И второго жильца отпустили. Но проследить не смогли. Потому что он пришел и ушел раньше, чем прибыла помощь. Он снова ушел!

Хозяин внимательно выслушал доклад об очередной неудаче и, вопреки ожиданиям, не разозлился.

— Черт с ним! Словим его чуть позже.

— Когда?

— Когда он придет к нам в гости.

— А он придет?

— Придет. Обязательно придет. Теперь все его дороги ведут к нам. Только постарайтесь не упустить его в собственном доме…

Передо мной стоял Козловский-Баранников. Это не мог быть он. Но это был он. Собственной персоной. Не в далекой жаркой Африке. Перед моими глазами.

— Ты?! — только и мог сказать я.

— Я, — опустил глаза Козловский-Баранников.

— Как ты здесь оказался?

— Об этом надо спросить у нас, — встрял в беседу Хозяин кабинета. — Это мы вызволили его из дальней командировки. Из той, куда вы его направили. Негоже разбрасываться подобными кадрами направо и налево. Непатриотично.

Козловский-Баранников молчал, уперев взор в пол. Он напоминал ученика, разбившего в школьном туалете стекло и приглашенного по этому поводу в директорский кабинет. Но он не разбивал стекла…

— Вы все еще требуете назвать вам пароли? — спросил Очень Большой Начальник.

— Уже нет. Мне все ясно.

Я отвернулся от своего бывшего подчиненного.

— Так получилось. Я не думал, — тихо бубнил под нос Козловский. — Я не хотел.

— У вас есть еще какие-то вопросы?

— Один.

— Какой?

— Как вы собираетесь использовать полученную информацию?

— По прямому назначению.

— Будете работать на них? — кивнул я куда-то в сторону.

— Нет. Буду работать на себя. По добытым с вашей помощью рецептам. Ведь «их» уже нет. После вашего грозного предупреждения они так испугались, что свернули все программы.

Я напрягся. Кажется, они знали больше, чем я предполагал. Кажется, они знали о моем разговоре с Главным Заказчиком. Возможно, именно во время него они влезли в память компьютера. Или…

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Я говорю о том, о чем вы думаете. И что боитесь услышать. Но услышите. Через мгновение.

— Что я могу услышать такого, чего не знаю?

— Например, то, что никакого Президента не было. И вашего обращения к нему не было. И разговора между ним и вами тоже не было. И вы никого ни от чего не удержали…

— Как не было?

— Не было!

Я так растерялся, что даже перестал изображать недоумение.

— Не было. Не было! Вы, конечно, хотите возразить? Хотите спросить, с кем вы тогда разговаривали, если не с Президентом?

Я обреченно молчал.

— Отвечаю. Вы разговаривали с нами. Вернее, с вашим африканским приятелем. Вот такая печальная промашка. А вы думали, что забрались в заоблачные высоты власти? Вы думали, ухватили за хвост жар-птицу? Нет, это был лишь облезлый хвост вашего бывшего коллеги. Вы метали бисер перед… Баранниковым.

Я молчал.

Чтобы не кричать от бессилия.

— Мне была забавна ваша самолюбивая уверенность. И была смешна ваша слепота. Гордая слепота верящего в свою непогрешимость автора. Творца. Ваше самолюбие сыграло с вами дурную шутку.

Вы набирали старый адрес, даже не задумываясь о том, что он мог смениться. И убеждались, что он не сменился. И попадали к нам. Потому что тот адрес стал нашим адресом. Приманкой, на которую вы не могли не клюнуть. Первым же набором цифр вы выдали себя с потрохами. Если бы не ваша любовь к обращению в вышестоящие инстанции, мы бы не вычислили вас никогда.

— Это ты назвал им компьютерные адреса? Ты?! Так и не поднявший головы, Козловский-Баранников кивнул.

— Зачем?

— Они меня били.

— Битье еще не повод для предательства.

— Не нападайте на своего приятеля. Он действительно большой умница. Хотел бы я увидеть ваши физиономии, когда вы взламывали пароли на… наших компьютерах. Наверное, вы напоминали Наполеона при Аустерлице? Или Кутузова при Бородино?

