Он заколебался.

— Я считаю, ваше высочество, вы будете намного полезней как заложница, нежели в качестве показательного примера.

Она склонила голову, опустив ресницы. Лорд Гаронн происходил из класса, в котором не была принято убивать заложников.

Другое дело, можно ли было сказать то же о Роганде и её сыне.

— Благодарю вас, милорд.

«И благодарю тебя, тётя Руле», — мысленно добавила она, когда дородный аристократ поклонился ей и закрыл за собой дверь.

Прежде чем лязгнул последний засов, Лея принялась обследовать комнату.

К несчастью, особых трудов для этого не потребовалось. Хотя помещение и было большим, в нём не имелось почти никакой мебели: кровать, сколоченная из прямоугольно обтёсанных брёвен ампора и снабжённая старомодным набивным матрасом и одной пеноподушкой, настолько старой, что пена начала желтеть; письменный стол, тоже из ампора, прекрасной работы, но с совершенно пустыми ящиками; лёгкий пластиковый стул омерзительного лавандового цвета. Огороженный ширмами санузел; штырь без занавески с вбитыми за ним в стенку колышками, указывавшими, что кто-то некогда вешал здесь одежду.

Лея машинально отметила, что вся мебель тут человеческих пропорций, а краны отвечали потребностям людей.

Комната была высечена в скале, стены в какой-то мере пообтесали, но не отделали. Дверь была металлическая и довольно новая. Следы от других петель указывали, что она, вероятно, сменила дверь менее прочную. Находиться на такой высоте над обогревавшими пещеры горячими источниками без термального скафандра было несколько холодновато.

Лея тронула отверстия из-под старых петель и подумала: «Это помещение переделали в тюрьму… Когда?» Она пожалела, что не умеет с ходу оценить степень пожелтения пеноподушки. Это могло бы ей кое-что подсказать. «И для кого?»

Щёлкнули дверные засовы.

И в тот же миг она почувствовала невнятное гнетущее гудение в голове, тяжёлую сонливость, на миг в ней не осталось ничего, кроме желания подойти к кровати и лечь…

Сила. Трюк Силы.

Она оттолкнула это желание — не без труда — и как можно дальше отступила от двери, зная, кто войдёт.

— Ты по-прежнему бодрствуешь. — Ирек, похоже, удивился.

Он явился с бластером и Мечом. Лея держалась поблизости от окна, зная, что лучше не пытаться броситься в открытую дверь.

— Ты здесь не единственный, кто умеет применять Силу.

Он снова смерил её взглядом с головы до пят; в его голубых глазах ясно читалось презрение. Ему было, полагала она, лет четырнадцать-пятнадцать. Она гадала, сам ли он изготовил висевший у него на боку светомеч или же где-то — у кого-то — достал.

— Ты называешь это применением Силы? — Он повернулся и посмотрел на скалу стены слегка справа от кровати. Она почувствовала то, что он делал мыслью, при помощи Силы; почувствовала, так же как тогда в туннелях, тренированную силу его воли и тёмную окраску, отмечавшую каждое её применение.

Там, где был только тёмный красноватый камень, теперь возникло отверстие примерно в половину квадратного метра.

Он визгливо, по-детски, хихикнул.

— Никогда раньше такого не видывала, верно? — Он подошёл к отверстию, но Лея чувствовала, что он по-прежнему следит за ней. Его рука лежала на бластере, и она помнила его слова в коридоре с потоком.

С её смертью Республика рассыплется.

Он не любил, когда ему противоречили, и что ещё важнее, никогда не считал себя неправым. Она подозревала, что он попросту не допускал такой мысли.

Ему бы очень хотелось застрелить её при попытке к бегству.

Он достал из образовавшегося отверстия чёрный пластеновый кошель, и, по его кивку, камень снова появился там, где был. Он подарил ей свою самоуверенную, очаровательную улыбку.

— Даже мать не знает об этом тайнике, — сказал он, довольный собой. — Да если б и знала, то не представляла бы, как его открыть. — Он легко подбросил кошель на ладони. Лея узнала его — близнец того, который она нашла в комнате со старыми игрушками, м того, который Томла Эл извлекла из кармана Драба.

