— Бекс!

Я обернулась.

— Возьми с собой что-нибудь переодеться. У моего дяди дача на холме, он сказал, я могу приезжать туда, когда захочу. После лыж заедем выпить горячего шоколада.

Черт. Я заставила себя улыбнуться и помахать ему рукой, когда он уезжал. В такие моменты мне особенно сильно не хватало мамы. Но даже до катастрофы стала бы я обсуждать с ней такие вещи? Она была открыта для многого, но демонстративно умолкала, когда речь заходила о сексе. Может быть, она ждала, пока я стану старше, и так и не дождалась.

В тот вечер мы катались на лыжах, пока у меня уши не начали отваливаться от холода. Джек предлагал уйти, но я настояла на том, чтобы кататься, пока на холме не погаснут все огни. К тому времени, когда мы добрались до дачи его дяди, мне казалось, что уже не меньше двух часов ночи. Но было только десять. Я должна была вернуться домой через три часа.

— Можешь переодеться в спальне, а я пока попробую развести огонь, — сказал Джек, потирая руки и ощупывая стену в поисках выключателя.

— Отлично, — прошептала я. С сумкой в руках я на цыпочках прошла по оранжевому ковру в гостиной к двери в спальню.

Едва я закрыла за собой дверь, как меня начало трясти, и не только от холода. Я вытащила из сумки одежду. Розовые лосины и белый свитер.

— Просто дыши, — прошептала я себе.

Я стянула с себя промерзший лыжный костюм и термобелье и потерла руки, чтобы разогреть кровь. Я осталась в одном нижнем белье. И между мной и Джеком была лишь тоненькая дверь.

Я поспешила натянуть свой мягкий кроличий наряд. Ноги у меня все еще не отогрелись, так что зеленые шерстяные носки я решила не снимать. Взглянув на себя в зеркало, висевшее на стене, я прыснула от смеха. После нескольких часов, проведенных под лыжной шапочкой, волосы мои выглядели так, будто я попала в эпицентр торнадо, а в этой одежде я напоминала большую сахарную вату. Посмеявшись, я расслабилась и направилась в гостиную.

Когда я вышла из спальни, Джек сидел у камина спиной ко мне с кружкой горячего шоколада в руке.

— Здесь уютно, — сказала я робко.

Он повернулся на голос и, посмотрев на меня, выплюнул горячий шоколад.

— Что? — удивилась я.

Явно желая взять себя в руки, он попытался сжать губы и схватился рукой за подбородок.

— Потрясающе.

Я вскинула брови, губы у него затряслись, и тут уж он не мог больше сдерживаться. Он затрясся от смеха.

— Ну, это не совсем та реакция, на которую я рассчитывала, — сказала я.

— Правда? — проговорил он, задыхаясь.

Я уперлась рукой в бок и топнула ногой, и тогда он, глубоко вздохнув, вытер глаза ладонью.

— Ты закончил? — спросила я.

Он покачал головой.

— Я люблю тебя.

— Прости?

— Ты меня слышала. — Он пошел ко мне.

Я посмотрела на свой свитер и снова на него.

— Ты заметил мой наряд?

Он был на полпути ко мне.

— О да, я заметил, — сказал он так, будто это была самая сексуальная вещь, которую он когда-либо видел. Губы его растянулись в улыбке.

— Ладно, но это тоже не та реакция, на которую я рассчитывала, — заметила я и сделала шаг назад, когда он подошел совсем близко.

Он взял мои руки в свои, и его улыбка исчезла.

— Бекс. Мне кажется, я знаю, чего ты опасаешься, но я хотел сказать лишь то, что сказал. Я люблю тебя. И я никогда не буду давить на тебя.

Я покраснела до корней волос.

— Но разве вы, мифологические существа, — я пыталась вспомнить, как Юлес это сказала, — не нуждаетесь в… э-э-э…

Джек выглядел смущенным. Он усмехнулся и сказал:

— Пожалуйста, даже не пытайся закончить эту фразу.

Я так волновалась, что сказала ровно то, что крутилось у меня в голове:

— Но у тебя были… был… то есть я знаю, что я у тебя не… первая…

— Бекс, пожалуйста. — Он потянул меня на диван напротив камина. — Слушай, моя история ведь ни для кого не секрет, — он пожал плечами. — Я изменил бы ее, если бы мог.

