Джура улыбнулась, двигаясь вслед за мужем. Возможно, в конце концов, ему удастся понять некоторые ланконские привычки.

Они скакали по каменистой дороге уже в течение часа, когда Руан вдруг внезапно остановился. Они спешились и как можно тише отвели лошадей в сторону, привязав к одному из деревьев.

— Я вижу впереди свет костра, — прошептал Руан. — Держись поближе и не вздумай совершить какую-нибудь глупость.

— К вопросу о глупости, это ведь ты в одиночку отправился к врагам, а не я, — ехидно напомнила Джура.

Для такого огромного мужчины Руан двигается удивительно легко, думала Джура, следуя за мужем. Да и кроме того, он отлично видит в темноте, если сумел разглядеть маленький огонек на таком расстоянии.

Спрятавшись за деревьями, они всматривались в представшую их глазам картину. Около огня находились три человека, занимавшиеся приготовлением ужина. Они казались усталыми; одежда порвана и испачкана, словно ее не снимали много лет.

Мужчины были маленькими, на полголовы ниже ирлианцев, с темными волосами и характерными для фаренцев кривыми ногами. Говорили, что детей в этом племени сажают на лошадь в три года. Болтали также, что они любят лошадей больше, чем своих родственников, и если ирлианец встретился с фаренцем, сидящим на лошади, он должен молить Бога, чтобы его смерть была быстрой.

Джура повернулась туда, где в темноте стоял Руан. Он наклонил голову, указывая в сторону одного из деревьев на другой стороне от костра. Джуре с трудом удалось разглядеть там человека, видимо, привязанного к дереву. Она вопросительно посмотрела на Руана, и тот кивнул. Очевидно, это и есть его гонец, попавший к фаренцам в плен. На таком расстоянии Джура не могла понять, жив он или нет.

Ни говоря ни слова, Руан отвел ее в сторону, а сам исчез в темноте, двигаясь по направлению к пленнику.

Джуре показалось, что прошли часы, и она даже подпрыгнула от неожиданности, когда Руан словно материализовался из темноты.

— У них Кеон.

Джура не могла различить его лица, но знала, о чем думает Руан. Кеон был сыном Брокейна, властителем зернанцев. Джура посчитала глупостью выбор такого ценного заложника в качестве гонца, но не стала об этом говорить Руану. Пока она попридержит свой непослушный язык.

Руан знаками показал ей, что собирается захватить фаренцев и освободить мальчика, и на мгновение Джуре показалось, что он опять прикажет ей держаться в стороне. Бросив на Руана уничтожающий взгляд, она заметила, как он поморщился. Затем Руан прошептал:

«Никаких убийств», и исчез за деревьями.

Джура замерла, ожидая сигнала к началу боя. Ее сердце отчаянно билось, как это бывало каждый раз перед сражением, но сейчас к этому примешивалось и кое-что иное. Ее волновала безопасность Руана. Джура молилась, чтобы он остался в живых.

Она обратилась к христианскому Богу, а потом, просто на всякий случай, и к ланконскому богу войны Наосу, умоляя их пощадить ее мужа.

Однако Руан не стал сражаться. Вместо этого он отправился прямиком к фаренцам, держа меч в левой руке.

— Я король Ланконии. Опустите свое оружие. Все трое мужчин вскочили на ноги, бросаясь к пришельцу. Джура выбежала из своего укрытия, ударив одного из нападавших обухом боевого топора по голове. Он упал, но прежде, чем Джура смогла повернуться, ее со спины схватил второй фаренец.

Он был силен, даже очень, вынужденно признала Джура, старавшаяся стряхнуть душившие ее руки. Джура отклонилась, со всего размаху ударив фаренца локтем под ребра, но жесткая хватка не ослабла.

Слева доносились удары мечей — Руан сражался с третьим фаренцем.

Мужчина опять сжал свои руки, и Джура почувствовала, что задыхается. Она теряла силы. Ее глаза закрылись, и она провалилась в темноту.

— Джура! Джура!

Джура очнулась, почувствовав, что лежит головой на коленях Руана, который кричит и бьет ее по щекам. Она застонала, пытаясь встать. Руан тут же обнял ее.

— Джура, с тобой все в порядке?

— Да, — ответила она нетерпеливо. — Если, конечно, ты не раздавишь меня. — Джура потерла горло. — Я не могу дышать.