— Может, хватит паясничать? — резко сказал я. Похоже, Очень Большой Начальник отвык от подобного обращения, потому что слегка напрягся.

— Хорошо, согласен, я проиграл. Но вы-то чего добились?

— Пока немногого. Но скоро — всего. Я являюсь монопольным обладателем товара, с помощью которого не достигнуть желаемого может только хронический лентяй. Или непроходимый тупица. Я не тупица и не лентяй. Я имею союзников. И деньги…

— Хотите стать тем самым диктатором?

— Не хочу — буду!

— А вы уверены, что вы единственный претендент на престол? И единственный обладатель той самой информации? Что больше ее ни у кого нет?

— Больше ни у кого. Только у разработчиков, у меня вот в этом компьютере и у вас в неизвестном мне месте.

Разработчики — не в счет, они, как мне кажется, свернули работу. Возможно, после вашего проникновения в архив. Возможно, после смены политического курса или смены Главного Хозяина. Но это их проблемы. Я столь непросто доставшейся мне информацией делиться ни с кем не намерен.

А что касается вас… то вас на этом свете уже практически нет. Если, конечно, мы…

— Что мы?

— Если мы не столкуемся. Ведь вам как соавтору данной программы, наверное, небезынтересно увидеть ее в действии? А я, смею вас уверить/ничуть не худший правитель, чем ныне существующий. И умею ценить преданных помощников. Ну?

— Что «ну»?

— Вы принимаете мое предложение?

— Мне надо подумать.

— Думайте. Но не больше, — Хозяин кабинета взглянул на часы, — пятнадцати минут. На шестнадцатой мы будем вынуждены расстаться. Навсегда. У меня назначена встреча…

Значит, у меня пятнадцать минут. На все. На решение. На жизнь. И на смерть.

Четырнадцать…

Умнее всего мне было бы согласиться. Не все ли равно, кто стоит у руля государства. Все они еще те капитаны.

Глупее всего было продолжать воплощать в жизнь мой первоначальный план. В свете вновь открывшихся и все поставивших с ног на голову фактов.

Тринадцать…

В первом случае меня ожидает безбедная жизнь. Во втором просто жизнь. Если очень повезет. А если нет?

Если принимать предложение — то сейчас.

Если отказываться — тоже сейчас. Позже будет поздно.

Двенадцать…

Я огляделся по сторонам.

Сбоку недвижимо замершей гипсовой фигурой «Девушка с веслом» стоял охранник. С упертым мне в глаза пистолетом. С другого боку — Козловский-Баранников. Спереди, в кресле, возлежал Очень Большой Начальник. С самодовольным выражением на лице. Ничуть не менее опасным, чем пистолет охранника.

Нет, в первом случае мне, кажется, тоже ничего не светит. С такими рожами в благородство не играют и кодекс чести не чтут. С такими рожами вначале берут все что надо, а потом все равно отправляют к праотцам. Я жив, пока ему нужен. А нужен я ему буду очень недолго.

То есть и в том и в другом случае меня ждет смерть. Если без иллюзий и самообманов. Только в первом — путем предательства. Во втором — драки. В драке помирать как-то предпочтительней. Потому что с куражом и надеждой на спасение.

Одиннадцать…

Я еще раз осмотрелся. Но уже совсем с другими целями. Практическими.

Все те же: охранник, Козловский-Баранников и Большой Начальник. Три человека.

В бою шансы почти равные. Спец против спеца. Остальные не в счет. Но вот что ждет меня за дверью? В незнакомом, напичканном охраной здании…

Допустим, я завалю охранника. И смогу убедить не поднимать с полчаса шум Хозяина кабинета и Козловского. А дальше? Открою дверь и попрошу проходящего мимо боевика проводить меня до входной двери? Так не проводит.

Может, выпрыгнуть из окна?

Нет, не выпрыгнуть. Окна здесь наверняка или зарешечены, или закрыты бронированным стеклом. И потом, где эти окна? И на каком они расположены этаже? И куда выходят? И что находится под ними?

Ладно, проехали.

Десять…

А если взять в заложники этого самого Начальника? И потребовать к подъезду самолет до Израиля, миллион долларов, ящик пива и бортпроводницу?