— А что… Не лишено здравого смысла… — хохотнул банкир. — Итак, если я правильно понял, на первом этапе от меня требуется только информация? О том, что такое «Демоны» и с чем их едят?

— Да, босс! — ухмыльнулся Гронер. — А мы придумаем, как заставить ВКС ими подавиться…

Психологом Мэри оказалась замечательным — за первый месяц, прожитый в лабораторном блоке, у меня не было ни одной свободной секунды на рефлексию. Эта молодая женщина так подбирала мне нагрузки, что с момента пробуждения и до момента, когда я на полусогнутых добирался до кровати, мой мозг был постоянно чем-нибудь занят. На мой взгляд, при желании она могла бы дать фору даже садистам-инструкторам из Академии. Там, занимаясь по базовым программам Оборотней, я постоянно находил время, чтобы поразмышлять. Например, во время многокилометровых кроссов с полной выкладкой, тренировок в тренажерном зале, снайперской подготовки и многого другого. В ее руках мне этого не удавалось — параллельно физическим нагрузкам мне приходилось решать такое количество разнообразных задач, что я периодически чувствовал себя первокурсником-недоумком.

Первые дни после моего «пробуждения», когда основное время дня я тратил на отработку элементарных движений, она вгоняла меня в транс, добиваясь предельной концентрации на том, что я делаю. Убедившись, что я более-менее контролирую свои конечности, начала выводить меня в запредельные режимы, вбивая все действия и реакции, какие возможно, в подсознание. А потом, почувствовав, что я начал входить в форму и способен использовать часть мозга для решения каких-нибудь параллельных задач, активировала биологический компьютер. Что-то вроде чипа, вживленного мне в мозг еще до начала первых мутаций.

В принципе работа с БК отдаленно напоминала подключение через шунт к искинам боевых кораблей. Только за мной не волочились провода, а удаленная связь с локалкой лаборатории была на порядок быстрее. И шире. Даже те немногие функции, которые были мне доступны в тот период, поражали воображение: плавая в бассейне или выполняя комплексы на растяжку связок и мышц, я мог параллельно решать задачи по астронавигации, тактике ведения групповых боев в атмосфере или рассчитывать прыжки через гипер. Замедление времени при работе с БК существенно превосходило армейские аналоги, а количество информации, выводимое на виртуальный экран «перед глазами», первое время заставляло меня теряться. Правда, логика интерфейса оказалась предельно понятной, и вскоре я научился довольно шустро управляться со всеми доступными функциями.

Задумываться о том, как меня изменили, я начал после того, как два раза за день сломал тренажер по рукопашному бою, работая с ним в предельном для него режиме так, как никогда бы не решился в Академии, — «Гризли» отличался очень нестандартной логикой поведения и частенько калечил слишком заигравшихся противников. Задумчиво посмотрев на изуродованный моими руками каркас, я вдруг понял, что давно не замечаю его «подлостей». Так как просто его перерос…

Третий тренажер, установленный в зале за время моей отлучки на ужин, стал в несколько раз массивнее. И сразу преподал мне урок: работать с ним так же, как и с двумя предыдущими — в предельном режиме, — явно не стоило. В общем, это чуть не закончилось для меня фатально. Андроид, легко уйдя от первой же атаки, размазался в воздухе и нанес мне страшный удар в грудь. Летя спиной вперед к ближайшей стене, я успел порадоваться чудовищной выносливости моих ребер и потерял сознание от добивающей серии оказавшегося рядом тренажера.

Как ни странно, приведя меня в сознание, Мэри первым делом выругала не меня. Ее звонок «криворуким уродцам, не способным без подсказки выставить базовые блокировки на экспериментальное оборудование», я слышал от начала до конца. И, постепенно приходя в себя, умудрялся восхищаться способностью моего персонального тренера находить удивительно культурные аналоги для самых изысканных оскорблений. Высказав своим собеседникам все, что собиралась, девушка отключила комм, слегка прошлась по порокам моего умственного развития, а в финале экзекуции вспомнила и о себе:

— Да если я еще хоть раз отведу от тебя взгляд, можешь меня выпороть!!!

