И ещё что-то. Какое-то изображение, какой-то удар… волна темноты, стремительно распространяющаяся во всех направлениях. Она обдала его холодом, а затем исчезла прежде, чем он смог определить, откуда она появилась и почему пропала, подобно чёрному цветку, превратившемуся в мёртвое семя.

Ему стало трудно дышать, и он почувствовал испуганное дрожание руки Никоса в своей.

«Что это?» — повернулся он к Крей, которая вскочила на ноги и направилась к ним.

«Ник..»

Тот вопросительно смотрел на Люка. Затем высвободил свои руки и не без некоторого удивления перевёл взгляд на них.

«У тебя были судороги», — Крей опустилась на колени, проверяя показания измерительных приборов, расположенных на груди Никоса.

«Что случилось? — спросил Люк. — Что ты почувствовал?»

«Ничего, — покачал головой Никос. — Я не вспомнил ничего неприятного. Я постоянно ощущал руки Люка, а затем состояние транса исчезло, и мои руки высвободились».

«Тебе удалось что-нибудь увидеть?» — спросила Лея. Крей продолжала проверять приборы.

«Мне кажется, это был Белзавис», — Люк потёр виски. Случалось, он ощущал пульсацию, используя Силу, чтобы пробить какой-нибудь барьер или услышать нечто, лежащее за пределами человеческого сознания; но та боль, которую он испытывал сейчас, была другой. «Над вулканической долиной возвышался купол, удерживаемый с помощью антигравитации. Белзавис -единственное подобное место».

«Но купол был построен около двенадцать лет тому назад, -заметила Крей, — Никос тогда ещё был ребёнком».

Люк размышлял, пытаясь определить, откуда взялось это изображение. Почему он почувствовал себя испуганным, подавленным?.. Почему ему показалось, что он уже видел это когда-то, но забыл? «Это ещё не все, — продолжал он. -Туннели, которые он помнит, могут быть геотермическими вентиляционными ходами. Я думаю, что вулканические долины были джунглями до того, как туда пришли компании, занимающиеся торговлей фруктами».

Он бросил взгляд на Крей. Её руки оставались на плечах Никоса, она внимательно вглядывалась в его лицо.

Отсутствовала какая-либо визуальная, слуховая или обонятельная память. Лишь простое знание того, что было.

В его мозгу оставалось ощущение чего-то забытого, но когда он приближался к этому воспоминанию, оно исчезало, как свет с поверхности воды.

«Белзавис находится на границе Сектора Сенекс», -продолжал Люк через некоторое время. «Он расположен на огромном расстоянии от Йетума. Ты не знаешь, Крей, как называется долина, где построен купол?»

«В ледниках есть две или три вулканических долины с куполами, — проговорила Крей. — Купола представляют собой стандартный световой усилитель с антигравитационными системами для снятия напряжения. „Бретфлен Корпорейшен“ построила первый из них двенадцать или четырнадцать лет тому назад над Плавалом».

Она остановилась, как бы услышав впервые слово «Плавал».

«Плеттвелл, Колодец Плетта, — поправила её Лея, — Шахта Плетт».

«Когда там появились колонии?»

Лея покачала головой. «Мы попросим Арту ответить точно, но, по крайней мере, лет двадцать пять или тридцать тому назад. Девятый квадрант хорошо изолирован. Находящиеся там системы достаточно хорошо удалены. Это место было бы идеальным для Рыцарей Джедаев, решивших спрятать там свои семьи, подвергавшиеся опасности со стороны Императора».

Лея встала. В своём белом плаще с рельефно ниспадавшими складками она казалась мерцающей скульптурой.

«Они спрятали детей в шахте, — проговорила она. — А после этого они исчезли, и теперь неизвестно, кто они были».

Лея нахмурилась и вновь предстала в роли озабоченного дипломата. «Белзавис является независимым союзником Республики, — сообщила она. — Они стараются жить уединённо, возможно, оберегая секрет местного сорта кофе и шелка. Но я думаю, они позволят мне ознакомиться с имеющейся у них информацией. Мы с Хэном можем воспользоваться Фальконом и вернуться обратно ещё до окончания Часа Встреч. Мне кажется, там будет замечательно, — задумчиво добавила она. — Интересно, как дети…»

«Только не это!» — Люк схватил её за рукав, словно пытаясь физически удержать её. Лея и Крей замерли от удивления, но он со странной настойчивостью повторил: «Не надо брать с собой детей!»

