— Может быть.

— А там увидим, как пойдет дело, да?

Она глубоко вздохнула и посмотрела на него своими темными, светящимися, как у ночной птицы, глазами.

— Это-то мы, во всяком случае, увидим.

— Ну, мальчик, он смылся, — сказала Милдред Феликсу. — Теперь за дело!

Феликс все это время прозябал в Сетон-Блейзе в ожидании, как говорила Милдред, когда аэростат взлетит на воздух. О том, что это свершилось, Милдред узнала от Клер Свон через какой-нибудь час после того, как Энн получила письмо Рэндла. Энн позвонила Свонам, и Дуглас незамедлительно отбыл в Грэйхеллок, куда Клер последовала за ним, как только закончила десять разговоров по телефону.

Милдред тут же призвала к себе Феликса.

— Живо, — сказала она. — Выводи машину. Мы едем в Грэйхеллок.

Феликс медлил.

— А может быть, неприлично так сразу туда нагрянуть? Некрасиво получится. Может быть, мы только помешаем.

— Ты просто безнадежен, — сказала Милдред. — Тебе бы вместо мундира блузу носить да жевать соломинку.

— Я не желаю вторгаться в горе, которого и не разделяю до конца, и не вполне понимаю, — надменно ответил Феликс.

Однако через пять минут «мерседес» стоял у подъезда.

Атмосфера в Грэйхеллоке была чуть ли не праздничная. Работа в питомнике прекратилась. Боушот и один из садовников беседовали, стоя на дороге у крыльца. В холле Нэнси Боушот что-то оживленно обсуждала с Клер Свон. Все дышало затаенным волнением.

Феликсу по-прежнему казалось, что сейчас, сразу после известия о том, что, очевидно, ощущается как утрата, его присутствие здесь в высшей степени неприлично. Но очень уж ему хотелось увидеть Энн после двух с лишним недель бездействия и ожидания. Он тогда решил, и Милдред с ним согласилась, что в промежутке между тем, что она именовала преступлением Хью, и долгожданным отъездом Рэндла ему лучше не видеться с Энн. В том, что Рэндл уедет, он был теперь уверен и не строил никаких планов, не изыскивал никаких возможностей на тот случай, если Рэндл останется. Он ждал. За это время он несколько раз принимался за прощальное письмо к Мари-Лоре, но так и не написал его, а от неё два дня назад получил ещё одно письмо: она сообщала, что, хоть он ей и не ответил, она решила перебраться в Дели. Ее изящный французский язык показался ему сухим и бессмысленным, как чириканье птицы.

Клер Свон, сияя от радости, подбежала к Милдред.

— Она в кухне с Дугласом. Я подумала, лучше оставить их вдвоем. Конечно, неожиданностью это для неё не могло быть. Ведь это уже давным-давно назревало. И не очень-то веселая у неё была жизнь, правда? А все-таки это удар, как когда кто-нибудь долго умирает, умирает — и вдруг умрет.

Она крепко вцепилась в Милдред. Феликс отвел глаза от их жадных, возбужденных лиц. Клер доверительно тянула Милдред в угол.

— Дорогая моя, я хочу с вами посоветоваться. А то все думаешь, как бы нечаянно не обидеть…

Нэнси тем временем вышла на крыльцо, к мужу, и Феликс один стоял посреди холла, переминаясь с ноги на ногу. Холл в Грэйхеллоке и всегда-то наводил тоску — как вестибюль приморского пансиона. Не хватало только объявлений с расписанием обедов и завтраков. Феликс огляделся, где бы присесть, но сидеть было как будто и ни к чему. Пойти в кухню он тоже не решался. Сознание, что Энн так близко, причиняло ему физическую боль.

Мимо прошел Пенн, пробормотал что-то и направился к лестнице. До первой площадки он взлетел в два прыжка, потом остановился, словно позабыв, зачем идет, и уже медленнее стал подыматься выше.

Феликс решил было укрыться в прихожей, среди плащей и сапог, но, обернувшись; вдруг увидел, что рядом с ним стоит Миранда и враждебно на него смотрит.

Меньше всего Феликс сейчас чувствовал себя способным на разговор с Мирандой. Что вообще можно сказать девочке, у которой отец только что, не таясь, сбежал с любовницей? В какой мере Миранда понимает, что произошло? Много ли ей известно о жизни взрослых? Между прочим, сколько ей лет? Феликс совсем запутался.

Убедившись, что она все ещё тут и, видимо, не намерена уходить, он промямлил:

— Скверная история, Миранда. Мне ужасно грустно было услышать.

