БОЛЬШЕ ВОЗДУХА!
(Панорама города Волопуйска. Можно дать кадры кинохроники, как постепенно меняется к лучшему маленький милый провинциальный городок.)
Поздно вечером возвращаюсь из гостей. Резались в «21». Мытарь Паша Паровоз явно передергивал.
– Ты кто по гороскопу? – спокойно спросил его Семен, когда тот сдавал карты.
– Лев, – ответил Паша.
– По гороскопу ты, может быть, и Лев, но по жизни – козел.
– Если не можешь взять себя в руки – бери себя в ноги и вали отсюда, – также спокойно ответил Паша Сэму.
Началась потасовка. Было много разбитой посуды и поломанной мебели.
Я собрался было пойти домой. Но Пашины соседи, которым уже надоел вечный шум в квартире, вызвали милицию.
Честное слово, я не знал, что у него есть пистолет. А Паша, разгоряченный дракой и гашишом, с криком «Янки, гоу хоум!» открыл стрельбу по ментам прямо через дверь.
Удирали с балкона по пожарной лестнице на крышу. Оттуда через чердачный люк в соседний подъезд. В чердачной темноте я обо что-то запнулся и сильно расшиб правую коленку. Дворами выбрался к автобусной остановке.
Иду, хромаю, отряхиваю с рубашки-безрукавки голубиный помет. В душе глупая эйфория: ушел от погони, настоящий ковбой каменных джунглей!
На остановке дама бальзаковского возраста с букетом тюльпанов в руке. Пара лепестков осыпалась на асфальт.
– Мадам, – обратился я, подойдя поближе. – Это не вы лепестки теряете?
Не обиделась, оценила шутку, улыбнулась.
Я проводил ее до дома. Много ли одинокой женщине надо? Думаю, что не больше, чем одинокому мужчине.
Утром встал первым. Разбудил ее поцелуем, сказал, убирая со лба крашеную челку:
– Мы с вами во многом совпадаем.
– Да, – ответила она мне, – и где совпадаем, там получается короткое замыкание.
Паше Мытарю впаяли срок за хранение и применение незарегистрированного оружия, сопротивление сотрудникам милиции и за огнестрельное ранение одного из них.
В первую же ночь после вынесения приговора в пресс-хате его отделали так, что на волю он выйдет полностью опущенным овощем.
«Жительница Денвера (США) была осуждена за нанесение телесных повреждений своему мужу. Доведя его член своей лаской до полной готовности, она вдруг плеснула лаком на его интимный орган.
Несчастный не сразу спохватился, подумав, что его облили шоколадным сиропом, а когда все понял, было уже поздно. Лак не только причинил ему неимоверную боль, но и замуровал его член в состоянии вынужденной эрекции, продлившейся до хирургического вмешательства.
В оправдание обвиняемая сказала, что таким образом она отомстила мужу за постоянные измены».
ИЛЛЮЗИЯ ДВИЖЕНИЯ В РОМАНЕ
«Уважаемый Глеб Борисович!
С удовольствием прочитал Вашу подборку стихов в „Вечернем Волопуйске". Теперь, спустя несколько месяцев, набрался смелости и решил написать Вам.
Не сочтите мое письмо за лесть и притворство, за попытку таким образом попасть на страницы вашей популярной и читаемой всеми газеты. Я действительно влюблен в поэзию, пишу стихи с третьего класса и с детства старался читать всех поэтов, которые мне попадались на глаза.
Ваши затронули меня так глубоко, как никакие другие.
Я говорю совершенно искренне! Из десяти опубликованных стихов я выучил наизусть все, но с особым удовольствием зазубрил: „В лабиринтах Достоевского", „Наше время", „Ничего не получается, поколенье не встречается", „Литера", „Повтори ее имя сто раз…" и „Хрустальный башмачок".
Кроме того, я до сих пор нахожусь под впечатлением Вашего блестящего литературного эссе „Всадник, скачущий впереди", опубликованного в „Вечернем Волопуйске" в конце сентября, хотя я и не согласен со многими мыслями, высказанными в нем. Если быть совсем откровенным, именно „Всадник…" подтолкнул меня к написанию этого письма.