— Она знает не так много, как ей кажется. И к тому же думает, что я не могу с этим справиться; думает, что я не умею применять Силу для превращения её в ещё один источник энергии.

Голубые глаза сверкнули.

— Но когда при мне Сила, то всё становится источником энергии. И скоро об этом узнают все.

Лея наблюдала за ним, не говоря ни слова, когда он прошёл к двери. Затем он обернулся, и лицо его внезапно омрачилось.

— Почему твой дройд не остановился? — спросил он. — Почему он не подчинился мне?

— Ас чего ты взял, что он подчинится? — парировала она, сложив руки на груди.

— Потому что у меня есть Сила. У меня есть энергия.

Она чуть наклонила голову набок, молча рассматривая его. Нет надобности говорить: «Очевидно, не всегда».

И он не мог доказать ей, что она ошибается, подумала она, не рассказав ей, как он вообще приобрёл такую мощь.

Миг спустя он прошипел ей:

— Свиноматка! — и бурей выскочил за дверь, захлопнув и заперев её за собой.

Лее потребовалось пятнадцать ужасных минут для того, чтобы снова открыть отверстие в стене. Она совершенно ясно почувствовала, что он проделал, — выемка в стене была сделана так, что прикрывавший её сегмент скалы перемещался при помощи Силы буквально в другое измерение. Тайник этот был старым, чувствовала она, спроектированным и построенным Джедаем огромной мощи, и даже столь небольшое смещение требовало такого контроля и силы, какие почти выходили за пределы её возможностей. К тому времени, когда перемещение произошло, она чувствовала себя вымотавшейся, словно целый час упражнялась с мечом или пробежала много миль. Руки у неё дрожали, когда она погрузила их в отверстие.

На дно выемки просыпалось немного кремового порошка яррока.

Такой легко приобрести в любом космопорте. Если Ирек хоть в чём-то походил на некоторых особ из Альдераанской Избранной Академии для молодых дам, то у него должны быть везде припрятаны пакеты с этим порошком. Это могло объяснить, как он попал к Драбу Мак-Камбу.

В выемке лежали и другие предметы, затолканные подальше. Пачка заметок на тонкопласте. Крошечные мотки проводов. Пара маленьких паяльных пистолетов. Кучка ксиленовых чипов.

Золотое кольцо, которое, когда его извлекли на свет и протёрли, оказалось знаком почётного диплома в Корускантском Университете.

Маленький золотой значок, ознаменовывающий посвящение в сотрудники Института Программируемого Интеллекта Магроди.

Женская перчатка из золотой сетки.

Лея перелистала заметки, и внизу последней страницы ей бросилась в глаза подпись:

«Наздра Магроди».

«До сего дня не знаю, знал ли об этом Палпатин». Свернувшись на подоконнике, Лея прочла эти слова со странным чувством почти горя, жалости к человеку, который написал их в этой самой комнате не так уж много лет назад. Начерченные на другой стороне чёткие чёрные линии схем чипов немного просачивались сквозь бледно-зелёный пласт, вызывая эффект палимпсеста [Палимпсестом называется текст, нанесённый на место более древнего стёртого текста. (Примеч. переводчика.)]. Спокойный научный факт и страшное применение, которое ему нашли. На свой лад Магроди был таким же наивным, как и герметически ограждённый от окружающего мира проектировщик Звезды Смерти Кви Ксукс.

Она гадала, не писал ли он это на обратной стороне чертежей, потому что это был единственный письменный материал, которым ему дозволяли пользоваться.

«Вероятно, — подумала она, принимая во внимание отсутствие полей и то, как чёткое каллиграфическое письмо теснилось сверху и снизу. — Вероятно, так оно и было».

"Мне следовало бы заподозрить, или понять, или догадаться. С какой стати императорская наложница, имеющая все удовольствия и привилегии, доступные для тех, кому нечего делать, кроме как заботиться о собственной красоте, станет разыскивать среднего возраста книгочейку — жену профессора роботехники, если не ради какой-то интриги? Я никогда не обращал внимания на дворцовые дела, на эту постоянную возню с целью занять место среди императорских министров и на куда более жестокую закулисную борьбу за власть, которую вели жены и любовницы, каждая из которых твёрдо вознамерилась стать матерью единственного наследника Палпатина.