Майлз сразу же связался с «Принцем Ксавом» – мол, принимайте почту; затем пришлось немного подождать, пока Бел договорится о разрешении на пролет почтового беспилотного аппарата «Пустельги». Полдюжины вооруженных патрульных судов милиции Союза все еще охраняли Станцию Граф от флота Форпатрила, пребывавшего в досадном изгнании на расстоянии нескольких километров от нее. Майлзу вовсе не хотелось, чтобы его драгоценный образец сбил в космосе какой-нибудь полицейский-квадди с двойным набором пальчиков, которые так и чешутся нажать на гашетку. Майлз расслабился лишь тогда, когда с «Принца Ксава» доложили, что капсула благополучно прибыла и взята на борт.

Наконец он устроился за столом кают-компании «Пустельги» вместе с Белом, Ройсом и несколькими лотками с пайком военного образца. Ел он автоматически, едва замечая вкус не особо вкусной горячей еды, и краем глаза наблюдал за видео, где все еще прокручивалась на быстрой промотке запись из шлюза «Идриса». По всей видимости, за все время пребывания корабля в доке Дюбауэр ни разу даже не выходил с корабля, пока его вместе с другими пассажирами не увели принудительно в гостиницу на Станции.

Лейтенант Солиан выходил с корабля пять раз: четырежды – на дежурную проверку груза, а вот в пятый раз, что самое интересное, после окончания рабочей смены в последний день. Видео сохранило четкую картинку его затылка, когда он уходил с корабля, и ясное изображение его лица, когда он минут через сорок вернулся. Даже со стоп-кадром и увеличением картинки Майлз не смог наверняка распознать в темных складках темно-зеленого барраярского мундира Солиана кровавые пятна. Когда он посмотрел прямо в камеру – возможно, машинально проверял, работает ли камера, это ведь, как-никак, часть его работы – лицо его было хмурым, застывшим. Молодой человек отнюдь не казался раскованным или довольным – не похоже, чтобы он предвкушал какое-то интересное времяпрепровождение, хотя ему предстояла увольнительная на Станцию. Он выглядел… поглощенным какой-то задачей.

Это было последнее документальное свидетельство, где Солиана видели живым. Ни следа его трупа не было обнаружено, когда на следующий день люди Брана обыскивали «Идрис» – а обыскивали они его тщательно, потребовав у всех пассажиров с грузом, включая Дюбауэра, открыть свои каюты и трюмы для досмотра. Поэтому-то Бран и придерживался мнения, что Солиан ухитрился выскользнуть с корабля незаметно.

– Так где же он шлялся те сорок минут, что его не было на корабле? – проворчал Майлз.

– Он не пересекал мои таможенные посты, если только его не протащили завернутым в ковер, – уверенно заявил Бел. – И у меня в записях не значится, чтобы кто-то проносил ковер. Мы проверяли. Он мог вполне свободно пройти в любой из шести грузовых доков в этом секторе и на любой пристыкованный к ним корабль. А на тот момент там были только четыре ваших корабля.

– Ну, Бран клянется, что в видеозаписях наблюдения других кораблей нет Солиана. Наверное, надо проверить, кто еще в этот отрезок времени уходил с какого-нибудь из кораблей и возвращался. Солиан вполне мог устроиться в одном из укромных уголков любого из этих доков, чтобы спокойно, без свидетелей с кем-то поболтать – или обменяться некими зловещими репликами. Может, там у него и пошла носом кровь.

– Доки не так уж строго охраняются, – признал Бел. – Пустые мы иногда предоставляем пассажирам и экипажам для того, чтобы они могли поразмяться или поиграть.

– Хм. – Позднее некто определенно использовал один из доков для игр с искусственной кровью.

После скромного обеда Бел провел Майлза обратно через таможенные посты в гостиницу, где были расквартированы экипажи арестованных кораблей. Это жилище оказалось гораздо менее роскошным и более переполненным, чем то, которое отвели платившим за проживание галактическим пассажирам. Раздраженные члены экипажей проторчали здесь четыре дня, и в качестве развлечения у них были лишь головид и общество друг друга. На Майлза тотчас накинулись несколько старших офицеров – и с обоих кораблей корпорации Тоскане, и с двух независимых судов, тоже влипших в эту передрягу; они желали знать, когда он добьется их освобождения. Перекрикивая гомон, Майлз потребовал привести штатных медтехников всех четырех кораблей, и выделить тихую комнату, где он смог бы с ними побеседовать. После некоторой возни в его распоряжение были предоставлены вспомогательный офис и четверо встревоженных комаррцев.

Сперва Майлз обратился к медтеху «Идриса»:

– Насколько сложно проникнуть в ваш лазарет без разрешения?

Медтехник моргнул:

– Вовсе не сложно, лорд Аудитор. То есть, он ведь не заперт. Если кому-то вдруг понадобится неотложная помощь, туда можно будет попасть сразу, не разыскивая меня. Мало ли что, а если со мной самим что-то случится? – Он помолчал, а затем добавил, – Конечно, некоторые медикаменты и оборудование хранятся у меня в ящиках с кодовым замком, и опись по ним более строгая. Но для остального в этом нет необходимости. Когда корабль в доке, за тем, кто приходит и уходит, следит система безопасности, ну а в космосе… там и вовсе не надо беспокоиться о посторонних.

– Значит, у вас не случалось воровства? Запасы не пропадали, оборудованию никто ноги не приделывал?

– Совсем немного. То есть, корабль, конечно, общедоступен, но не настолько . Если понимаете, о чем я.

Медтехники с двух независимых кораблей сообщили, что в космосе следуют примерно таким же правилам, но когда корабль в доке, оба обязаны на время своего отсутствия запирать свои маленькие ведомства. Майлз напомнил себе, что тот, кто синтезировал кровь, вполне мог подкупить одного из этих людей, чтобы заручиться их помощью. Четверо подозреваемых, хм. Затем он выяснил, что во всех четырех лазаретах действительно есть портативные синтезаторы – это стандартное оборудование.

– Если бы кто-то проскользнул в один из ваших лазаретов и синтезировал там кровь, вы смогли бы определить, что ваше оборудование использовали?

– Если он приберет за собой… может, и не замечу, – ответил техник с «Идриса». – Или… а сколько крови?