В 1986 году в Японии был отпечатан сборник «Венок Венере. Русские нецензурные стихотворения», где собраны материалы любительских списков второй половины XIX в. (о типе этой продукции и ее изготовителях кратко говорится в исследовании М. А. Цявловского). Открывается книга, естественно, подборкой «И. С. Баркова». Более удивительно, что первый текст на самом деле барковианский — «Ода пизде» («О! общая людей отрада…»). Такая «нечаянная удача» не является результатом специальных усилий редактора, а отражает структуру изготовлявшихся на продажу массовых сборников XIX в., в которых удержались и единичные произведения «Девичьей игрушки».

Эта поздняя рукописная традиция совершенно не изучена, хотя предварительные наблюдения показывают, что состав текстов тут характеризуется большей устойчивостью, чем можно было бы предполагать, а следовательно, поддается типологизации. Изучение процесса селекции произведений, произвольности их атрибуций, текстуальных новаций и случаев произвольной контаминации различных сочинений может дать любопытный материал для анализа массового вкуса и законов бытования литературы в этой специфической тематической области. Но выводы здесь преждевременны.

Не была проведена и серьезная работа по изучению ранних (XVIII — начало XIX в.) списков барковианы. Указания типа «разные, многие рукописи», «один из многих списков» и т. п. использовались не только первыми авторами, писавшими о Баркове (Новиков, Евгений Болховитинов и др.), но и учеными на протяжении всего XIX в. Ссылки на конкретные сборники появляются уже тогда, когда хорошие ранние списки становятся редкостью. С. А. Венгеров зафиксировал две изученные им рукописи, попутно охарактеризовав общее положение дел: «В настоящее время <…> полные списки встречаются очень редко, и те, которые попадаются, писаны много лет тому назад, обыкновенно в начале нынешнего столетия. Гораздо чаще можно натолкнуться на отдельные пьесы, причем, однако же, следует отметить, что слава „барковщины“ так велика, что Баркову сплошь да рядом приписываются вещи, которые совсем ему не принадлежат. Стоит только вспомнить, что Барков умер в средине прошлого столетия и уже по одному языку не трудно будет распознать, что значительная часть скабрезных стишков, попадающих в секретные тетрадки с его именем, им и писаны не могли быть.

В нашем распоряжении были два чрезвычайно полных списка. Один из Публичной библиотеки — в 1814 г. принесенный ей в дар библиотекарем Поповым. Заглавие его „Девическая игрушка, или Собрание сочинений г. Баркова“. Другой список относится к 1802 году» [128].

Список Публичной библиотеки помещен и в «Библиографии» упоминавшейся коллективной книги «Словесность и коммерция» (М., 1929).

В дальнейшем в научных исследованиях и изданиях находим отсылки к следующим рукописям: из собрания Модзалевских, из библиотеки Института книги, документа и письма (в настоящее время находится в ИРЛИ: особое хранение, оп. 2, № 4) и ИРЛИ [129]. Г. П. Макогоненко и А. А. Морозов пользовались одним и тем же сборником ИРЛИ [130]. Привлекался исследователями и сборник, хранящийся в библиотеке Казанского университета [131]. В самое последнее время стали появляться публикации, основанные на учете нескольких рукописных источников, но настоящей систематизации рукописного свода барковианы произведено не было. Между тем это начальный необходимый этап изучения барковианы как явления литературы и культуры своего времени; без этой работы любые исследования будут покоиться на весьма шатких исходных основаниях. Как совершенно справедливо указал В. П. Степанов, конкретизация выдвинутых научных гипотез в настоящее время «наталкивается на полную неизученность барковианы в типологическом, историко-культурном и собственно историко-литературном отношении (круг авторов, их литературная позиция, атрибуции, связь с сатирической традицией и т. п.)» [132]. Поэтому к настоящему изданию мы сочли необходимым приложить краткое и предварительное описание основных изученных нами списков ранней барковианы, чтобы оно могло послужить исходной точкой для более полного и детального исследования данной рукописной традиции [133].

