— Как себя чувствуют ваши дети, мадам? — робко спросила она.

Софи не слышала. Арман окликнул ее через стол, и, словно очнувшись, Софи спросила:

— Простите, что вы сказали?

— Я спросила о ваших детях, мадам. Как они перенесли путешествие?

— Они проспали почти всю дорогу, — прошептала Софи. — Дени всего два года, а Луи, моему младшему, — три месяца, — с трудом выговорила она дрожащими губами. — Я слышала, вы ухаживаете за сыновьями Фредерика. Мы все так благодарны вам…

— Она заслуживает медали, — вмешался Перри. — С этими разбойниками хлопот не оберешься.

— Зато, насколько я помню, ты, Перри, в детстве был сущим ангелом!

Реплика Себастьяна вызвала дружный взрыв смеха. Атмосфера в столовой стала более непринужденной, но в ней по-прежнему сохранялся оттенок тревоги.

— Должно быть, вы очень устали, мисс Консетт… — начал Арман.

— Нет, что вы! — возразила Пруденс. — Просто я предпочитаю не говорить, а слушать. Как прошло путешествие?

Она мгновенно поняла, что неудачно выбрала тему: лицо Армана омрачилось.

— Мне не следовало покидать родину, — сухо произнес он. — Это поступок труса…

— Вздор! — прервал его Себастьян. — Дамы нуждались в твоей поддержке, Арман. Если бы на них напали, Толлард не сумел бы защитить их.

— Ты прав… но Жиль отказался уехать вместе с нами.

— Должно быть, твой брат все обдумал, — верно, Софи?

— Он сказал, что, если бросить поместья… их конфискуют. Как будто это так важно! Мне не удалось убедить его в том, что жизнь гораздо ценнее, — с горечью посетовала Софи.

— Напрасно Жиль не позвал нас на помощь, — сердито вмешался Перри. — Все вместе мы выстояли бы против черни…

— Но не против целой страны, охваченной пламенем революции. — Услышав саркастическое замечание Себастьяна, Перри вспыхнул и вскочил.

— Знаю, ты меня ни в грош не ставишь, но когда-нибудь я докажу тебе…

— Перестаньте! — вскрикнула Софи, утратив самообладание. — Не могу видеть, как вы ссоритесь из-за Жиля, когда сам он… — И она разразилась слезами. — Перри шепотом извинился.

— Прежде чем говорить, подумай! — резко бросил ему Себастьян.

— Довольно! Наверняка положение во Франции не так уж безнадежно… — Леди Брэндон жестом утешения положила руку на плечо дочери.

— Оно безнадежно, мама! — всхлипнула Софи. — На что рассчитывать нам, если короля держат под стражей?

— Дорогая, ему не причинят вреда. Его просто перевезли из Версаля в Тюильри…

— Мама, он пленник, это невозможно отрицать! И если чернь так обошлась со своим повелителем, то на что же надеяться придворным?

— Софи, во Франции найдется немало сторонников короля Людовика. Ты делаешь из мухи слона. Просто народ пожелал видеть его в Париже…

— Но зачем? На лицах крестьян такая ненависть!..

— Дорогая, они ненавидят не короля, а королеву. Австриячку, как зовут ее в народе, давно пора призвать к ответу.

— Как и короля, который пренебрегал государственными делами. Он не задумывался о том, что его подданные мрут с голоду! — Голос Софи истерически взвился. — Он считал потерянным тот день, когда не выезжал охотиться! Теперь чернь отомстит, и не только королю…

Внезапно Пруденс услышала негромкий возглас и, к своему ужасу, увидела, как Габриэлла де Ведней повалилась со стула на пол.

Себастьян вовремя подхватил ее, и на его лице появилось выражение такой безграничной нежности, что у Пруденс перехватило дыхание. На мгновение она утратила способность двигаться, а затем, опомнившись, поспешила на помощь.

Глава двенадцатая

— Испытание оказалось для нее слишком суровым, — негромко произнес Себастьян, не сводя глаз с нежного, как цветок, лица гостьи. Подхватив Габриэллу на руки, он понес ее из комнаты, сопровождаемый сестрой и матерью.

Пруденс, сообразив, что они обойдутся без ее помощи, перевела взгляд на Перри.

— Не надо слов! — взмолился он. — Я знаю, что это моя вина…

— Вы ни в чем не виноваты. Ваши родные многое вынесли, их нервы на пределе…

Перри благодарно взглянул на нее.

— Верно, и все-таки мне не следовало забывать о деликатности.

— И мне тоже! — подхватил Арман. — Лучше бы я придержал язык! У моей сестры все будет в порядке, мисс Консетт. Дело в том, что она разделяет опасения Софи. Она помолвлена с одним из придворных. Его содержат под стражей в Тюильри, вместе с королевской семьей…

— Габриэлла помолвлена? — удивился Перри.

— Помолвка еще не оглашена. Наши родители пока не дали согласия, но Люсьен бесконечно предан Габриэлле. Мы оба знаем его с детства…

Юношу прервало появление Себастьяна, глаза которого метали молнии.

— Вы позволите поговорить с вами, милорд? — поспешно произнесла Пруденс. — Если можно, с глазу на глаз… — Заметив колебания Себастьяна, она добавила: — И немедленно.

— Как угодно. — Воспитание не позволило Себастьяну отказать даме. — Пройдем в библиотеку.

Пруденс забыла о робости, твердо решив предотвратить еще одну семейную ссору.

— Ну так в чем дело? — спросил Себастьян, войдя в библиотеку и закрыв за собой дверь. Его лицо по-прежнему было мрачным.

— Умоляю вас, не сердитесь на Перри, — без предисловий начала Пруденс. — Подумайте о своей матери и сестре. Зачем лишний раз огорчать их?

— А не слишком ли много ты на себя берешь? На этот раз мой братец получит хороший урок!

— Он уже давно повзрослел, а вы по-прежнему относитесь к нему как к глупому мальчишке. Это оскорбляет его самолюбие, — убеждала Пруденс, раздраженная ледяным тоном Себастьяна.

— Стало быть, в тебе он нашел заступницу? Этого и следовало ожидать. У вас с Перри много общего — вы оба вспыльчивы, опрометчивы и склонны выпаливать первое, что придет в голову, не задумываясь об окружающих. Я добавил бы еще кое-что, но боюсь, тебе будет неприятно это услышать.

— С каких это пор вы стали таким тактичным?

— Довольно, Пруденс! Ты и без того наговорила слишком много!

— Напротив, я еще даже не начинала. — Охваченная обидой, Пруденс не сумела придержать язык. — Почему вы так уверены в своей правоте? Вы требуете от окружающих совершенства, забывая, что людям свойственно ошибаться. Лучший пример тому — ваше собственное поведение!

— Ясно. — Себастьян нахмурился. — Ты имеешь в виду то, что случилось утром? Я до сих пор упрекаю себя за это. Я вел себя непростительно, и потому ты вправе придерживаться самого низкого мнения обо мне.

Пруденс молчала. Себастьян ошибся: ее гневная вспышка была вызвана совсем другой причиной — прежде всего боязнью очередной ссоры между братьями и… ревностью — ей казалось, что Себастьян влюбился в Габриэллу. Разве Пруденс могла признаться в том, что мечтала о его объятиях? Даже сейчас воспоминания будоражили ее.

— Мама сказала, что ты хочешь покинуть дом после того, как мальчики поправятся, — ровным тоном продолжал Себастьян.

Пруденс молча кивнула, не доверяя собственному голосу.

— Будь по-твоему. После такого оскорбления тебе тяжело оставаться в Холвуде. Я распоряжусь, чтобы вам с Дэном помогли собраться в дорогу…

— Как вы смеете? — воскликнула Пруденс, окончательно утратив самообладание. — Нам от вас ничего не нужно!

Собираясь что-то возразить, Себастьян протянул к ней руку, но тут же порывисто отдернул ее, чопорно поклонился и вышел. Оцепеневшая от горя Пруденс стояла не шелохнувшись. Ссора вызвала у нее чувство опустошенности. Она с удовольствием взяла бы обратно все свои резкие слова, но было уже слишком поздно. Она и вправду наговорила много лишнего. Прежде всего, Себастьян ни от кого не требовал совершенства. Напротив, он мирился с ее гневными вспышками, пропускал мимо ушей колкие словечки. Уронив голову, на стол, Пруденс предалась отчаянию.

— Пруденс, что случилось со стариной Себастьяном? — воскликнул ворвавшийся в библиотеку Перри. — Что ты ему сказала? Он прошел мимо меня туча тучей, не проронив ни слова. Я видел, как он направился к конюшне… — Не дождавшись ответа, он добавил: — Пожалуй, я возьму Армана с собой в Кентербери. Мама дала мне одно поручение… нечто вроде оливковой ветви. Пока Себастьян пребывает в таком настроении, лучше не попадаться ему на глаза… — Прислушавшись, он различил затихающий стук копыт. — Ускакал! Да еще галопом! А сам вечно бранит меня за то, что я езжу верхом как угорелый!