Общая панорама показалась Леону не менее интересной: если девушка лежала в центре поляны, то парни находились по краям, образовывая квадрат.

– Они убили себя сами? – спросил он.

– Сложно установить наверняка, – отозвался следователь. – На трех ножах по два набора отпечатков: того парня, в груди которого он торчит, и вот этого, – следователь указал на один из снимков. – Никиты Морозова. Его отпечатки на всех ножах. На его ноже, соответственно, только его пальцы.

Леон взял в руки фотографию Никиты. Ничем не примечательный парнишка, еще совсем юный: усы только‑только начали пробиваться. Лицо худощавое, губы тонкие. Идейный вдохновитель?

– Что про мальчишек? – спросил Леон, кладя фотографию на стол.

– Личности всех установлены, – тут же отозвался следователь. – От семнадцати до девятнадцати лет, живут в разных городах области. Официально не знакомы. Ни родственники, ни друзья не смогли предположить, где они могли пересечься.

Леон еще раз взглянул на фотографии молодых людей. Они определенно были знакомы. Нельзя просто нечаянно приехать в лес, убить девушку, а потом и себя. То есть можно, конечно, но не четверым в одном месте. Да и место для девушки явно приготовили не за десять минут. Только чтобы так вытоптать траву, по ней нужно ходить несколько часов. Или даже приезжать несколько дней.

– Книгу на месте преступления нашли? – спросил Леон, снова взяв в руки фотографию, где были видны надписи.

– Какую книгу? – впервые за все время разговора удивился следователь.

– Ту, с которой они списали этот текст, – Леон показал ему фотографию.

Следователь покачал головой.

– Не было там никакой книги. А что здесь написано?

– Понятия не имею. Но точно знаю, что не из головы они это взяли. Раз книги не было, значит, готовились заранее. Значит, все же были знакомы. Вы что‑то упустили.

– Мы проверили их технику, профили в соцсетях, опросили друзей и знакомых. Не нашли ни одной точки соприкосновения.

– Значит, плохо искали.

Следователь откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди, усмехнулся.

– Вот вы и поищите лучше. А заодно найдите того, кто это все с ними сделал.

– Вы же сказали, что на ножах нет чужих отпечатков, – напомнил Леон.

– Да, – не стал отрицать следователь. – Более того, их кровь чиста. Если девушку одурманили, то они все сделали в полном сознании. Но я давно живу, господин Волков, и в жизни не поверю, что четверо молодых людей, находясь в полном здравии и ясном уме, просто возьмут и разом лишат себя жизни. Нет. – Он вдруг наклонился вперед, уставился на Леона немигающим взглядом. – Там был кто‑то еще. Тот, кто каким‑то образом заставил их убить девушку и покончить с собой. Найдите его. Поймите, как он это сделал. Я хочу засадить эту гадину.

– Я думал, вы на прежнее место работы вернуться хотите, – заметил Леон.

– И это тоже, – уже спокойнее сказал следователь.

Пока он держал себя в руках, оставался спокойным и холодным, Леон не чувствовал ничего необычного. Когда же следователь на секунду дал волю чувством, Леон сразу понял: один из парней имеет к нему отношение. Стоило лишь чуть‑чуть напрячься, просто коснуться тьмы, даже не впуская ее в себя, как ему стало известно: один из них – его сын. Скорее всего, следователь не занимался его воспитанием, мальчик рос с матерью, потому что связь родственная, но слабая.

Что ж, не хочет говорить, Леон и сам выяснит. И если окажется, что мальчик был связан с чем‑то преступным, у Леона тоже появится козырь. Хотя уже понятно, что он убил девушку в составе организованной группы. Потому следователь и не сказал о связи. Глупо, весьма глупо приходить к колдуну, верить в его способности и при этом что‑то скрывать.

– Хорошо, я посмотрю, что можно сделать, – сказал Леон, собирая фотографии обратно в папку.

– Нет, господин Волков, – хищно улыбнулся следователь. – Вы не посмотрите, вы сделаете. Иначе ваши друзья сядут надолго. Поверьте, я соберу доказательства.

Леон посмотрел на него. Не улыбнулся в ответ, сказал спокойно:

– Вы ошибаетесь. У меня нет друзей. Мои сотрудники получают хорошую зарплату и осознают все риски, связанные с работой. А вам я советую не угрожать тем, кто сильнее вас. Иногда это плохо закачивается.

