Вскоре все изменится, с горечью подумал Уэнтуорт. Странно, что ему не дают покоя мысли о девчонке, еще не успевшей расцвести. Иногда она вызывала у него чувство, напоминающее досаду, и вместе с тем ее свежесть обезоруживала его. Пруденс было чуждо кокетство, она не жеманничала, не охорашивалась, не ловила каждое его слово, как делали большинство знакомых ему девушек. Она неизменно была откровенна с ним, хотя эта откровенность иногда приводила его в бешенство.

Несомненно, с годами Пруденс утратит детскую наивность. А пока ему следует придержать язык. Зачем ему вообще вздумалось язвить? Сегодня утром он проснулся в превосходнейшем настроении и пребывал в нем до тех пор, пока не увидел Пруденс балансирующей на краю ступеньки. Его гнев был вполне оправдан — жаль только, что во вспышке негодования он забыл об учтивости.

Убедившись, что девушки в доме нет, Уэнтуорт ощутил нарастающую тревогу. Шагнув на порог двери, ведущей в сад, он вгляделся в сгущающиеся сумерки. Дул прохладный ветер, Уэнтуорт ежился, но не от холода. Не может быть, чтобы Пруденс вновь ударилась в бегство!

Внезапно из конюшни послышался смех Дэна, и Уэнтуорт вздохнул с нескрываемым облегчением: своего закадычного дружка Пруденс ни за что не бросит. Он поспешно вошел в конюшню, но девушки там не застал.

— Я гладил Колокольчика, сэр, — объяснил Дэн, не понимая, чем озабочен хозяин. — Сэм разрешил мне…

— А где Пруденс?

— Я думай, она в доме, милорд.

— Правда? Впрочем, неважно… — Уэнтуорт не хотел тревожить мальчика. Пруденс следовало найти как можно скорее. Она не могла уйти далеко — одна, в сумерках, в незнакомых местах. Что, если она подвернула ногу, упала в ручей или озеро? Стремительно шагая по парку, он безжалостно ругал себя за резкость, пока вдруг не увидел Пруденс.

Она стояла у деревянного моста через ручей, глядя на воду. Приблизившись, Уэнтуорт повернул ее лицом к себе.

— Глупышка! — произнес он. — А я думал, тебе уже известно мое пристрастие к нелепым шуткам.

Лицо девушки осталось непроницаемым, но в глазах мерцал гнев. Уэнтуорту вдруг вспомнилось их знакомство. Сейчас Пруденс держалась так же отважно, всем видом давая понять, что она приняла некое решение.

— Неужели я так сильно обидел тебя? — мягко произнес он. — Мне очень жаль. Могу ли я надеяться на прощение?

— Вас не за что прощать, — коротко отозвалась Пруденс. — Вы вправе говорить все, что пожелаете. Жаль, что я вас рассердила.

— Ты перепугала меня, дорогая. Я не хочу, чтобы с тобой случилась беда.

— Незачем беспокоиться обо мне, сэр. Теперь я понимаю, что совершила ошибку, согласившись остаться здесь. Такая жизнь не для меня. Завтра же утром я поговорю с леди Брэндон.

— К чему такая спешка? — Уэнтуорт окинул взглядом напряженно застывшую девушку. Пруденс отвернулась и вновь уставилась на воду. — Храбрость — одно дело, а горячность — совершенно другое. Гнев — плохой советчик. Давай подождем до утра, а там будет видно.

— Вы ничего не поняли. — Пруденс взглянула на него в упор. — Если я останусь здесь, то быстро привыкну к легкой жизни, а мы с Дэном должны сами найти в ней свое место. Поэтому нам надо без промедления покинуть этот дом.

Пруденс умолчала о том, как огорчила ее внезапная холодность Уэнтуорта. За считанные минуты ее мир рассыпался в прах, оставив в душе смятение и отчаяние. К оскорблениям и обидам девушка давно привыкла: она слышала их на протяжении всей жизни и научилась пропускать мимо ушей. Но на этот раз все было по-другому. Почувствовав опасность, Пруденс поняла: чтобы сохранить душевный покой, надо как можно скорее покинуть Холвуд. Задержавшись здесь, она наверняка привяжется к человеку, который только насмехается над ней, и это не принесет ей ничего, кроме горя.

— И все это из-за пары резких слов? — шепотом спросил Уэнтуорт. — А ты подумала о Дэне? Ему так нравится здесь…

Пруденс метнула в собеседника укоризненный взгляд: он нанес удар ниже пояса, прекрасно сознавая, что благо Дэна ей дороже собственного счастья.

