Получившееся одеяние можно было счесть разве что сносным, но Пруденс радовалась возможности надеть юбку вместо тесных брюк. Голубой цвет и впрямь оказался ей к лицу, к тому же за последние два дня тени под ее глазами почти исчезли, а щеки уже не выглядели такими впалыми. Уэнтуорту придется признать, что она отнюдь не ребенок, хотя ей до этого нет никакого дела. И все-таки потрясенный вид лорда вызвал у Пруденс тайное удовлетворение.

— Ну и ну! — протянул он. — Ты прирожденная модистка, Пруденс. Как видишь, я был прав, когда выбрал для тебя голубую ткань. Этот цвет тебе идет.

Пруденс, не привыкшая к комплиментам, густо покраснела, но тут вмешался Дэн с расспросами об устройстве кареты. Тем временем Пруденс сумела взять себя в руки, но вскоре вновь растерялась, заметив, что Уэнтуорт пристально разглядывает ее.

— Что-нибудь не так, сэр? — наконец спросила она.

— Вовсе нет! Прошу простить меня за неприличное внимание, но я впервые вижу тебя в платье. Ты стала совсем другой.

— Более женственной? — с надеждой спросила Пруденс, радуясь похвалам. Но следующие слова Уэнтуорта вернули ее с небес на землю.

— Клянусь Богом, все женщины одинаковы! Стоит им надеть новое платье, и они уже — само кокетство. — Он усмехнулся. — Куда же делась маленькая фурия?

— Что такое «фурия»? — заинтересовался Дэн.

— Злобное существо, которое наводит ужас на мужчин, — на полном серьезе объяснил Уэнтуорт.

— Это Пруденс умеет! — заверил его Дэн. — Завидев ее, управляющий Хэншоу спешил повернуть в другую сторону.

— Замечательная брошь, — обратился Уэнтуорт к Пруденс. — Весьма оригинальная. Можно взглянуть?

Пруденс молча отцепила брошь от косынки и подала ему. Едва Уэнтуорт взвесил вещицу на ладони, выражение его лица изменилось.

— Золото? — недоверчиво произнес он. — Откуда она у тебя? — В его глазах мелькнуло подозрение.

— Я не украла ее, — холодно объяснила она. — Ее обнаружили в моих пеленках.

— Пруденс говорит, что это фамильная реликвия, — вмешался Дэн. — Жаль, что у меня такой нет. Конечно, лучше бы иметь не брошку, а часы с цепочкой…

— Для таких часов нужен увесистый живот, — со смехом возразил Уэнтуорт. — Со временем он появится, и тем скорее, чем больше вот этого творожного пудинга ты съешь, — он пододвинул Дэну блюдо. Пруденс почувствовала, что мысли лорда витают где-то далеко. В ней вспыхнула надежда.

— Сэр, вам знаком этот герб? — спросила она.

Уэнтуорт покачал головой.

— Все гербы похожи друг на друга. Возможно, когда-то я видел нечто подобное, но где и когда — не помню.

— Милорд, попытайтесь вспомнить, прошу вас! — в волнении Пруденс вскочила на ноги, и тут раздался зловещий треск. Опустив голову, Пруденс обнаружила, что второпях сделанный шов разошелся, и юбка распахнулась, обнажив стройную ногу от щиколотки до бедра. К счастью, Уэнтуорт быстро сообразил: велев Дэну принести халат, он обернулся к Пруденс и приказал:

— Сядь! Горничная зашьет твою юбку.

Девушка была готова расплакаться от унижения, хотя его светлость не смеялся и не смотрел на нее. Пройдя через комнату, он позвонил в колокольчик. Спустя несколько минут Пруденс вернулась в гостиную, облаченная в красны шелковый халат. Роскошная ткань ласкала кожу, но это нежное прикосновение не умаляло стыда.

— Выше нос! Это еще не трагедия, — мягко посоветовал ей Уэнтуорт. — Горничная вмиг зашьет юбку. — Но Пруденс упрямо смотрела в пол, поэтому он решил сменить тему: — Знаешь, я поразмыслил о твоей броши, — начал он, — пожалуй, не мешало бы выяснить, что означает этот герб… — (Пруденс встрепенулась, забыв про недавнюю беду.) — Существуют книги по геральдике, и, кроме того, можно расспросить сведущих людей, хотя нельзя поручиться, что дело увенчается успехом. У меня есть книга о гербах и эмблемах, — добавил он. — Возможно, именно в ней я и видел этот герб…

Почему-то тон Уэнтуорта насторожил Пруденс: его светлость явно чего-то не договаривал. Она не поверила в то, что все гербы похожи: ведь это же отличительный знак, потому каждый знатный род и обзаводится своим гербом. Неужели Уэнтуорт узнал эмблему? В этом Пруденс не была уверена: не может быть, чтобы ей так посчастливилось.

