— Сюда! Сюда!

Движущаяся грядка накренилась, остановилась и пошла в обратном направлении.

Она разглядела стоящего на другой грядке Ирека, чуть выше неё, подсвечиваемого сзади в клубящемся тумане, с мечом, горящим в него в руках янтарным пламенем.

Туман клубился повсюду, изрыгаемые потоки его смешивались со снегом, когда холодный воздух врывался через трещину в куполе. К ней устремилась, грозя столкновением, ещё одна шёлковая грядка; Лея прикинула возможность перепрыгнуть на неё, но не решилась, распласталась и вцепилась, когда та тяжело врезалась в борт её грядки, чуть не выкинув её, а затем откачнулась прочь так же, как и пришла. Один миг она раскачивалась над вызывающей тошноту панорамой деревьев и облаков и крошечными огоньками внизу, а в следующий — затерялась в тёмных клубах тумана, в котором огни на её грядке пылали словно самоцветы.

Из тумана над ней надвигалось что-то огромное и тёмное, и она почувствовала толчок, когда кто-то приземлился на её грядку. Затем тяжёлый шорох ног в лианах:

— Не двигайся, принцесса. Я не очень умело стреляю из этой штуки, но на таком расстоянии я больше не промахнусь.

Из тумана накренилась шёлковая грядка. На другом конце её стоял с бластером в руке Оран Келдор.

Грядка замедлила движение, но продолжала ползти обратно, туда, где стоял похожий на стройного чёрного бога Ирек.

С неожиданным взвизгом тросов из-под них поднялся ещё один сад, разминувшись с ними меньше чем на метр, и с его края бросился в лианы на стороне Келдора Хэн Соло. И в тот же миг и её грядка и та, на которой к ним приехал Соло, качнулась в другом направлении, двигаясь по рельсу к увитой лианами подводящей платформе на стене ущелья, где Лея увидела стоящих у управления Джевакса и Чубакку.

— Нет! — заорал Ирек, и Хэн, выкрутивший бластер из руки Келдора, крикнул:

— Беги туда, Лея!

Вместо того чтобы так и поступить, она прошла сквозь лианы и нанесла сокрушительный удар колом Келдору по затылку, когда тот боролся с Хэном на краю грядки.

Келдор покачнулся, падая в пропасть, Хэн дёрнул его назад от края и толкнул к ведущему концу грядки, который теперь приближался к падающей платформе. Из гущи лиан вышел Джевакс, он попытался дотянуться до подвижной грядки. Ирек крикнул ещё что-то, Лея не расслышала, что именно".

И блоки, связывавшие грядку с тележкой наверху, со щелчком отпустили её.

Лея бросилась в висячие джунгли лиан подводящей платформы, Хэн прыгнул следом за ней… Она подумала, что ему не удастся допрыгнуть, и потянулась за ним Силой, но после так и не узнала, что позволило ему ухватиться за нижние концы болтающейся зелёной бороды — его ли собственная ловкость или её энергия.

Но в любом случае Оран Келдор, архитектор Звезды Смерти и единственный уцелевший техник «Глаза Палпатина», не обладал ни Силой, ни тренированными мускулами ведущего беспорядочную жизнь контрабандиста, способными помочь ему.

И если Ирек и мог пролевитировать его из падающих обломков шелковичной грядки, то либо прореагировал недостаточно быстро, либо и не пытался. Изданный учёным вопль ужаса раскатился эхом в клубах тумана, все ещё хлеставшего через трещину в куполе, и, когда Лея и Хэн добрались до платформы, всякие следы Ирека исчезли.

Когда дверь шаттла закрылась за последним из контингента гекфедов, в ангаре, казалось, наступила глубочайшая тишина. За магнитной печатью голубовато-белый изгиб Белзависа отбрасывал назад холодный нимб света, неровное излучение, обесцвечивавшее черты Крей и превращавшее лицо Никоса в изваяние из серебристого мрамора.

— Вот оно, — тихо произнесла Каллиста. — Там, где подымаются столбы облаков над термальным отверстием.

Даже отсюда Люк видел посеребрённый звёздами хаос ночной стороны там, где лежало ущелье Плавал.

Опираясь на посох словно усталый старик, он вспомнил молодого Джедая, явившегося к нему год назад, приведшего с собой высокую, элегантную блондинку. «Это самая блестящая программистка, ИИ в Институте Магроди — и вдобавок наделённая немалой Силой».

