Он нелепо дергается, пытается отвести взгляд, но, вдруг снова цепенеет. Понял, что я абсолютно голая. Поднимаю руку, и, прикусив нижнюю губу, касаюсь пальцами соска.

На этом выдержка бедняги заканчивается. Бормоча извинения, и, рывками толкая перед собой тележку с посудой, он почти бегом несется к выходу.

Я улыбаюсь ему в спину. Мне нравится это ощущение власти над мужчиной. Никогда раньше я не вела себя так ни с кем, даже с мужем.

Как только захлопывается калитка, Андрей грубо разворачивает меня на сто восемьдесят градусов, и, раздвинув мне ноги, врывается мощным толчком сразу на всю длину. Мне только и остается, что успеть обхватить его шею руками, да тихо охнуть от неожиданности. Его лицо напряжено, ноздри раздуваются. На секунду мне кажется, что он злится, но, глянув в его почерневшие глаза, я вижу в них голод и желание. Словно не было у нас секса всего час назад.

- Ты охрененная! — уже позже, в кровати, уткнувшись мне в волосы, шепчет Андрей, — вернешься домой, найдешь себе достойного мужика. Твой идиот бывший локти кусать еще будет.

Я улыбаюсь ему в подмышку и ничего не отвечаю. Он не знает, что мне давно уже плевать на бывшего и его чувства. Напротив, вспомнив о нем, мысленно морщусь, вспоминая, как часто мне придется терпеть его присутствие в моей квартире после возвращения.

Убедившись, что Андрей заснул, я аккуратно выскальзываю из его объятий и ухожу на кухню. Наливаю стакан воды, но так и не пригубляюсь. Вода не смоет тот неприятный осадок, что остался от его слов. Хотя, по большому счету, ничего плохого он мне и не сказал. Ослу понятно, что наши отношения не выйдут за пределы этого острова. И не отношения, а связь — поправляю я себя.

Щипаю себя за плечи, чтобы перестать витать в облаках и посмотреть на вещи глазами взрослой женщины. Я не стану изводить себя несбыточными мечтами и портить лучший отпуск в моей жизни. Возьму от него максимум. С благодарностью приму столь щедрый дар судьбы.

Фу, дура сентементальная!

Самое время засунуть иллюзии куда подальше.

Утром Андрея рядом не обнаруживается. Он ушел. Видимо еще ночью или на рассвете. Но вечером, я уверена, он вернется. Накидываю видавший виды вчерашний халат и босиком шлепаю на кухню. Выпить стакан воды натощак — моя давнишняя привычка.

Вхожу в кухню, да так и встаю столбом. Света и мой Андрей сидят за барной стойкой и пьют кофе. Она смеется, прижимаясь плечом к нему, наклоняет голову, пытаясь заглянуть ему в глаза. А я… Меня накрывает… В памяти проносятся кадры, как я вхожу в спальню и вижу своего мужа с любовницей.

Да, сейчас все иначе — Андрей не мой муж и Света не его любовница, и они, черт возьми, не лежат обнаженные в кровати… Тогда почему так хреново?! Какого ляда он ей лыбится?!

Я аккуратно кашляю в кулак, на что они оба поворачиваются ко мне.

— О, привет! Кофе будешь? — улыбаясь, спрашивает Света. В ее глазах нет и капли вины.

— Да, налей, пожалуйста… Я сейчас…

Разворачиваюсь и лечу в свою комнату. Забегаю в туалет и захлопываю дверь. Подпираю ее спиной и медленно сползаю вниз, закрыв лицо руками.

— Идиотина… Дура… — ругаю себя, дергая волосы. Они просто сидели рядом и разговаривали. Просто разговаривали.

Немного успокоившись, поднимаюсь, умываюсь, чищу зубы, и, бросив своему отражению в зеркале: «дебилка», возвращаюсь на кухню. Андрей, уже в пиджаке, встает мне навстречу, и, прижав к себе, целует в губы. Отстраняется, заглядывает в глаза, и я понимаю, что он в курсе причины моего бегства. Горло стягивает обручем, а глаза наполняются слезами. Хочется прижаться к нему, уткнуться носом в рубашку и сказать, как я испугалась… Но я молчу, потому что на свои эмоции права не имею.

Его губы трогает мимолетная улыбка, и он снова целует меня, раздвигает губы языком, проникает в рот, ласкает его, слегка прикусывает губы и тут же обводит их языком. При Свете, которая делает вид, что очень занята, убирая на столе после завтрака.

