И пошла за братцем, которого наличие мертвеца в галерее нисколько не смутило. Сиу перешагнула через кости. А Чарльз… он не хотел брать сумку.

Он не стал бы грабить покойника.

Все-таки он граф, а графы ведут себя прилично. Но… мертвец глядел и скалился остатками зубов. В голове его виднелась характерная дыра, еще пара зияло в кожаной куртке.

И вправду пристрелили.

- Я… - Чарли потянул за сумку.

Почему её не забрали?

Пальцы мертвеца вцепились в ремень, словно он и сейчас не желал расставаться с добычей.

- Еще один, - донеслось откуда-то издалека. Надо догонять. Надо… оставить это, но разжать руки Чарльз не сумел.

Что бы там ни лежало, оно… оно послужит доказательством! В конце концов, это культурная ценность и, вернувшись домой, Чарльз просто обязан будет передать её сообществу. И вообще инициировать изучение города.

Городов.

Это, может, и не Африка, но зато по-настоящему.

- Отдай! – зашипел он, и покойник покачнулся, чтобы сползти грудой костей. А сумку Чарльз закинул в седло. Так оно надежнее.

Он догнал остальных, которые разглядывали еще пару тел.

- Друг друга положили, - сказала Милисента, хотя Чарльз не собирался задавать вопросов. Ему, если подумать, глубоко безразлична судьба этих людей. – Наверное, из одной банды.

- Идти надо, - Эдди поглядел очень хмуро. – И еще… ты, может, и неплохой парень, но вздумаешь дернуться, я тебя пристрелю.

- Я… - Чарльз хотел было сказать, что не собирается он ничего-то такого делать, но осекся. По какому праву это животное, в котором ни капли истинно солнечной крови нет, ему дерзит?

Оно должно быть наказано!

Чарльз стиснул зубы и произнес:

- Будет лучше, если ты меня сейчас вырубишь. В голову… лезет всякое. Не уверен, что сумею устоять.

Вся суть его взвыла, требуя действовать. И Чарльз поддался.

Почти.

Кулак Эдди был быстр и крепок. А голова… голова вспыхнула болью. Он еще понял, что падает, но упасть ему не позволили.

Удержали.

Животные порой бывают заботливыми. Мысль была последней.

Глава 21 О том, что близкое знакомство с историческими ценностями не всегда полезно для здоровья

- Ты его не зашиб? – поинтересовалась я, глядя как Эдди перекинул графчика через седло. А тому и привычно-то, если подумать.

- Очнется. Хороший парень.

- Слабый, - фыркнула я.

- Нет, - Эдди покачал головой и подхватил повод лошади. Собственный его жеребец и без повода держался близ хозяина. – Не каждый сумеет вот так признать, что сам не справится.

- Он сумку пригреб, - теперь я увидела то, из-за чего испытала преогромное желание пнуть беспамятного графа. Вот сказано же ж было, руки при себе держать!

- Вижу, - Эдди потянул лошадь, и та послушно зашагала. – Уже поздно. Даже если вернем, оно… в общем, оно знает.

Ага.

То есть, ни хрена не понятно, но руки я держу на револьверах. Правда, от этого не легче. Те люди, которых мы видели, они тоже с револьверами пришли. А потом зачем-то перестреляли друг друга.

И может ли статься, что и я захочу пристрелить Эдди?

Или нет?

Я прислушалась к себе, но ничего этакого, опасного, не почуяла. Во всяком случае желания кого-нибудь убить.

- Идем, - Эдди обошел тела стороной, да и я за ним. Сиу ступали бесшумно, причем даже лошади, что было вовсе уж ненормально, но не настолько ненормально, как само это место.

Следующий мертвец попался за поворотом. Он сидел в уголке, прижимая к груди золотой кубок, и скалился, словно предупреждал, что с добычей не расстанется даже теперь.

Потом… потом попадались еще мертвецы. И далеко не все они были людьми.

- Он зовет, - сказала сиу, ненадолго остановившись перед сморщенным трупом, который явно не был человеком. Правда и сиу опознать в нем удалось бы лишь по волосам.

Волосы были длинными. Белыми. И в них искрами поблескивали драгоценные камни. Не знала, что сиу тяготеют к этакой роскоши.