Она шагнула вперёд, вспомнил он, пожать ему руку, успеть взять контроль над ситуацией прежде, чем ситуация не возьмёт контроль над ней самой.

Я сожалею, хотел он сказать им, не совсем понимая почему.

О жизни.

Об этом.

Обо всём.

— Десантное судно будет запущено первым, на автоматике. — Он заставил свой разум вернуться мыслями к непосредственной задаче. Времени, знал он, осталось очень мало. — Как только оно выберется из магнитного поля, пойдёт Синий Шаттл… — Он показал на массивный бледный блок «Телгорна»; тот самую малость покачивался, и изнутри доносился приглушённый стук. Он ощутил на мгновение прилив благодарности за то, что кабина управления была полностью отделена от пассажирского отсека.

— Трив…

Пожилой штурмовик шагнул вперёд из теней, где он стоял вместе с Трипио. Он сбросил с себя свои белые доспехи и снова носил ту выгоревшую самодельную одежду с вышитыми на ней цветочками, в какой был, когда оказался на борту. Его тёмное лицо оставалось спокойным, но в глазах светилась бесконечная печаль.

— Я ставлю тебя во главе Синего Шаттла на случай, если возникнут какие-то проблемы, но управление переключено на управление Красного Шаттла, — распорядился Люк. — Никос будет пилотировать оттуда оба корабля.

Штурмовик кивнул.

Люк сделал глубокий, с дрожью, вдох.

— Крей…

Она подняла глаза. Тишина вокруг неё словно приобрела физическую сущность, Крей выстраивала из неё подобие брони: двойной панцирь, окутывающий их обоих.

Он впервые видел Крей и Никоса так комфортно чувствующих себя вместе, так близко, со времён тех дней на Явине, до того как руки Никоса начали неметь, а зрение меркнуть. С исчезновением разного мелкого камуфляжа — стальной сетки и орнаментальных корпусов, прикрывающих сочленения у него на шее и запястьях, — он был больше чем когда-либо дройдом, но что-то в том, как они стояли рядом, что-то в их молчании было таким, словно последних восьми кошмарных месяцев не существовало вовсе.

— В конце коридора, снаружи орудийной палубы, находится аварийно-спасательная капсула, — спокойно сказал он. — Как только я доберусь до верха шахты, я крикну тебе, и ты рванёшь туда и уберёшься на ней отсюда к чертям собачьим. Думаю, времени хватит.

— Я думала, — тихо проговорила Крей, — что по шахте подыматься буду я. Он покачал головой:

— Мне никак не успеть добраться до капсулы. Я отдохнул… — Особой лжи тут нет, размышлял он. — Я могу применить Силу, чтобы помочь решётке не сработать, и думаю, у меня хватит сил левитироваться наверх. А как только я окажусь в центральном ядре, -

Он сделал ещё один глубокий вдох.

— Как только я окажусь в центральном ядре, я намерен попытаться скорее привести в негодность орудия, чем взорвать корабль. Согласно данным, снятым тобой с центрального компьютера, оттуда это должно быть возможным…

— А что, если это не так? — требовательно спросил голос Каллисты.

— Тогда… — Он почти не мог произнести этих слов. — Тогда начну перегружать реактор. Но если он, Крей, не взорвётся через десять минут — а ты к тому времени будешь далеко и в капсуле, — начинай думать о том, как мы соберём достаточное количество блоков памяти, чтобы вызволить Каллисту с корабля. После того как это будет сделано, мы взорвём его.

— Нет, — отказалась Каллиста.

— Каллиста, я не могу.

— Нет.

Он почти увидел её, стоящую перед ним, черты лица — неподвижные, дымного цвета глаза — мрачные, какими они были в том, другом ангаре тридцать лет назад…

— Люк, мы не можем рисковать. Допустим, ты прав и найдёшь способ привести в негодность орудия — действительно привести в негодность, а не купиться на обман «Глаза», сообщившего тебе, что они приведены в негодность. Это оставляет «Глаз» на орбите до тех пор, пока ты не сможешь наскрести достаточно единиц памяти, достаточно схем и синапсов… На Белзависе тебе такого никогда не найти. Судя по тому, что ты мне рассказывал, у них там всего лишь сельскохозяйственная станция, да притом маленькая. Поэтому ты посылаешь за ними. И им требуется для прибытия день-другой… А тем временем заявляется тот, кто послал за «Глазом Палпатина»… и все имперские адмиралы, которые пронюхают о нём. — Думаешь, республика сможет отбиться от их стаи? Когда призом служит станция вроде этой?