Человек по имени Буламб сделал шаг вперед:

– Ни один чужеземный напыщенный осел не смеет так разговаривать с нашим владыкой! – Он взялся за рукоять кинжала.

– Что-что? Владыкой? – Джеку поднял руку. – Оглянитесь, собаки.

Туранцы оглянулись и увидели по крайней мере сорок согарийских гвардейцев с луками на изготовку: тетива натянута, оперение стрелы касается уха.

– Если я опущу руку, – сказал Джеку, – вас изрешетят стрелами. Мои люди это умеют. Можешь опробовать свои чары, колдун, но я что-то не слышал о такой магии, которая действовала бы быстрее, чем летящая стрела.

– Ты нас не убьешь, – спокойно отозвался Хондемир, – ни ты, ни твои люди, ни ваши стрелы. И вы не уйдете отсюда завтра на рассвете.

– У меня устала рука, колдун, а чай остывает. Не испытывай мое терпение.

Нахмурившись, Хондемир повернулся на каблуках и зашагал прочь. Когда процессия отошла на достаточное расстояние, гвардейцы Джеку опустили луки и положили стрелы обратно в колчаны.

На липах согарийцев читалось легкое разочарование.

Капитан, вновь улыбаясь, прихлебывал крепкий травяной настой. Он был уверен, что колдун – мошенник. Джеку мог со спокойной совестью возвращаться в Согарию и доложить, что князя надули и что тот, кого считали великим волшебником, на самом деле – обыкновенный заговорщик, один из множества претендентов на трон Турана…

Он приступил к составлению рапорта. Конечно, нужно будет изложить все подипломатичнее, чтобы не вышло, что князь, поверивший Хондемиру, – полный идиот. Вину свалить на какого-нибудь советника рангом пониже или придворного. В общем, трудновато придется…

– Он лжет, господин мой, – прошипел Буламб, когда компания туранцев вернулась к своим шатрам. – Лазутчики приходили из согарийского лагеря! Давай придем с большими силами и заставим этих гнусных чужестранцев выдать убийц!

– Они всего лишь бесполезные отбросы, – добавил Румал. – Но терпеть от них обиды невыносимо. Мы не можем позволить этим жителям ничтожного городишки считать, что они могут безнаказанно угрожать величайшему в мире властителю!

– Нет, друзья мои, – сказал Хондемир, – с этим наглым псом мы не сегодня завтра разберемся. А сейчас не время вносить раскол в войско. Еще до рассвета здесь будут гирканийцы. Нам остается только проглотить обиду и подумать об отмщении – когда придет срок. – Он обернулся к Буламбу: – А этот, как его, Конан из Киммерии… Ты справлялся о нем у солдат?

– Да, ваше величество. Кое-кто говорит, что они уже слышали это имя, но никто его раньше не встречал. Кажется, несколько лет назад в войске вашего незабвенного батюшки был офицер, которого так звали. Потом произошел какой-то скандал, и он как-то столкнулся с узурпатором Ездигердом. – Тут все подчеркнуто сплюнули.

– А мне тут один сказал, – вступил в разговор рыжебородый Румал, – что это имя можно найти в ежегодном списке лиц, находящихся в розыске. Он сказал, что запомнил его из-за размеров обещанного вознаграждения: тысячу золотых и производство на следующую должность по службе.

– Что же этому злодею здесь понадобилось? – вслух подумал Хондемир. Может, он поступил на службу к согарийцам, чтобы избежать гнева узурпатора. Неважно. Мы хорошенько проверим Красных Орлов – когда в них больше не будет нужды, и тогда найдем его. И дружка его тоже. А сейчас нам есть о чем подумать.

– Но люди недовольны, – заметил один из командиров. – Им не нравится, когда союзники приходят и убивают их.

– Ну и что, – презрительно процедил Хондемир, – каждую ночь в потасовках их гибнет больше.

– Но это чужестранцы, – возразил другой командир.

– Довольно! – рявкнул Хондемир, рубанув воздух рукой. – Надо заняться подготовкой к обороне лагеря. Сейчас собираемся в главном шатре.

– Ну и что теперь? – спросил Мансур у киммерийца. – Кажется, все спокойно. Что будем делать?

Они сидели рядом на холме, глядя сверху на Курганы Спящих.

Солнце светило в спину, так что они могли особенно не опасаться, что их заметят. А если враг подойдет сзади, они издалека услышат его по стуку копыт и успеют спрятаться.

– Ничего, – ответил Конан. – Отдыхать. Скоро появится гирканийская орда – тогда станет не до отдыха.

– Гирканийцы, – произнес Мансур. При этом слове кровь стыла у него в жилах. – А что мы будем делать, когда они появятся?

– Поиграем с ними в кошки-мышки. Авось повезет. Мы окажемся между молотом и наковальней: попадем к гирканийцам – нас немедленно убьют, к туранцам – то же самое. Но я постараюсь добиться аудиенции у Бартатуи. Если получится, еще можно выиграть.

Киммериец поднялся и смахнул прилипшие к одежде соломинки.

– Ты освободишь свою княжну, а я раздобуду голову Хондемира, чтобы оправдаться перед Ездигердом. Все это зависит от того, смогу ли я побеседовать с Бартатуей прежде, чем его опять одурачит проклятая шлюха.

– Мы ввязались в большую игру, а ставка – жизнь, – заметил Мансур.

– Это и значит – быть настоящим героем, – отозвался Кован.

Гирканийское войско неслось по степи, как грозовая туча по небу, окутывая тьмой все на своем пути. Штандарты с конскими хвостами дрожали на ветру. Был слышен лишь стук копыт да редкие отрывистые выкрики командиров, отдающих приказы своим десяткам, полусотням, сотням, полутысячам и тысячам.

Кочевники останавливались, только чтобы напоить коней. Спали прямо в седлах, передавая поводья товарищу. Все, кроме коней, одежды и оружия, степняки оставили на попечение рабов. Шатры, боевые трофеи и прочее добро все это доставят следом, на вьючных животных. Всего за два дня добралось войско от Согарии до Курганов Спящих.

Вперед вышли шаманы. Они трясли своими костяшками и били в бубны, моля у предков, богов и Предвечного Неба погибели для врагов и милости для гирканийского войска. Они громко завывали, некоторые кружились в диком танце, потрясая амулетами. С того времени как Конан с приятелями пустил шаманам кровь, ряды безумных шарлатанов вновь успели пополниться.

Воины молча смотрели на шаманские ритуалы. Дело предстояло серьезное, и они не веселились, как перед обычной битвой. Здесь не будет ни добычи, ни особой славы – только бы очистить святое место и страшно отомстить врагам-святотатцам.

Перед войском и пляшущими шаманами стоял одинокий скакун – крепкий быстроногий жеребец. Бартатуя вышел вперед и одним махом оседлал жеребца. На липе кагана застыла маска лютой ярости.

Он надел шипастый шлем кхитайской работы, по краям отороченный роскошным черным мехом. Потом взглянул на Курганы, и воины с боевыми криками и поднятыми штандартами поскакали к валу.

Рядом с Бартатуей ехало еще несколько вождей. В их глазах сверкала Такая же ярость, как и у предводителя орды.

– У них там два разных войска, Учи-Каган, – сообщил тысячник-ашкуз. Смотри, они стоят поодаль друг от друга. Те, кто одеты получше, – это согарийские Красные Орлы. Остальные – какой-то сброд. Видно, присоединились к Орлам совсем недавно. Туранцы, если я правильно разобрал их значки.

– Они и есть, – кивнул Бартатуя. – Хондемир сам оттуда родом. Только больше он своей родины не увидит. Интересно, – обернулся он к подчиненным, что они здесь делают?

– Какая разница? – пожал плечами вождь восточных степняков, тот, что давал советы на случай мора. – Всех перебьем! Их дело умрет вместе с ними, что бы они ни задумали.

– Хорошо бы все же выяснить, – сказал Бартатуя, – потому что, не ровен час, когда-нибудь в будущем другие люда задумают что-то в таком же духе. Второй раз скакать сюда мне недосуг. Нет уж, оставим кого-нибудь в живых и выпытаем.

– Только не Хондемира! – воскликнул каган будини, трогая амулет на шее. – Проклятие умирающего колдуна пострашнее обычных чар. Его надо убить быстро.

– Ну так и быть по сему, – согласился Бартатуя, – хотя мне будет жаль, если Хондемир умрет быстро и легко.

– Ничего, мы им еще припомним, – ощерился вождь с востока. – Будет день – мы возьмем и Туран. Тут-то мы покараем туранцев за подлость их сородичей!