Желания ее пороть у меня не возникло, так как я не смог отвести взгляда от полированной боковой поверхности столика с медикаментами — там, у отражения моего лица прямо на глазах затягивалось рассечение брови!!!

Ошалело потрогав кожу лица, я вдруг задумался о том, что по ощущениям она стала еще плотнее. А потом сообразил, что зрелище, которое я вижу перед собой, — самая настоящая регенерация!

Однако желание посмотреть на себя в зеркало, промелькнувшее в голове, мигом пропало, стоило мне услышать следующую фразу Мэри:

— Ну, и что ты валяешься? Получил царапину и скис? Тоже мне Оборотень…

Вспышка агрессии, бросившая меня в атаку на тренажер, была вызвана ею искусственно, но тогда я этого не понял. И забыл о желании разобраться с собой еще на неделю…

Следующими раздражителями, заставившими меня задуматься о своем изменении, стали способность к ночному видению и голоса, периодически звучащие у меня в сознании. Если первое меня беспокоило не особо — в полной темноте я практически не оставался, — то ощущение легкого помешательства, возникающее все чаще, начало меня нервировать. И даже любимое лекарство Мэри — увеличение нагрузок — не помогло…

На прямой вопрос о том, что со мной происходит, девушка потребовала перечислить все симптомы того, что меня беспокоит, потом ехидно ухмыльнулась и заявила:

— С тобой все в порядке. Потерпи немного — и узнаешь… А пока, извини, не положено…

Поразмышлять на тему армейского «не положено» мне, конечно же, не удалось: меня ждали тренажеры и задачи повышенной сложности. А на следующее утро после разговора ко всему вышеперечисленному добавили еще и стрелковую подготовку. В тире, расположенном на два уровня ниже того, на котором располагались мои «покои»…

Вталкивая меня в дверь с надписью «Тир», Мэри сияла, как солнце в шлемофоне скафандра во время тренировочного выхода из космического корабля.

— Ну, что встал, как неродной? Давай, шевели костями! Сегодня тебе дадут немного пострелять. Подведешь меня — домой не приходи!

Я попытался сказать что-то в ответ, но тут дверь распахнулась сама собой, и передо мной возник мрачный негр шириной метра в полтора и ростом мне по пояс. Критически оглядев меня с головы до ног, он фыркнул, но все-таки протянул мне руку:

— Капитан Джексон, малыш! Твой инструктор по стрельбе! — Он подмигнул Мэри и, послав ей воздушный поцелуй, добавил: — А ты, крошка, можешь пока идти. Я за ним присмотрю!

Проводив девушку плотоядной улыбкой, он показал мне на дверь с цифрой «1» и подтолкнул меня в спину:

— Войдешь внутрь, возьмешь на столике пистолеты, встанешь на красный круг и будешь выполнять мои команды! Вопросы?

— Вопросов нет, сэр! — в унисон ему рявкнул я и повернулся направо.

Комната, в которой я оказался, изнутри смотрелась своеобразно: серые стены, покрытые мелкими черными точками-пупырышками, белый пол с небольшим алым пятном посередине и абсолютно черный потолок. Ни мишеней, ни стационарного монитора стрелкового тренажера, ни гипноизлучателей. Пока я пытался сообразить, во что я должен стрелять из подобранных рядом с входной дверью пистолетов, свет в комнате погас, потом по глазам больно резануло вспышкой света, и вокруг меня возникли самые настоящие тропические джунгли. То есть, конечно, не настоящие, а имитация, но имитация самого высокого качества, какую мне приходилось видеть: вокруг пели птицы, где-то справа от меня сквозь непроходимые заросли ломился какой-то зверь. А еще одуряюще пахло цветами и мокрой травой…

Вглядываться в мелкие детали картины я не стал — по опыту тренировок в Академии знал, что невнимательность в тренажере ничем хорошим не заканчивается. И приготовился к сюрпризам.