- Город?

- Город. Манит легкостью добычи, - сиу отступила. – Скоро вечер. Будет сложнее.

- А мы вообще знаем, куда идем? – на всякий случай уточнила я, потому как это беломраморное великолепие вокруг изрядно давило на нервы. И главное, оно длилось, длилось. Одна зала сменялась второй, а та – третьей или вот очередной галереей, которая от предыдущих отличалась лишь составом покойников, в оной галерее оставшихся. И вот честно, если бы не покойники, я бы решила, что мы по кругу ходим.

А так… тоже ориентир.

- Примерно, - нехотя отозвался Эдди. – В теории они все повторяют друг друга.

- Дворцы?

- И дворцы, и города, - ответила сиу, втягивая воздух. Любопытно то, что здесь не пахло. Ни тленом, ни разложением, ничем вовсе, разве что, если очень-очень принюхаться, то будто цветами.

Или духами?

- А вы бывали в них?

- В одном, - сиу ответила не сразу. – Рядом с пещерой есть город. Он хуже сохранился. Почти не сохранился. Сила покинула его, и он стал безопасен. Большей частью.

Она повернула налево, и мы оказались в очередном узком длинном коридоре. Сквозь прорези окон проникало солнце, и разноцветные пятна ложились на белый мрамор, отчего казалось, что ступаешь по ковру. Правда, меня скорее не ковер обеспокоил, а то, что солнце клонилось к закату.

И как знать, долго ли ему осталось?

И…

- Мы не успеем, - тревожную мысль озвучила сиу и остановилась.

Эдди тоже остановился. Выругался.

- А если…

- Велика вероятность, что лошади переломают ноги, - сиу огляделась и, развернувшись, сказала. – Те, кто обретаются снаружи, не посмеют нарушить запрет.

- Останутся только те, кто обретается внутри, - фыркнул Эдди. – Чудесно.

По спине побежал холодок.

- Шанс есть. Если пойдем, то к закату выберемся из дворца. А впереди будет город. И окраины, - сиу шла быстро, а мы что? Мы за ней.

Цокот копыт разносился по мертвому дворцу, и звук этот резкий царапал.

- Ясно, - сказал Эдди так, что я поняла, что ничего-то ему не ясно. Мне вот тоже. Но я иду себе, стараюсь не особо крутить головой.

А ведь темнеет.

Стремительно так темнеет.

В какой-то момент мы переходим на бег. И я несусь, вцепившись в седло, не особо пытаясь запомнить, куда и зачем, главное – не выпустить из виду узкую спину сиу.

Она знает.

Она должна знать.

Но пол скользкий, и я падаю. И лошадь тоже падает. А следом садится на круп жеребец Эдди и визжит, тонко, жалобно.

Проклятье!

- Вставай, - меня поднимают рывком, а лошадь встает сама.

Она трясет головой, скалится, прижимает уши к голове. И в выпуклых глазах её мне видится ужас.

- Тише, - я протягиваю руку, осторожно, стараясь не спугнуть и без того испуганное животное. И оно вздыхает, тянется к ладони, тычется в неё доверчиво. – Все будет хорошо…

Я глажу лошадиную шею, темную от пота.

И подбираю повод.

- Далеко еще? – спрашиваю у сиу. И та качает головой.

- Пришли, - говорит она, отступая. И я оказываюсь перед дверями. Это очень большие двери. Высокие. Широкие.

Главное, что запертые.

Створки из темного золота сходятся столь плотно, что щель между ними и не видна. Зато видно солнце с извивающимися змеиными лучами. И горы. И долины. И кажется, весь мир.

- А… - я оборачиваюсь к сиу, которая смотрит на меня очень внимательно. – Они же заперты!

И главное, нет ни замка, ни ручки.

- Открой. Ты сможешь.

Я? Да что я… я протягиваю руки, потому что золото мерцает в полумраке, оно поет.

Оно зовет.

Оно теплое. Живое. Именно это вот золото древнего города.

- Откройся, - прошу я, потому как где-то там, за стенами, вновь раздается унылый протяжный вой. И повинуясь моей просьбе, створки медленно, нехотя, но расползаются.

И как это понимать?