— Пруденс, хватит витать в облаках. О чем ты задумалась? — прервал ее размышления Уэнтуорт.

— Простите, — поспешно отозвалась она. — Я только теперь поняла, что очень устала. Вы позволите мне уйти?

— Нам всем пора спать, — согласился он. — Завтра вставать ни свет ни заря — до полудня мы должны перебраться через реку. — И, заметив вопросительный взгляд Дэна, он добавил: — Через Темзу. Ты увидишь много интересного, Дэн, — лодки, паромы и даже настоящие корабли. Так что постарайся выспаться хорошенько.

— Обязательно, милорд. Сейчас же пойду спать. — Мальчик торопливо ушел. Пруденс тоже поднялась, но помедлила.

— Ты что-то хотела спросить? — осведомился Уэнтуорт.

— Видите ли, сэр, Дэну впервые в жизни придется спать одному. На фабрике он жил на чердаке вместе с другими детьми. Если ему вновь приснится страшный сон…

— Я думал об этом. Спальня Дэна находится рядом с твоей. На всякий случай оставь дверь приоткрытой.

— Наверное, вы считаете меня глупой…

— Напротив — очень предусмотрительной и заботливой.

— Прошу вас, не сочтите меня неблагодарной, сэр. С вашей стороны было так любезно снять для меня отдельную комнату…

— Юной леди не подобает делить спальню с двенадцатилетним мальчиком, — объяснил Уэнтуорт. Пруденс вновь покраснела и в легком замешательстве покинула гостиную.

На следующий день лорд занял место в экипаже рядом с ней, а Дэну разрешил прокатиться на козлах рядом с Сэмом. Пруденс вновь ощутила неловкость, и Уэнтуорт быстро понял это.

— Вскоре мы с Дэном поменяемся местами, — поспешил успокоить он. — Пусть пока посмотрит по сторонам. А нам с тобой надо поговорить с глазу на глаз.

Девушка расправила юбку. Сегодня утром горничная принесла ей платье, успев аккуратно зашить юбку и придать лифу более приемлемый вид. В ожидании вопроса Пруденс пристально разглядывала собственные пальцы.

— Ты уже задумывалась о своем будущем? — спросил Уэнтуорт. — Чем ты займешься, когда мы доберемся до Кента?

— Прежде, всего начну искать работу, сэр. На ярмарке в Стэмфорде я видела на улицах мужчин и женщин, которые предлагали свои услуги.

— Обычно на ярмарку съезжаются окрестные фермеры, чтобы нанять батраков.

— Я охотно взялась бы за такую работу.

— Вот как? А ты заметила, что у каждого из этих людей на груди висела табличка, где было указано, что он умеет делать? — (Пруденс кивнула.) — Что же написала бы на ней ты?

Пруденс растерялась.

— Я… не знаю…

— Пожалуй, не стоит упоминать о том, что ты ловко швыряешься кирпичами. Ты умеешь доить коров или потрошить птицу?

— Нет, но я научусь, — решительно отозвалась Пруденс.

— Не вздумай! Крестьянам живется не лучше, чем рабочим на фабрике. Ты попадешь из огня да в полымя.

— Как вы думаете, милорд, может быть, мне удастся получить работу на постоялом дворе в Кентербери? Я научилась прислуживать в доме священника…

Уэнтуорт был явно удивлен.

— Значит, ты не всю жизнь проработала на прядильной фабрике?

— Конечно! Когда в деревне свирепствовал тиф, у священника перемерли слуги, вот он и попросил меня о помощи.

— Разве ты не боялась заразиться?

— Я никогда ничем не болела.

— А как же управляющий? Он согласился отпустить тебя?

От злорадной усмешки уголки губ Пруденс приподнялись.

— Он был счастлив отделаться от меня. Знаете, он сказал… — Поколебавшись, Пруденс закончила фразу: — … что священнику, который призывает прихожан смиренно терпеть невзгоды, не мешает и самому хлебнуть горя.

Уэнтуорт расхохотался.

— Ну и репутация у тебя! — воскликнул он. — Тебе нравилось жить у священника?

— Очень! Жаль, что это продолжалось недолго. На фабрике не хватало рабочих рук, и мне вскоре пришлось вернуться обратно. Но зато я успела кое-чему научиться. Я умею убирать в доме и накрывать на стол, поэтому хозяйка какого-нибудь постоялого двора наверняка согласится взять меня в горничные…