— Я позабочусь о нем, — упрямо заявила Пруденс.

— Так, как прежде? Прости, но я буду откровенен: не лучше ли обдумать все заранее, прежде чем покинуть Холвуд? А то как бы Дэну не умереть с голоду!

Впервые за время разговора Пруденс заколебалась, на ее лице отразилось сомнение.

— Давай заключим сделку, Пруденс: поживи здесь еще месяц. Больше тебе никто не помешает прыгать с лестниц. Я предоставлю в твое распоряжение самых норовистых лошадей, ты сможешь править упряжками, сколько пожелаешь, — я ни словом не упрекну тебя. — От его обаятельной улыбки сердце Пруденс лихорадочно забилось, уголки губ приподнялись. — Я сдержу обещание — вот только приготовлю про запас побольше целебных мазей и бинтов. — Он обнял девушку за плечи. — Итак, мы снова друзья?

Пруденс промолчала, и Уэнтуорт заподозрил, что лишился ее доверия. Понадобится немало времени, чтобы вновь завоевать его. Она опять замкнулась в себе, отгородилась непробиваемой стеной. Ничего подобного Себастьян не ожидал.

— Значит, месяц, как договорились? Время пролетит незаметно и не пропадет для тебя впустую. Когда приедет Софи, маме понадобится твоя помощь. А тем временем я тоже смогу кое-что сделать для тебя — например, попытаюсь выяснить, кто твои родители.

Пруденс мгновенно просияла.

— Правда, сэр? Вы поможете мне?

— Но лишь в том случае, если ты перестанешь бросать на меня убийственные взгляды, — предупредил Уэнтуорт. — А если говорить серьезно, я постараюсь сделать все возможное — но только после того, как ты пообещаешь не принимать поспешных решений. — Заметив вопрос в ее глазах, он пояснил: — У меня нет ни малейшего желания обыскивать округу, если ты вновь замыслишь побег. Такого испытания я не вынесу.

Она рассмеялась, и Себастьян почувствовал, что между ними вновь возникла прежняя непринужденность. В рассеянности он водил большим пальцем по тыльной стороне ладони Пруденс.

— Значит, договорились?

Пруденс перевела взгляд на свою ладонь, которую поддерживали пальцы Уэнтуорта — сильные и гибкие. Если кто-нибудь и способен помочь ей раскрыть тайну ее рождения, так только Себастьян. Поразмыслив, она кивнула.

— Вот и отлично! А теперь пойдем в дом. К ночи похолодало.

Заметно воспрянув духом, Пруденс направилась вслед за Уэнтуортом к дому.

На следующий день она продолжила составление списка книг, которые требовалось переплести. Окруженная кипами томов, Пруденс погрузилась в работу. К действительности ее вернул незнакомый голос, прозвучавший за спиной:

— Не помешаю? Мама посоветовала мне представиться. Я — брат Себастьяна.

Оглянувшись, Пруденс увидела перед собой проказливо улыбающегося юношу.

— Должно быть, вы — мистер Перегрин! Простите, сэр, я не знаю вашего титула…

— Все зовут меня просто Перри. Вижу, ты занята. Помощь нужна? — брат Себастьяна держался приветливо, и это понравилось Пруденс.

— Мне запретили брать лестницу, — пожаловалась она, — а без нее достать книги с верхних полок невозможно.

— Это не беда! — весело заверил ее Перегрин, подтаскивая лестницу к шкафу.

Пруденс с интересом наблюдала за ним. Перегрин был немногим старше ее и очень похож на лорда Уэнтуорта — те же темные, унаследованные от матери глаза, выразительное лицо, высокий рост. Однако было в его облике и нечто своеобразное — что именно, она пока не могла точно определить. Некоторое время Перегрин беспечно болтал, проворно снимая с полок книги, а потом скорчил гримаску.

— Какая нудная работа, Пруденс! Можно, я буду звать тебя по имени? Не хочешь ли прогуляться? Лично я предпочел бы хорошую прогулку этой утомительной возне. Особенно морскую. Знаешь, когда стоишь на палубе быстроходной яхты, вдыхая соленый ветер, кажется, что ты летишь, — верно?

— Не знаю. Я никогда не видела моря. Перегрин удивленно вскинул брови.

— Значит, ты жила вдали от побережья? Не беда, я с удовольствием возьму тебя в очередную поездку к морю. Ты ездишь верхом?