— Грустно услышать о чем? — звонко спросила Миранда.

— Ну, о твоем отце… что он уехал… и вообще…

— Вы тоже это знаете, да? Выходит, уже все знают. По-моему, все узнали раньше, чем мама.

Что на это ответить? Хорошо хоть, что девочка на вид спокойна.

— Как вы думаете, в конце концов так будет лучше? — спросила Миранда.

Феликс замялся.

— Не знаю, Миранда, право, не знаю. Мама твоя, кажется, в кухне с мистером Своном. Я не хочу им мешать. Просто подожду здесь немножко. — Куда бы в самом деле скрыться? В прихожую теперь не сбежишь.

— Мама получила письмо от поверенного, — сказала Миранда. — Насчет развода.

— В самом деле? Ужас что такое!

— Да. Он пишет, что затруднений не предвидится, потому что это простой случай супружеской измены. Маме нужно будет присутствовать на суде, а папе нет.

Феликс, как загнанный, озирался по сторонам. Больше он такого не выдержит. Он весь передернулся, когда взгляд его скользнул по оживленным лицам Клер и Милдред, кое-как извинился перед Мирандой и поспешно отступил в сторону кухни.

Он постучал в кухонную дверь и сразу вошел. Энн сидела у дальнего конца стола, погруженная в беседу с Дугласом Своном. Свон поднял голову, досадуя, что их прервали. Не каждый день ему выпадало счастье держать Энн за руку.

Энн вскочила с удивленным восклицанием, отстранив льнущего к ней Свона.

— Феликс! Какой вы милый, что приехали! А я и не знала, что вы в деревне.

Конечно, не знала, подумал Феликс, она ничего не знает. Не знает, что он сидел в Сетон-Блейзе, дожидаясь вот этого самого часа, не знает про преступление Хью. Энн чистая душа, даже не усмотрела бы особого смысла в продаже картины. Несведущая, невинная, а вокруг неё сплошь интриганы.

Ему стало перед ней неловко и стыдно. Он пробормотал:

— Старый друг… подумал, надо заехать.

— Я так рада, — сказала Энн, и голос её в самом деле прозвучал радостно. Глаза у неё заплаканные, но сейчас она кажется спокойной. — Надо приготовить кофе, — добавила она. — У нас тут целое сборище!

— Ни в коем случае, — сказал Свон. — Какой там кофе! — Он стоял у неё за спиной, касаясь рукой её плеча.

— Дуглас, милый, пойдите взгляните, что там делается. Милдред тоже с вами приехала, Феликс? Дуглас, пригласите, пожалуйста, Милдред пройти в гостиную. И спасибо вам, что так быстро пришли и так обо мне заботитесь. А мы тут немножко поговорим с Феликсом.

Дуглас Свон покорно удалился. Энн плюхнулась обратно на стул.

— Ох, Феликс…

— Дорогая моя, — сказал он. — Дорогая моя… — Он сел на стул, освобожденный Своном, и взял её за руку. Он ощущал её горе как что-то маленькое и драгоценное внутри собственной радости. Ему хотелось обнять её, кричать о своей любви. В мыслях он унесся так далеко вперед — даже не верилось, что они ещё не вместе.

Энн заправила волосы за уши.

— А я думала, вы в Лондоне. Вам, наверно, Клер рассказала? Так глупо получилось. Я сразу позвонила Дугласу, а Клер всем разболтала, и выходит, что я устроила целый переполох.

— Для переполоха, знаете ли, есть основания, — сказал Феликс, порывисто пожимая её руку.

— Его письмо, это был такой удар. — Энн отняла у него руку и прижала ладони ко лбу. — И письмо такое ужасное. Я, вероятно, уже давно ждала чего-то в этом роде. Но когда так стукнет, это совсем другое. Рэндл мне иногда и раньше писал, просил выслать книги или ещё что-нибудь. Вполне хорошие были письма. Но у меня при виде его почерка всегда сердце переворачивалось.

Феликс сжал зубы, чтобы не разразиться язвительной тирадой насчет того, какого он мнения о её муже. Но только робко коснулся её плеча.

— Понимаете, он всегда приезжал на рождество и на день рождения Миранды и вообще довольно много жил дома. В последний раз было, конечно, страшно тяжело. Но обычно бывало не так уж скверно. Удивительно, чего только не стерпишь в браке. И я все думала, может быть, ещё наладится. Когда болела Фанни, и правда как будто наладилось. Ох, Феликс, такая долгая дорога, столько надежд и страданий — и вот куда привела…