Я накрутила шнурок от свитера на указательный палец.

— Хорошо, — пробормотала я.

— Не прячь от меня лицо. — Он осторожно приподнял вверх мой подбородок и заглянул мне в глаза. — Это ты. И я не хочу это разрушить.

Говорил ли он серьезно? Я не знала, верить ли ему или признать, что я действительно выгляжу так непривлекательно. У Джека была репутация любителя случайных связей. Сколько он сможет ждать, пока я повзрослею?

Я взяла его руку, положила себе на талию и прильнула к его груди, так что стал слышен стук его сердца. Несмотря на его внешнее спокойствие, сердце бешено колотилось. Джек крепко обнимал меня, прижимая к себе.

Он шепнул, коснувшись губами моего уха:

— Я люблю тебя, Бекс. Я никогда такого не чувствовал.

Я снова кивнула, все еще не зная, верить ли ему. Я подумала о Лейси, о том, как она стояла рядом с ним.

— Ты никогда не влюблялся?

Он тихо вздохнул, и я почувствовала, как он качает головой.

— Это легко сказать. И сложно испытать.

Он провел пальцами по моим волосам и убрал прядь мне за ухо. Затем сказал тихо:

— Просто из любопытства, что бы ты сказала, если бы я захотел…

— Я бы сказала «нет».

— Да?

Я кивнула.

— Я рада, что ты не сказал, потому что это было бы ужасно.

Он затрясся от смеха.

Сейчас

Столовая для малоимущих. Осталось четыре месяца.

Время на Поверхности бежало так стремительно, что дни сливались в один и я не знала точно, сколько суббот прошло до того дня, когда я снова встретила Мэри в столовой. Разливая по мискам суп, я высматривала ее в очереди, потому что все еще хотела спросить о дочери Присциллы, о которой мне рассказывала девушка с косами.

Я очень хотела помочь ей, сама не знаю почему. Не то чтобы она была первой несчастной старухой, которую я встретила в жизни, но когда она сказала мне, что я разбила сердце, я почувствовала какую-то связь с ней, как будто ее старческое слабоумие наделяло ее чудесной способностью видеть человеческие души насквозь.

Я знала, что это невозможно.

Когда в чане с супом оставалась уже половина, я увидела ее в очереди. Она потянулась за подносом, и я заметила у нее на руке старинный серебряный браслет. Это было ее единственное украшение, и оно казалось тяжелым на ее тонком запястье. Должно быть, фамильная драгоценность или что-то в этом роде.

— Привет, Никки, — сказала она, когда подошла ее очередь.

Я не помнила, чтобы называла ей свое имя.

— Привет, Мэри. Как у вас сегодня дела?

— Можешь сегодня поесть со мной?

— Э-э-э… — я взглянула на Кристофера, и он кивнул. — Конечно, сейчас.

Вероятно, это было еще одной стороной моих обязанностей, помимо разливания супа. Я налила себе суп в тарелку и пошла за Мэри к одному из длинных прямоугольных столов. Мы сели в дальнем конце лицом друг к другу.

— Прости меня за тот день, — сказала она. — Я тогда устроила небольшую сцену.

— Ничего, все нормально.

— Я просто… иногда путаюсь. — Она поломала хлеб на маленькие кусочки и положила их в суп.

— Я понимаю.

Она посмотрела на меня с надеждой.

— Правда?

— Конечно, Мэри. — Я хотела было сказать ей, что у моей бабушки была болезнь Альцгеймера, но передумала. Вдруг она обидится на такое сравнение.

Она ждала, пока я скажу что-нибудь еще, и я решила, что сейчас подходящий момент для моего вопроса.

— Мэри, мне одна девушка здесь рассказала, что вы искали чью-то дочь?

Глаза у нее забегали, будто она волновалась из-за того, что могла ослышаться. Может быть, это был секрет.

Я понизила голос:

— Это правда?

Она не ответила, и я продолжала:

— Я могла бы помочь вам найти то, что вы ищете. Кто такая дочь Пенелопы?

Испуг исчез с лица Мэри, и она вдруг сдавленно захихикала.

Выглядело это довольно нелепо. Когда к ней вернулось самообладание, она сказала: