Борис

Заходя в палату к отцу, я был готов к разной его реакции на новости. Но в то же время понимал, что Алиску и сыновей буду защищать ото всех. В том числе, и от собственных родителей. Потому что впервые за долгое время мне стало легко дышать. Точно все, наконец, стало на свои места.

Отец ждал меня. Это я понял сразу. Но и выглядел он бодрее, чем в прошлую встречу.

-Меня через два дня отправляют в Германию. Будет операция, - без предисловий начинает он.

-Это же хорошо, - произношу в ответ.

-Да, это хорошо, - соглашается, хочет что-то добавить, но я решаю сообщить свою новость первым.

-Пап, Алиса нашлась.

Взгляд становится цепким. Он ждет, что я скажу дальше.

-У тебя двое внуков.

Он молчит. Долго. Молчу и я.

-Хм. И что теперь, Борис? Будешь доигрывать спектакль про Золушку до конца? В конце концов, детей можно просто признать и платить алименты.

Еще не самый плохой поворот разговора. Если вспомнить все, что ему предшествовало.

-Я сделал ей предложение и обираюсь жениться.

-То есть ты уверен, что прав. Ладно, сын. Я вмешиваться не буду, можешь не волноваться. Не хочу портить наши с тобой отношения окончательно.

-И на том спасибо.

На какое-то время устанавливается молчание. Каждый думает о своем.

Отец заговаривает первым.

-Не вовремя это, - я собираюсь уже высказаться, но он продолжает, - Ко мне приходил начбез. На компанию готовится рейдерский захват. А с появлением жены и детей ты становишься более уязвим. Я о делах с тобой и хотел поговорить. Рассказать, что нужно будет делать, чтобы твое наследство не досталось левому дяде.

-Начбезу можно верить?

-Верить, имея большие деньги, нельзя никому. Да ты и сам это понимаешь. Но его информацию проверили. И она подтвердилась. Только выгребать тебе придется самому. Я тебе не помощник. Прости.

Новости, которые преподнес мне отец, неприятные. И он прав - справится со всем мне предстоит самому. Еще какое-то время мы обсуждаем, что мне нужно будет сделать.

Когда ухожу от отца, понимаю, что мать со своими разговорами как-то не к месту. Но все уже обговорили. И дать сейчас заднюю не выйдет. У Алисы появится повод и дальше во мне сомневаться.

Времени впритык, поэтому ехать приходится быстро. Так что на одном из поворотов я не сразу замечаю прущий на меня Камаз. Да даже если бы и заметил его раньше, сделать ничего бы не смог. Столкновение явно преднамеренное. В бок моей машины впечатывается махина. Мой автомобиль сносит с дороги. Все происходит быстро. Я не успеваю даже испугаться, как меня выбрасывает в лобовое окно. Я забыл пристегнуться.

А дальше... Дальше - пустота.

Алиса

Борис не приезжает к назначенному времени. Я начинаю ему звонить, но он не отвечает. Проходит больше часа. Я пытаюсь дозвониться до Лики Игоревны, но ее телефон выключен. Из-за этого я и вовсе теряюсь, не понимая, что происходит и что мне делать дальше.

Когда в дверь звонят, я удивляюсь, потому что Боря открывал дверь своими ключами. Но мало ли что?

Дверь я открываю, не глядя. Я настолько уже на нервах, что даже не думаю про опасность. На лестничной площадке стоит незнакомый мужчина крепкого телосложения.

-Здравствуйте! Я - Максим. Борис Дмитриевич не приедет, - говорит он.

И именно в этот момент мне становится очень и очень страшно. Почему-то у меня нет и тени от мыслей, что Борис передумал со мной связываться.

-Что случилось?, - спрашиваю очень тихо, пересохшими губами.

К счастью, мужчина ведет себя адекватно, не заговаривает мне зубы.

-Авария. Он - в больнице.

Смысл слов не доходит до меня. Нет, я слышала, что он мне сказал. Но осознание этих слов не наступает.

Только через несколько минут я произношу:

-Насколько все плохо? - говорю и не верю в то, что это правда.

Ведь я видела Бориса несколько часов назад! Не может быть этого! Не может этого всего быть!

-Трудно пока сказать.

-Как это случилось? - продолжаю задавать вопросы.

