Появление наших парней, которые должны были участвовать в заезде, не успокоило. Одного взгляда на их лица хватило, чтобы понять — все плохо.

— Условия переиграли, — произнес Яр. — Участвовать будут, в противном случае посчитают, что это саботаж, и придется платить неустойку.

Мы все выпали в осадок. Приморозились к стульям. Последние дни, когда нам предложили новые условия, мы расслабились. Гоняли лишь Витала, Яра и Саню.

— Это еще не все, — заговорил Саня. — Первый круг — три участника, как и обговаривали, второй — два экипажа… двойки. Эти суки хотели, чтобы девчонок парни к себе ремнем пристегнули, но Сокол чуть морду Рамису не разбил.

— Это законно?.. — облизав пересохшие губы, спросила Майя.

— Законно. Даже если кто-то вылетит с трассы, убьется и покалечится, организаторы не несут ответственности. Конечно, заведут уголовное дело, поднимется скандал, в будущем им никто не позволит проводить игры, но сейчас они хотят взять свое, и им плевать на нас. В договоре есть пункт, что мы согласны со всеми условиями… и отказались оплатить страховку. В случае наших травм нам не заплатят ни рубля.

— Мой договор читали юристы Артема, там ничего не говорилось о страховке.

— Этот пункт был в договоре капитана команды, — Яр сжал челюсти, скрипнув зубами. — Я не обратил на него внимания. Там все так витиевато. Моя задача была предупредить вас и предложить оформить страховку. Если я этого не сделал, ответственность на мне, — Ярослав был искренне расстроен.

Когда мы согласились участвовать в этой авантюре, были уверены, что принимаем участие в обычных юношеских играх. Представляли море позитива и победу, никто и не заморачивался с документами, которые казались лишь формальностью. А теперь все это обернулось против нас…

Мне нужно срочно найти Артема. Вымотала я ему нервы этими играми. Представлю, в каком он бешенстве…

Сокол

Убью суку! Если бы друзья не выстроились нерушимой стеной между ним и Рамисом, кинулся бы. Голыми руками вырвал бы кадык, чтобы эта мразь захлебнулась кровью. Такой ярости не испытывал никогда. До кровавых всполохов перед глазами. Запрещал себе думать о Кире, представлять ее пристегнутой к зеленому сопляку, которого на сухую трассу выпускать опасно.

Кира не поедет! Пусть только заикнется… ослушается. Лично перекину через плечо, отнесу в спальню и приложусь раскрытой ладонью к ягодицам. Не обсуждается! Плевать на других! Не думал, что могу быть таким эгоистом, но сейчас думал только о ней.

— Артем, — тонкие пальцы переплелись с моими. Не решился ждать, потому что плохо контролировал внутренних демонов, мог ненароком причинить боль. — Можно что-то сказать?

— Говори, — в голосе металл, лучше бы Кира не подходила.

— Не здесь, — мягко сжимая пальцы, потянула за собой. Набрав полную грудь воздуха, медленно выдыхал. Боялся сорваться.

Отошли от друзей, нашли небольшое свободное пространство, где можно было поговорить. Не мог я не смотреть на Киру. Как бы ни разрывало от злости, но ее эмоции и чувства на первом месте. Мне постоянно нужно было знать, что она в порядке. Лицо бледное, дрожит, глаза огромные, словно озера блестят.

— Ты что, плакать собралась? — тут же обхватил лицо руками. Сейчас она как никогда напоминала ангела. — Тихо, Кира.

— Ты злишься…

— Злюсь, маленькая, — не видел смысла скрывать. Она у меня сильная.

— На меня?

— На себя и на одного уё… утырка. Кира, ты на старт не выйдешь, — жестко. Это не обсуждалось. — Даже не заикайся…

— Артем, я об этом хотела поговорить…

— Кира, — предупреждающе.

— Ты меня выслушаешь? — с вызовом. Кивнул, чтобы продолжала. — Я не могу остаться в стороне, — прежде чем я оборвал, она прикрыла мне пальцами рот. — В двойке я могу быть первым номером. Рисковать не буду, даю слово. Мне не стремно будет прийти последней. В договоре нет пункта о том, кто к кому должен быть пристегнут…

Кира говорила разумные вещи. Продолжать спор с Рамисом не имело смысла. На город опускался вечер, скоро стемнеет. На трассе станет еще опаснее.