Следователь снова усмехнулся, вытащил из портфеля еще одну папку, бросил на стол.

– Здесь еще кое‑какая информация и мой телефон. Надеюсь скоро получить первые результаты.

Леон ничего не ответил. Следователь вышел, и лишь тогда Леон отпустил контроль. Сбоку от него завертелась в воздухе воронка из черных нитей, разбрасывая в стороны столпы искр. Леон махнул рукой, и тьма рассеялась.

Еще не время прибегать к крайним мерам. Пока стоит дать задание Владу узнать как можно больше о самом следователе. С известной ночи в садовом товариществе Леону не давал покоя тот факт, что на обычные разборки в дачном домике приехало целых три полицейские машины. Да еще с собакой. И ехали они с мигалками. Полицию кто‑то предупредил заранее. Они знали, что едут не бомжей из чужого дома выгонять.

О причинах визита следователя Леон рассказывал спокойно, но по выражению лица Влада Алиса понимала, что дело дрянь. Каждый раз, когда Влад замечал, что она смотрит на него, он тут же расслаблялся и подмигивал ей, дескать, прорвемся, и не такое случалось, но Алиса догадывалась: такого раньше не случалось.

Возможно, Влад знал несколько больше, потому что еще перед тем, как выйти к остальным, Леон позвал его в кабинет, и они около получаса о чем‑то разговаривали.

– Поэтому нам нужно съездить на то место, где все произошло, – закончил рассказ Леон. – Алиса, Влад, будьте готовы.

– Я не нужна? – с легким удивлением спросила София.

– Не хочу привлекать к тебе внимание. Тебя не было на той охоте, следователь о тебе не упоминал. Вот и сиди тихо. Что‑то понадобится – я скажу.

Софи такой ответ полностью удовлетворил, а вот Алиса почувствовала еще большую тревогу. Впрочем, знала, на что подписывалась. Ожидала, конечно, опасности со стороны обитателей Пропащей долины и прочих демонов, а не от обычных людей, но что уж теперь.

Выезжали рано утром. До места предстояло ехать почти двести километров, а погода с каждым днем становилась лишь хуже. С утра шел сильный снег, падал огромными хлопьями, и это было бы даже красиво, если бы только температура опустилась чуть ниже. Однако градусник безжалостно показывал +2, а потому красивый снег на земле превращался в мерзкую грязь. Новые ботинки, которые Алиса купила взамен тех, что пришлось сжечь, оказались не самой удачной моделью: они страшно скользили, и Алиса дважды едва не упала, когда вместе с Леоном ходила к пруду за водой.

– Почему ты не держишь ее запас дома? – поинтересовалась она, пока Леон осторожно пробирался к кромке воды, чтобы набрать ее в бутыли, рискуя искупаться в грязном пруду.

– Потому что она быстро теряет свои свойства, – отозвался Леон. – Чем вода свежее, тем больше она может. Уже к следующему утру это будет просто грязная вода из болота. Я смогу заставить ее работать, конечно, но для этого мне потребуется тьма.

Алиса передернула плечами.

– Набирай побольше, – согласилась она.

Леон усмехнулся, зачерпнул воды, выбрался на берег, а потом подошел к Алисе и серьезно сказал:

– Я не буду часто просить тебя это делать, обещаю. Обычно я справляюсь сам, помощь требуется лишь в серьезных случаях. Кроме того, ты всегда должна помнить, что не подписывалась на это, а значит, можешь отказаться. Мне будет тяжело без тебя, но я пойму. Потому что знаю, что ты испытываешь. И я, в отличие от тебя, когда‑то согласился на это добровольно.

– Подозреваю, ты не знал, на что соглашаешься, – криво усмехнулась Алиса.

– Это не отменяет того, что я согласился.

До места они добрались ближе к обеду. Точнее, не до самого места преступления, а лишь до окончания дороги, упирающейся в лес. Дальше предстояло идти пешком. Не очень далеко, поляна, на которой все произошло, находилась метрах в двухстах от конца дороги, но лес в этом месте был болотистый, ненадежный. Под ногами хлюпало и чавкало, тем не менее ботинки не промокли. Следователь оставил четкие ориентиры, но Алисе казалось, что Леон больше доверяет своему чутью, чем сверяется с картой.