-В его машину врезался грузовой "Камаз".

После этой фразы сердце начинает выламывать ребра.

-Мне надо к нему. В больницу, - лепечу я. Со мной маленькие дети, но я точно знаю, что мне нужно туда, где сейчас Боря. Что он узнает, что я жду его. И выживет. Просто не сможет не выжить. Не сможет поступить со мной так второй раз. Я же поверила. Да, уже поверила, что он будет рядом. А он... И после фразы Максима даже уточнять не хочется, насколько все серьезно.

Я вижу, что моему собеседнику меня жаль. Искренне. Он не говорит, что нельзя, что меня не пустят. И не говорит, что я ничем не помогу.

-Хорошо, я побуду с детьми, как и договаривались. А Вас отвезут. Собирайтесь.

И вот за это я ему безмерно благодарна. Пока мечусь по квартире, повторяю про себя молитву, которой научила меня бабушка. Борю не могут у меня отнять, только дав гам встретиться. Это невозможно. Так не должно быть.

Максим видит мальчиков, пока я им объясняю, что мне нужно срочно уехать, и они побудут с этим дядей.

-До чего похожи, - роняет, рассматривая моих сыновей.

Я это знаю. И сейчас мне до дрожи хочется, чтобы Борис вернулся. Ко мне. К детям. К нам.

В квартиру поднимаются мужчины. Максим их представляет, но к своему стыду я даже не слышу, как их зовут. Все, что мне нужно, это оказаться там, где Боря сражается за свою жизнь, чтобы вернуться к нам.

Я плохо помню то, как попала в больницу. Единственное, что врезалось в память - светло-желтый больничный коридор, пропитанный запахом лекарств, по которому я шла, казалось, бесконечность в сопровождении своих молчаливых спутников. Да и вряд я была в состоянии разговаривать.

На кушетке перед дверью в операционную я вижу Лику Игоревну. Она сидит, опустив голову вниз и крепко стиснув руки. Когда слышит мои шаги уже поблизости, поднимает голову, смотрит на меня несколько минут, словно не узнавая.

-Что говорят врачи? - не выдерживаю нашего затянувшегося молчания.

Она горько усмехается.

-Это нас Бог наказал, - начинает говорить, а мне хочется, чтобы замолчала, - Сначала Дима. Потом вот Борис. За гордыню. Мы с мужем не хотели, чтобы наша кровь текла в твоем ребенке. И вот теперь Бог забирает нашего. Как раз тогда, когда ты снова появилась.

Мне не нравится то, что я слышу. Как будто мать Бори винит меня и моих детей в том, что сейчас Борис в операционной.

-Причем тут это? Вы можете мне нормально сказать, что с Борисом?

-Не знаю я! Не знаю! Поняла?! Ничего не знаю-ю-ю, - кричит вдруг, - Легкое у него пробито, с головой что-то, руки-ноги переломаны-ы-ы...

Она рыдает уже в голос.

-Сыночек мой! Ну, как же так?! Как я без тебя-я-я? - она плачет, слезы текут по ее щекам, а она размазывает их вместе с косметикой.

Я столбенею от услышанного. К нам уже спешит медперсонал, суетится возле нее. Лику Игоревну уговаривают успокоиться. Она продолжает кричать. Ей делают укол и увозят, усадив на кресло. На меня ее истерика производит угнетающее впечатление. Я сама еле держусь, а тут такое.

Рядом со мной остается один из мужчин, что привезли меня сюда.

-На самом деле все не так страшно, - говорит он серьезно, - Каких-то переломов свода и основания черепа не диагностировали на момент начала операции. Легкое пробито - это плохо, но врачи здесь хорошие. Сломана рука, одна. Ну и ушибы. Ноги по первичному осмотру не пострадали. Вы точно хотите ждать завершения операции?

Мне немного легче после его слов, потому что, выслушав мать Бори, я уже была готова к самому худшему. А так... Если операция пройдет успешно, у Бори есть все шансы выжить. И я не хочу никуда уходить Просто не могу оставить его одного... Ведь я люблю его. С пронзительной ясностью понимаю это именно сейчас. Я люблю Бориса Харламова и не собираюсь его терять. Ни за что. Он очень мне нужен. Чтобы стать счастливой и сделать его таким же.