В следующее мгновение он сам удивился своей горячности и попытался определить причину своего испуга.

Единственным его ощущением было предчувствие чего-то плохого, что может произойти, — некое видение темноты, которая съёживается и собирается в одну точку.

Он покачал головой. «В любом случае, если там такие люди, как Драб Маккам, там детям не место».

«Не волнуйся», — голос Леи прозвучал успокаивающе. Вслед за Люком её глаза остановились на привязанной ремнями фигуре, продолжавшей издавать невнятные звуки. По экранам мониторов пробегали хаотичные блики красного и жёлтого цвета. «Мы будем осторожны, — тихо добавила она, — но мы найдём их, Люк. Или же узнаем, куда они исчезли».

В безмолвном сиянии световых шаров, играющем на её белоснежном плаще, Лея спустилась вниз и погрузилась в бархат иторианской ночи, нарушаемой праздничной иллюминацией.

Таттуин.

Пустыня. Пронизывающий ночной холод. Ветер стих, и осталась одна темнота. Люк лежал, глядя на низкую саманную арку потолка своей комнаты, едва видимую в тусклом свечении датчиков на конденсаторе влаги, находящемся во дворе за окном.

Ночную тишину заполняли уютные убаюкивающие звуки домашней техники. Пощёлкивал аппарат по изготовлению йогуртов тётушки Беру, жужжала гидропонная установка дядюшки Оуэна, тихонько шумела охранная сигнализация.

Почему же ночь казалась такой насторожённо-молчаливой?

Почему в груди теснился ужас, предчувствие какого-то чудовищного преступления, призрак которого медленно приближался из мрака?

Он встал с кровати, накинул на плечи одеяло. Ступеньки были слишком высокими для его замёрзших детских ног. Запах пустыни раздражал ноздри, холод неприятно щекотал лицо.

Люк был ещё очень юн.

За лестницей, на которой он стоял, за погруженным в сон двором фермы расстилалась неподвижная пустыня. Огромные звёзды горели на совершенно тёмном небе каким-то сумасшедшим огнём.

Он смотрел на бесконечную пустыню, с её дюнами и солончаками, бесформенную, словно затаившуюся в темноте.

Она таила в себе опасность. Огромная и ужасная опасность, неотвратимо приближающаяся к одинокому дому.

Люк проснулся.

Широко открытыми глазами смотрел он на высокие арки и вычурные подвески в виде стеклянных виноградных лоз. Ажурные цветы прикрывали окна и световые шары среди деревьев во дворе, отбрасывая на стены кружевные тени. Стояла глубокая ночь, но отовсюду доносилась музыка. Сотни свадеб, танцы по случаю воссоединения, песни — планета веселилась. Вокруг шумел Итор, в воздухе плыл запах джунглей, медовый и пряный аромат зелени и десятков распускающихся ночью цветов.

Таттуин…

Почему ему приснился дом его детства? Почему ему снова привиделась та ночь, когда с замиранием сердца он предчувствовал приближение опасности? Тогда это были Песчаные Люди, Тусканские Рейдеры. Один из них оказался у самой ограды и задел сигнализацию. Дядюшка Оуэн как раз вышел из дома в поисках Люка, и тут послышался первый отдалённый рёв бантха. Если бы Люк не проснулся заранее, то вряд ли бы им удалось предупредить нападение Песчаных Людей.

Почему же и на этот раз он ощущал такое же напряжённое молчание, словно предвещавшее приближение зла?

Что же почувствовал он в момент сеанса с Никосом, когда коснулся хранящихся в его электронном мозгу воспоминаний?

Люк встал с постели и, обернувшись простыней как в детстве, подошёл к окну.

— Есть птица, что поёт в ночи для королевы. — Лея и Хэн уехали. Они использовали нападение Драба Маккама в качестве предлога для отъезда, выразив обеспокоенность за судьбу своих детей. Вожди иторианцев согласились с тем, что время их визита следует сократить и они должны вернуться на Корускант, так как невозможно гарантировать их безопасность. Сам же Драб Маккам оставался на попечении Томла Эла. Он по-прежнему пребывал во власти своих непонятных никому видений.