— Ну почему я позволил женщине сражаться рядом? — слегка запоздало спросил Руан, не выпуская однако Джуру из рук.

Джура оттолкнула его, с трудом садясь.

— Потому что я вывела из строя одного нападавшего и отвлекла на себя внимание другого, пока ты все еще возился с первым. Если бы мы просто выстрелили в них…

Руан поднялся, глядя на потерявших сознание фаренцев.

— Они мои люди, такие же, как и ирлианцы. Он повернулся к дереву, где находился Кеон, и Джура последовала за ним.

Сначала им показалось, что мальчик мертв, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что он крепко спит. Руан нагнулся. Кеон не был привязан к дереву, как они думали. Джура также склонилась над бесчувственным телом, и резкий запах алкоголя ударил ей в нос.

— Он пьян! — презрительно заметила она. — Он не пленник, а просто напившийся мальчишка.

Руан встряхнул Кеона, приводя того в чувство. Кеон закатил глаза, облизал губы, затем, глупо улыбаясь, уставился на Руана.

— Мой отец будет гордиться мной, — пробормотал он заплетающимся языком. — Я был у Яна.

— И Ян не убил тебя? — удивилась Джура. Юноша ухмыльнулся, на мгновение закрыв глаза.

— Сказал, что я смелый. А я описал ему Бриту. — Кеон развел руки, очерчивая в воздухе контуры женской фигуры. — Он сказал, что женится на ней. Они будут смешной парой. Король фаренцев очень маленький, но, с другой стороны. Брита уже не такая красивая и молодая, как ты, Джура. Если у тебя есть сестра, то я женюсь на ней. И стану тогда родственником королю.

Джура вопросительно подняла брови.

— Королю? Ты имеешь в виду своего отца Брокейна?

Кеон криво улыбнулся.

— Короля Руана. Короля всей Ланконии. Короля…

— А где Сиомун? — вмешался Руан, не замечая удивленного взгляда Джуры, опешившей от такого мальчишеского обожествления своего героя. — Я же послал Сиомуна, чтобы он доставил письмо Яну.

— А я связал Сиомуна. Я не могу находиться со всеми этими ирлианцами. Мой отец хочет, чтобы я стал мужчиной — как ты. Мои три брата погибли в бою. — Кеон наклонился к Джуре. — Я напал на ирлианского короля, но остался жив. А сейчас я хочу большего. Я должен доказать, что я такой же мужчина, как и мой отец. Разве я это не сделал?

Руан опустил руку на плечо Кеона.

— Ты порадовал меня, да, я верю, что ты настоящий мужчина.

— Ты отправился один к фаренцам, — заметила Джура, затем бросила быстрый взгляд на Руана: — Твое легкомыслие заражает нас всех. — Она вновь повернулась к Кеону. — А почему Ян не убил тебя?

Внезапно на лице Кеона появилась грусть.

— Они очень бедные. Ян говорит, что остальные племена воруют их лошадей, поэтому приходится все время перемещаться с места на место. Они не могут сажать пшеницу и прошлой зимой чуть не умерли с голоду. Им нужны женщины. — Лицо Кеона вдруг посветлело. — Мой отец отдаст всех своих женщин, только попроси. А мы возьмем ирлианок.

— Значит, Ян примет нас? — спросил Руан. Голова Кеона качнулась в сторону, он почти засыпал.

— Эти трое отведут тебя к Яну. Ты их случайно не убил? Хоть и маленькие, но умеют пить, это точно. — Кеон закрыл глаза, проваливаясь в сон.

Джура осторожно устроила юношу поудобнее.

— Никогда раньше не замечала, какой он симпатичный.

— Не такой бесцветный, как некоторые из нас? — окрысился Руан. — А сейчас, когда ты перестала изображать мать этого мальчишки, нам надо поговорить с фаренцами. Слава Богу, что я никого не убил.

Джура улыбнулась, потрепав Кеона по щеке.

— На самом деле, он почти моего возраста, так что не стоит называть его мальчиком. И он очень смелый, раз отправился к Яну в одиночку.

— Он смелый, когда идет в одиночку, а я глупый, — проворчал Руан и отошел, направляясь к фаренцам.

Джура улыбнулась, наслаждаясь ревностью. Несмотря на свои недостатки, этот английский муж умеет заставить ее чувствовать себя… ну… красивой. Не то чтобы красота имела какое-нибудь значение для Джуры, но все равно приятно.