Грудь наполняется неясным теплом, а в животе начинают порхать бабочки. Я отстраняюсь и, пряча глаза утыкаюсь носом в выемку между ключицами.

— Отдыхала когда-нибудь на яхте? — спрашивает Андрей, когда мы выходим на террасу.

— Ты же знаешь, что нет, — улыбаюсь я, — а у тебя есть яхта?

— Возьму напрокат, если согласишься провести там со мной три дня.

Его спина еще мелькает вдалеке между кустов жасмина, когда подруга выходит на террасу и обнимает меня сзади за плечи.

— Ты ведь не влюбилась в него, да?

— Свет, он позвал меня на три дня на яхту…

— А ты?… — отстраняется она от меня.

— А я согласилась.

— Кать, будь осторожней, ладно? — она обходит меня и, облокотившись на перила, задумчиво смотрит куда-то в сторону.

Знаю, что она имеет в виду. Боится, что он разобьет мне сердце, и ей снова придется со мной нянчиться.

— Я понимаю, в такого мужика не сложно влюбиться…

«В такого сложно не влюбиться» — мысленно поправляю я.

- Отнесись к этому, как к курортному роману. Еще несколько дней, и ты больше никогда не увидишь его. Ты ведь это понимаешь, Катюнь?

— Понимаю… — коротко киваю, обхватывая свои плечи руками.

— Возможно даже, у него там кто-то есть в… — она оборачивается — он же из Москвы?

— Я… я не знаю, не спрашивала…

— Сто пудов москвич! — выдает она, — слу-у-ушай, а что там насчет того Ромы, твоего соседа? Он же, вроде, клеился к тебе.

— Ну, во-первых, не совсем он мне сосед. Он из другого подъезда. А во-вторых, не то, чтобы клеился, — хмыкаю я, — скорее, оказывал знаки внимания.

— А это не одно и то же? Не?

— Не знаю я, Света, — вздыхаю я, проваливаясь в кокон-качалку, — он прикольный, добрый, даже симпатичный, но…

— Но, не торкает, да?

Да, не торкает. Не торкнуло даже до знакомства с Андреем, а теперь и подавно.

— Как у вас с Мигелем? Куда вчера ходили?

— Нормально, — равнодушно кидает она, накручивая на палец светлый локон — все как всегда, сперва танцульки, потом потрахушки, потом домой…

— Он тебе уже надоел? — я подаюсь вперед, не стараясь скрыть своего удивления, потому что три дня, это даже для Светланы рекорд.

— Он слишком молод для меня, — она отталкивается от перил и плюхается в кокон напротив меня, — как ребенок, ей богу! Нигде не работает, живет на денежки родоков, травку курит. Несерьезный. Мне, честно, иногда стыдно за его поведение, ведет себя как придурок.

Она замолкает, возмущенно надув губы.

— Но тебе ведь с ним не жить, не так ли — осторожно начинаю я, — так почему бы не расслабиться и не получать удовольствие?

— Я хочу постарше, посерьезнее и поопытнее… — рассматривая свой маникюр, словно и не слышит меня.

В мозгу свербит неприятная мысль — такого, как Андрей… Она хочет такого, как мой Андрей. Я даже склоняю голову, чтобы помассировать виски пальцами — настолько гадкое ощущение, будто внутри шевельнулся червь. Значит, утром мне не показалось… Мама любит говорить, что женщины способны замечать вещи, не видные глазу.

Вылезаю из этой чертовой качалки и, сделав шаг к Свете, говорю:

— Такого дома себе найдешь, чтоб раз и на всю жизнь.

Роад Бей. Так называется бухта, в которой нашли пристанище огромное множество белоснежных яхт. Одну из них арендовал Андрей на три дня. Не самую большую и не самую маленькую, но весьма комфортную. Других критериев оценки яхт я не знаю.

Тех впечатлений, что я хапанула в те дни, думаю, хватит до конца жизни.

Мы зашли во все бухты Ангильи. Все они так прекрасны, что дух захватывает. И все отличаются друг от друга. Температурой и цветом воды, подводным пейзажем и своим назначением. Даже ветер в каждой из них дует по — особенному.

Андрей показывал яхты голливудских знаменитостей, а я сидела часами на палубе с биноклем, в надежде высмотреть хоть одну звезду. И ведь высмотрела! Джонни Деппа!