Глеб Борисович, вот вы пишете: „…Наркотики? Да. Наркотики, наркотики, наркотики. Ключ, открывающий заржавевшие древние двери в истинный, утраченный человечеством мир.
Там, за этими дверьми, каждый имеет реальный шанс воссоединиться с собой, стать цельной личностью. Только зачем? Ведь потом окружающий мир вас не примет. Вы превратитесь в изгоев, в наркошей, торчков, обдолбанных нефоров. Туда им и дорога, скажет среднестатистический житель нашей страны. И будет по-своему прав… Одно хорошо в наше время: можно не бояться отстать от жизни, тем более что жизни больше нет".
И далее: „Все кричат: кризис искусства, кризис искусства! Как будто не знают, что только из глубокого кризиса и может родиться что-то действительно новое и интересное… Любые перемены – это катастрофа. Поэтому к катастрофам нужно относиться спокойно, как к переменам.
Пора бы нам смириться с мыслью, что в этом мире все более или менее стоящее уже давно написано. И нам остается только правильно расставить знаки препинания. Только недалекие люди верят печатному слову. (Умные давно уже проверяют печатные слова – непечатными.) А идущим в искусство хотелось бы напомнить, что всякое истинное творчество – убивает. Вам придется отказаться от всего: от семьи, карьеры, любви, дружбы, нормального человеческого счастья. Ибо главный выбор остается в силе вот уже какое тысячелетие: либо творить, либо зарабатывать деньги…
Всех советующих вам идти в народ – посылайте к чертовой матери: нужно идти не туда, куда вас кто-то направляет, а туда, куда приглашают сами. Народу искусство не нужно. Ему нужен кусок дешевой колбасы и сериал по ТВ. Искусство для него – это мягкая бумажка, которой можно вытереть задницу. А ему под видом туалетной бумаги нужно подсунуть наждачную бумагу!..”
Наконец, последнее: „Но если кто-то, устав быть самим собой, все же решил уйти из жизни – пожалуйста. Божественная сущность человека нигде так не проявляет себя, как в дерзости давать жизнь и отнимать ее у других или у себя. Только уходя, не забудьте закрыть за собой плотнее дверь, чтобы сквозняком не унесло кого-нибудь за компанию…”
Уважаемый Глеб Борисович! Но вы же знаете, не мне вам объяснять, что…»
ДИЕТА ДЛЯ ЛЮДОЕДА
Не знаю, не знаю, чем это объяснить.
Короче, у меня есть одна просто ужасная физиологическая особенность.
Стоит мне встретить красивую девушку и подойти к ней, чтобы познакомиться, как я неудержимо начинаю… пукать. И при этом довольно громко. Ну а запах у человеческого пердежа, сами знаете, не из приятных. Вот и представьте ситуацию! И сколько ни пытался сдерживаться – получалось еще хуже. Терпишь, терпишь, а потом на какой-нибудь ее серьезный вопрос – ка-а-к пернешь!
И все. Не просто расстаемся, а враги навеки.
Мотя Строчковский, мой друг и выдающийся журналист, говорит, что это ерунда. Как всякий настоящий поэт, я просто бздю перед истинной красотой. Для больших поэтов такая реакция на прекрасное совершенно естественна.
Он, например, часто специально наедается гороха со сметаной, или молока с солеными помидорами, или копченой жирной селедки с халвой, чтобы вызвать в желудке путч. Потом, когда Мотя едет в переполненном автобусе, он начинает неудержимо, просто по-богатырски пердеть. Да такой вонью, что скандал просто неминуем.
– Молодой человек, вы что, это специально делаете? – возмущается сидящая перед ним женщина. Мотя едет стоя, и ее нос оказывается как раз на уровне его задницы.
– Ну наглец, вы только посмотрите, а?
А дышать-то в автобусе уже нечем. У кого-то начинается приступ тошноты. Поднимается неописуемый шум: где-то начинает рожать женщина, а рядом умирает пожилой мужчина. Крики, вопли, истерика!