Никита Сапов

КАЗАНСКИЙ СПИСОК (КАЗ.)

Рукопись хранится в Отделе редких книг и рукописей Казанского университета, № 2383.

Сборник представляет собой рукопись в лист, 107 архивных листов; состоит из нескольких тетрадок со старой нумерацией; без переплета и титула, который, вероятно, утрачен. Бумага с филигранью «Pro patria», с эмблемой и девизом, на правой стороне — литеры «GR». Точно идентифицировать филигрань не удалось; возможно, соответствует № 341 в таблице Клепикова-Кукушкиной, т. е. бумага 1753 г. (см. Сборник статей и материалов БАН СССР по книговедению. Л., 1965), но может быть и более позднего производства. Рукопись является одной из наиболее ранних; вероятная датировка: 1760-е — начало 1770-х гг. Канцелярская скоропись нескольких почерков, одним из которых в тексты других писцов внесена правка, устраняющая искажения. Целый ряд текстов списан неисправно, со многими погрешностями.

В настоящее время первоначальный порядок рукописи нарушен, ее листы расположены хаотично; начальная композиция может быть восстановлена по сохранившимся оглавлениям и на основании старой нумерации листов.

Сборник состоял из четырех частей; 1–2 и 3–4 имели сплошную нумерацию листов — видимо, сборник был разделен на два тома, по две части в каждом. Том первый насчитывал 90 листов, том второй —149; таким образом, всего было около 240 листов текста, т. е. в настоящее время сохранилось менее половины объема рукописи.

Сборник открывался «Приношением Белинде», затем следовало оглавление первой части (л. 2-58; оглавление сохранилось полностью, отсутствуют л. 14–30, 34–43); л. 60–90 составляли часть вторую (имеется оглавление; отсутствуют л. 83–90). Хуже сохранился второй том; оглавлений его частей нет. Имеется фрагмент начала третьей части со старой нумерацией л. 1-29 и два фрагмента из последней, четвертой, части, имеющие старую нумерацию л. 108–115 и л. 140–149. На обороте последнего листа запись: «Конец IV части и всей книге».

Часть 1-я имеет строгую жанровую композицию: последовательно расположены 13 од, 21 басня, 23 эпиграммы, 9 мадригалов, 16 надписей, 6 портретов, 4 эпитафии, 11 «заготовок», 14 песен.

Часть 2-я начинается циклом «о бороде» (6 текстов), затем следуют произведения средней формы (оды «Описание утренней зари», «Исповедь монаха»; «Торжествующая баханка», «Разговор Любожопа с Любо-пиздом», «Суд у хуя с мудами» и т. д.), а также «Поэма на победу при-яповой дочери» («Сражение между хуем и пиздою о первенстве»); на этом сохранившаяся часть текстов кончается; затем шел цикл стихотворений против подьячих: «Стансы на происхождение подьячего», «Покаяние подьячего» и «Надгробная надпись подьячему». Завершали эту часть четыре «лекарства» («рецепты»), две «вывески» (в том числе и атрибутируемая обычно А. Нартову «Вывеска к Роленовой Истории»), «Надпись рыжему», «Объявление» и стихотворение «Зоил».

Часть 3-я начиналась «Речью Фомину понедельнику», затем шли две оды, 3 басни, «Сатира. Пойманной соловей», 4 эпистолы, 4 эклоги, элегия, 10 загадок, 5 надписей, 46 билетов, прозаическое «Писмо, принадлежащее к Гимну пьяной голове» В. К. Тредиаковского, 18 эпиграмм, стансы, 19 сонетов и три «рецепта порошку от угрей». Окончание этой и начало 4-й части неизвестно: между л. 29 и 108 (по нашему предположению, второй пагинации) — лакуна почти в 80 листов. Вероятно, сюда входили произведения из цикла, посвященного Ивану Даниловичу (на л. 14 об. — начало «Писма от Ваньки» к А. В. и Е. А. Олсуфьевым) и, возможно, какие-то драматургические произведения.