Заведующего лабораторией долгосрочных прогнозов вызвали уже через пять дней.

— Я попросил просчитать затратную сторону изложенной вами программы. Итоговая цифра, как я и предполагал, получилась значительной. Очень значительной.

Разработчик программы согласно кивнул.

— И все же стократно меньшей, чем требуется на разработку, испытание, тиражирование, внедрением поддержание в постоянной боевой готовности новых типов вооружения. Подготовка к войне — это очень затратное дело. Пожалуй, самое затратное из всех. Производство и эксплуатация одного стратегического бомбардировщика обойдется налогоплательщику дороже строительства трех вещающих на территорию потенциального противника радиоцентров или тысячи серий предназначенного на экспорт мультфильма. В этом смысле предложенная вами концепция гораздо более щадящая для экономики страны, чем та, которую предлагают военные.

Я готов рассмотреть вопрос субсидирования ваших разработок. Но для этого мне надо узнать ваше мнение еще по ряду проблем.

Скажите, через какой промежуток времени, в лучшем и худшем случаях, ваша программа может дать конкретные результаты?

— В лучшем: через пять-шесть лет. В худшем: через десять-пятнадцать. В среднем: восемь-десять лет.

Десять лет — это немного, подумал про себя Президент. Примерно столько же, сколько требуется на проектирование и создание опытного образца новой атомной подводной лодки. Но подводная лодка не решает проблему противостояния. А лишь поддерживает баланс сил. А его разработка, если она увенчается успехом, решает. Всю, целиком! Его идеи стоят одной не введенной в строй ВМФ атомной субмарины. Его идеи могут стоить всех подводных лодок США.

Десять лет для достижения подобного результата — мало!

И в то же время много. Потому что срок президентского правления истекает гораздо раньше. И значит, этот проект не поможет мне удержаться на плаву вторично. Не станет гирей, перевесившей чашу весов. И не улучшит мои отношения с военно-промышленным и военным лобби. С точки зрения личного успеха, мне гораздо перспективней построить парочку сверхзвуковых истребителей, чем вкладывать средства в сомнительной рекламоспособности проект.

Наверное, так?

Наверное.

Но только президенты приходят и уходят, а страна остается. Ради интересов страны можно пожертвовать десятью годами и даже вторым сроком пребывания в Белом доме. С точки зрения истории, это не плата.

— Еще один вопрос. В химии придуманы катализаторы, которые добавляют в раствор, когда хотят убыстрить ход реакции. Причем результат опыта в этом случае не претерпевает изменений, он лишь проявляется быстрее и протекает более бурно. Можно ли придумать подобный «катализатор» для политико-экономических процессов, начавшихся в известной нам стране? Существует ли, пусть даже чисто теоретическая, возможность убыстрить реакцию распада?

— Конечно. Если действовать с позиций силы.

— Нет, силовые методы исключаются. Завлаб задумался.

— Тогда не могу сказать ничего определенного. В этой плоскости мы данную проблему не рассматривали. Мы лишь отслеживали уже существующую ситуацию и моделировали ее дальнейшее развитие. Чтобы ответить на ваш вопрос, мне надо подумать.

— Сколько вам потребуется на это времени?

— Сутки. Может быть, трое. Трудно сказать.

— Я даю вам неделю. Через неделю вы доложите мне свои соображения по поставленной проблеме. И постарайтесь выдать максимально возможный результат. Я знаю, что вы это можете. Я уже убедился, что вы умеете работать.

— Я готов ответить на ваш вопрос, — ровно через семь дней сказал аналитик. — Я готов ответить на него положительно.

— Значит, это возможно?

— Да.

— Что для этого требуется?

— Разработать заведомо ложные программы экономического и политического переустройства страны.

Выбрать из тех, кто находится у власти, а если таковых не найдется, создать собственными усилиями лидеров, потенциально готовых принять за основу переустройства предложенные программы.

Подготовить лидеров замены, которые, в случае неудачи, могут перехватить власть, поменяв лозунги, но не изменив прежнего политико-экономического курса.

Обеспечить данным лидерам максимально возможную поддержку представителей наиболее значимых финансовых, административно-хозяйственных кругов.

Организовать кампанию поддержки через привлечение наиболее известных деятелей культуры, искусства, науки, пользующихся авторитетом у широких слоев населения.

Окружить лидеров командой сторонников, которые будут, с одной стороны, гарантированно поддерживать предложенные им программы, с другой стороны — блокировать подходы к лидеру для людей, с ним не согласных.

Приложить максимум усилий к разрушению существующего административно-управленческого механизма, через него промышленного потенциала страны, через него сложившегося рынка товаров и услуг…

— Минуточку. Вот этот пункт. Разве можно представить народ или хотя бы большую его часть, которая была бы способна разрушить то, что уже существует, не получив взамен равнозначной и быстрой компенсации? Боюсь, вы ошибаетесь в данном предположении.

— Нет. Я не ошибаюсь. Такой народ есть. С таким народом нам предстоит иметь дело. Они готовы разрушать настоящее без гарантии дальнейших материальных и даже моральных компенсаций. Мы отсматривали их историю. Подобные процессы имеют устойчивую тенденцию к повторению в течение каждых сорока-шестидесяти лет. Сразу после того, как уйдет предыдущее поколение реформаторов. Они — нация без отрицательной памяти. Им процесс важнее результата.

— Это невозможно. Нации должен быть присущ инстинкт самосохранения.

— Этой нет. У них даже в партийном гимне есть одна строка, я попросил перевести: «…мы старый мир разрушим до основания — а затем…» Как видите, разрушение первично. Все остальное — «затем».

— Я не могу этого понять.

— Я тоже. Мы люди другого мира и другой истории. Нам важен результат. Возможно, подобная формула закодирована в их генах. У нас разная история. И разная наследственная информация.

— Вы считаете, что их лидеры также способны на подобные исторические безумства? Ведь их интеллектуальный уровень выше среднего. Они должны понимать больше, чем другие.

— Вожди народа — это лишь продолжение народа. Его лучшей, но и худшей сторон. Они могут быть умнее основной массы населения, но они не могут коренным образом отличаться от этого населения. Они будут делать то же самое, что будут делать все. Только они это будут делать лучше остальных. Потому что они умнее.

Перечить народу могут лишь сформировавшиеся, уверенные в себе, наевшиеся власти и научившиеся удерживать эту власть вожди. Таких в той стране нет.

— Хорошо, продолжайте.

— Кроме тех пунктов, что я уже перечислил, необходимо…

Президент слушал долго. Президент выслушал все. Но так и не смог принять окончательного решения. Он боялся попасть на удочку легкого решения.

— Скажите, не случались ли в истории аналогичные ситуации и не применялись ли в них подобные предложенным вами методы?

— Во все времена у всех народов. В том числе множество раз в исследуемой стране.

— Например?

— Например, их первый в новейшей истории вождь. Владимир Ульянов-Ленин. Он делал революцию на деньги и по сценарию третьей стороны. Той, которой эта революция была нужна больше, чем кому бы то ни было. Этой стороной была Германия.

Германия не могла выиграть войну. Но и не могла далее нести бремя расходов, связанных с ведением военных действий на два фронта. Она могла либо капитулировать, либо выбить одного из союзников. Она выбила Россию, субсидировав в ней революцию и приведя к власти людей, в конечном итоге подписавших с ней очень невыгодный для них мир. Она выиграла войну малыми тратами и очень малой кровью. Она выиграла войну чужими руками. Она выиграла войну с Россией российскими руками!