— Возьмешь в двойку Витала, он легче остальных. Никаких ремней. В договоре этого нет, они не смогут настоять. Иди к ребятам, я сейчас подойду, — поборов желание впиться в сладкие губы, развернулся и пошел обратно к Рамису и его юристам…

— Пристегиваться или нет — личное желание участников. В договоре об этом ни слова. Любая травма — и вас затаскают по судам. Участники сами решают, кто едет в двойках, — на Рамиса не смотрел, я разговаривал с юристами. — Попробуете изменить правила, заезда не будет. Я вам обещаю.

Они быстро что-то перетерли с организаторами, инвесторами. Не слыша разговоров, понял — они согласны, но я не спешил покидать «переговорную».

— Сокол, идешь? — спросил Шах. Он видел, с кого я не свожу взгляда. Опасался, что я сорвусь прямо сейчас.

— Минутку, — я подошел к Рамису, когда он остался один. Испугался, шарахнулся. Мразь… — Запомни хорошо этот день, сука. Я не прощу, не забуду. Когда будешь побираться, прятаться от кредиторов, а потом харкать кровью за решеткой, вспоминай меня, — не собираясь слушать ответ, развернулся и ушел.

Моя душа была рядом с Кирой. Только бы с ней ничего не случилось. Заезд короткий. Два круга… я продержусь. Маленькая…

— Кира первым номером? — брови Ромула взметнулись кверху.

— Поверь, в команде она лучшая, — ответил вместо меня Шах. Потом стукнул ладонью по плечу. — Держись. С ней все будет хорошо.

— Послушай совета, брат, — повернулся ко мне Бесонов. — Заделай ей ребенка, твоя нервная система целее будет, — он не шутил. Они понимали, в каком я сейчас состоянии. Никто из них не хотел бы пройти через адовы переживания. Мне словно душу выворачивали, тупая боль разрывала на куски. Смотреть, как самый дорогой и любимый человек рискует жизнью…

— Она будет осторожна, Сокол, — негромко произнес Марат. — Кира тебя любит, она чувствует твое состояние, поэтому и прибежала успокоить…

Кира

Мне нравилось быть сильной, смелой, ловкой. Любила побеждать, чувствовать на себе восхищенные взгляды. Все это шло из детства, когда одобрение отца много значило. Позже выброс адреналина помогал сбрасывать напряжение и негатив. Какие бы эмоции меня ни захлестывали, я старалась из любой ситуации выходить без потерь, а лучше — победительницей. Готовясь к старту, я не чувствовала в крови адреналина. Думала лишь о том, чтобы максимально обезопасить свою жизнь и жизнь Витала, который едет со мной в двойке.

— Если нет возможности отсидеться на трибунах, то я рад, что меня поставили с тобой в пару, — то ли действительно доверял, то ли решил подбодрить друг.

Ничего не ответив, обвела трибуны, потом навес и гаражи внимательным взглядом. Увидев Артема в кругу друзей, сильней сжала в руках шлем. Мне не представить, что он сейчас чувствует. Перешагивает через себя, позволяя мне участвовать. Сходит с ума, пытается взять себя в руки, поэтому не подходит. Когда ты любишь так, как я Артема, чувствуешь эту любовь на расстоянии. Он может ничего не говорить, я просто знаю, что ему плохо. Ничего не можешь изменить, но злишься на себя, что делаешь больно тому, в ком живет часть твоей души, без кого не мыслишь жизни.

Я не буду нарушать обещание — никакого риска на трассе. Я давно победила. Судьба мне преподнесла самый дорогой подарок — настоящую любовь.

После выстрела ребята уехали на первый круг, пришла наша очередь занимать полосы, чтобы произошла быстрая смена эстафеты.

— Я боюсь… блин, как же страшно, — причитала Майя.

Казалось, что серые дождливые тучи ускоряют бег времени, и на улице с каждой секундой становится темнее. Артем подошел ко мне, как только мы выехали на стартовую линию. Кивком головы попросил Витала удалиться, товарищ отошел. Сняв с меня шлем, повесил на руль. Спрятав мое лицо в своих больших теплых ладонях, провел по коже подушечками больших пальцев. Невинная ласка, а мне сразу стало теплее.