– Давай договоримся. Сейчас я скажу, что всё это развод, и ты со мной согласишься, идёт?

– Нет.

Я знал.

– Блядство. А наручники откуда?

– Подкинул патлатый парень из твоей группы, барабанщик, кажется, когда я пёр до такси твою желающую совокупляться тушку.

Блядь. Блядь, блядь ебаная… Ну Джеки, ну тварь припизднутая. Допрыгаешься, упадёт тебе в ванну фен… И как-то совершенно не хочется думать о том, за каким хреном ты их вообще с собой таскаешь. Сортирный БДСМ со шлюхами? Или же конкретная цель? Обязательно спрошу как-нибудь.

– Нет, ты, должно быть, красочно пиздишь. Ты спланировал всё заранее и просто выжидал момент, верно же? Небось, ёбнул меня по башке, когда я как приличный человек возвращался домой.

Приподнимается и, выгнув шею, демонстрирует россыпь фиолетовых, почти чёрных засосов. С удовольствием поясняет:

– Это в такси.

Сжимаю зубы.

– А очко мне своё не покажешь? Может, я и присунуть успел?

Улыбается и треплет меня по щёчке:

– Я бы заметил, у тебя не настолько маленький член.

Рывком отворачиваюсь и тут же жалею об этом: хаос и последний день Помпеи в моём черепе никто не отменял. Цежу сквозь зубы, выжидая, пока боль немного поутихнет:

– Ты меня бесишь.

Отталкивается от кровати, упруго прогибая матрац. Меняет положение тела и, прежде чем мой проспиртованный, пребывающий в сонной коме мозг успевает понять, что к чему, опускается на мои бёдра.

Вот это да…

– Хочешь быть сверху?

Улыбается, вскидывая брови.

Морщусь.

– Не делай так. Отвратительно выглядит.

Игнорирует. Наклоняется, ладонями опираясь о матрац по обе стороны от моей головы, не двигается, и слышу, как царапает покрывало ногтями, стискивает его в сжатых кулаках. Ещё ниже, перед моим лицом.

– Отвратительно?

Легонько киваю.

– Именно.

– Потому что это твоё, я лишь позаимствовал.

Моргает, ресницами касаясь моих скул, и ёрзает по мне, сволочь, трётся своей ширинкой о мою, и реакция не заставляет себя долго ждать.

– Хочешь меня, да?

Либо мне кажется, либо у меня всё же вышло скорчить насмешливую гримасу.

Нет, не хочу, и это так же верно как то, что в кармане у меня морковка, а не горячий вздыбленный член. Узкие джинсы сдавливают, усугубляя моё и без того весьма незавидное состояние. Всё бы ничего, если бы не чёртово похмелье. Нет, определённо, ради такого стоит пить меньше. Всего чуточку.

Опирается на одну ладонь, переносит весь вес на левую сторону, а правая рука неторопливо так скользит вниз по моей груди, ноготками считая бороздки на некогда белой майке. По животу, задирая ткань, касается полоски кожи над ремнём. Задерживается там, водит указательным пальчиком, то ли щекочет, то ли медлит перед тем как забраться в штаны.

– Что ты делаешь?

– А на что похоже?

Оу, я теряюсь в догадках, на что же это может быть похоже, блять. Но как бы там ни было, продолжай, не останавливайся.

И он не останавливается. Ладошка скатывается на ремень, пробуя, тянет за шлёвки на джинсах, мимоходом оглаживая, нажимает на ширинку, проводит по обоим карманам и скатывается на бок, забирается под меня.

– Эй, не путай, детка, я сверху.

Хрюкает мне в шею и продолжает шарить по моей заднице. Не сказать, что неприятно, но более чем тревожно, что ли.

– Кай?

– Заткнись и не мешай мне тебя лапать.

О, нет, я не собираюсь затыкаться. Я собираюсь трепаться и трепаться, потому что мне здорово доставляет всё это. Хотя бы потому, что я всё ещё абсолютно ничегошеньки не понимаю.

Не понимаю ровно до того момента, когда его ладошка, огладив мой правый задний карман, не забирается в него.

Ну, нет, только не так банально…

– Приподнимись-ка…

Хмыкаю и покорно выгибаюсь вместе с расположившимся на мне мальчишкой. Запястья сводит так, что будь здоров, но можно и потерпеть ради такого-то. Впрочем, где-то там, в глубине души, я начинаю верить, что всё это не более чем проделки хвостатой рыжей твари. Перепил, и не такое приснится, только вот даже в самых горячих снах джинсы не впиваются так больно, а ссать не хочется так сильно.

Вынимает найденный кошелёк и выпрямляется, даже не собираясь слезать. Ну, сиди, мне не жалко, только, ради всех чужих, ёрзать перестань!

Молча наблюдаю за тем, как деловито расстёгивает потёртое портмоне, роется в отделениях и находит лишь пару сотен.

– Глянь кредитки, – любезно подсказываю, наконец-то догадавшись, зачем он здесь.

Сейчас, когда приходится довольствоваться не мелькающими воспоминаниями, а живым и горячим мальчишкой, я явственно, несмотря на разрывающую башку боль, понимаю, что хочу его. Ещё как хочу. Во всех смыслах и большинстве поз. Но помалкиваю и просто наблюдаю за тем, как он перебирает мои пластиковые карточки.

– Бери жёлтую.

Замирает и пялится на меня исподлобья:

– Ты вообще как, нормальный? Или не догоняешь?

Если бы мог, то непременно сложил бы руки за голову и снисходительно ему лыбился. Мол "конечно, нет, деточка, откуда ж мне знать, что за летом приходит осень, а следом зима?". Но из-за браслетов приходится оставить только лыбу, да и та хреново выходит из-за вылезшего сушняка. Ещё не мог подождать полчасика, зараза?

Всё же вытягивает из пластикового кармана пресловутую жёлтую и тупо пялится на неё. Именно на ней, чтобы не забыть по синьке, я нацарапал пин-код. Год или чуть меньше назад.

– Ты всё ещё мне должен. Я возьму её.

Молча киваю, не выказывая абсолютно никаких чувств. Кайлеру это не особо нравится. Наклоняется чуть вперёд и осторожно интересуется:

– Так в чём подвох?

– В том, что его нет.

– И всё-таки? Не боишься, что твой счёт прилично похудеет?

Потрепать бы его сейчас за ушком. Святая простота, что тут ещё скажешь.

Неторопливо, словно объясняя арифметику первокласснику, проговариваю: