Молти взял бокал с виски из рук Маленького Джо.

– И чем же ты их заинтересуешь? – спросил он.

– Я предложу им хорошую работу, так что мое предложение их более чем устроит, – строго сказал Равен. – В настоящий момент в Сан-Луи около двадцати борделей. В них можно разместить по тридцать девушек. Необходимо чтобы сутенеры нашли нам, и как можно скорее, еще примерно четыреста шестьдесят девушек, в дополнение к тем ста сорока, которые уже имеются. Я думаю, можно взять девушек из Канзас-Сити, Денвера, Спрингфилда и Кливленда. Девушки больше не будут работать на улицах, так что можно будет легко контролировать их заработок. Правда, это произойдет не так быстро, как хотелось бы, но мы поставим дело на широкую ногу. Необходимо чтобы сутенеры объединились и имели общую базу, например, в заведении той же Кэрри. Мне наплевать, откуда они будут брать девушек, это уж их трудности. В каждом борделе девушки будут работать не больше недели, затем переходить в другой. Необходимо заставить работать и Грентома. Он неглуп, но ленив. Я уберу его из клуба. Дайте мне два месяца – и деньги потекут Ниагарой. Вы даже не будете знать, что с ними делать.

Лицо Маленького Джо вытянулось. У него уже сейчас было столько денег, что он не знал, куда их девать.

Равен допил виски и поднялся.

– Завтра с утра вы соберете сутенеров и другую заинтересованную публику у Фрэнки. Вначале я побеседую с ними, а уж потом объясню девушкам, что почем. Прихватите с собой несколько крепких парней, и пусть они захватят с собой дубинки. Могут возникнуть мелкие неприятности с особенно строптивыми дамами.

Равен небрежно махнул рукой, давая понять, что они могут быть свободны. Когда за ними закрылась дверь, Равен задумался. Он понимал, что намеченную партию необходимо разыгрывать с большой осторожностью. Если им не вовремя заинтересуется полиция, это будет означать крах так удачно начатого дела. Загасив сигарету в пепельнице, он пошел в ванную и вымыл руки. После нервного напряжения днем, спать не хотелось. Он бесшумно открыл дверь спальни, нашаривая в темноте выключатель.

– Кто здесь? – спросил из темноты испуганный голос Сади.

Равен включил свет.

Сади сидела, натянув одеяло до подбородка. Лишь глаза жили на белом, как мел, лице. Равен подошел и сел рядом с ней на постель.

– Я хочу поговорить с тобой, – спокойно сказал он.

Наступила продолжительная пауза, и, видя, что Сади молчит, он продолжил:

– Ты давно занимаешься этим делом?

Сади вновь промолчала.

– Если ты не станешь отвечать, я тебя побью. Итак, сколько времени ты занимаешься этим ремеслом?

Сади с ужасом смотрела на его худое лицо, рыбьи, лишенные выражения глаза и тонкие губы.

– Второй месяц, как меня заставили это делать…

– Почему?

– Не знаю.

– Встань и разденься!

– Нет! – Сади покрепче сжала одеяло. – Оставьте меня в покое!

– Делай, что я сказал!

– Нет! Не дотрагивайтесь до меня, иначе я начну кричать!

Равен сильно ударил ее по лицу. Голова Сади откинулась назад, и она потеряла сознание.

Он вышел в салон, нашел веревку и вернулся обратно. Сорвав одеяло, он перевернул Сади на живот и связал руки за спиной. Затем вновь перевернул на спину и заткнул ей рот ее же чулком, висевшим на стуле. После этого привязал ноги к спинке кровати. Когда он с этим покончил, Сади пришла в себя. Глаза ее просили о пощаде, но Равен был неумолим. Он вновь вернулся в салон и взял там небольшую бутылочку с бесцветной жидкостью.

– Начиная с этого дня ты будешь делать только то, что я тебе прикажу, – произнес он, вновь присаживаясь на край постели. – Сразу и безо всяких колебаний. Я не могу тратить время на твое упрямство. Мне необходима девушка, которая беспрекословно повинуется… А после этого урока ты будешь именно такой…

Он открыл бутылочку, наклонился над ней и вылил несколько капель на ночную рубашку в нижней части тела. Холодная жидкость заставила ее вздрогнуть. Спальню заполнил едкий запах скипидара.

– Чтобы вылечиться, тебе понадобится минимум две недели, – сказал он с усмешкой. – Время терпит. Зато я буду уверен в твоем беспрекословном подчинении.

Удивленно расширив глаза, Сади лежала неподвижно. Она ничего не понимала и вначале ничего не чувствовала, если не считать того, что вылитая жидкость приятно холодила кожу. Она готовилась выдержать ругань, побои, но только не это. Ее недоумение внезапно уступило место ужасу, когда скипидар начал разъедать кожу. Тело ее выгнулось от боли.

– До завтра. – Равен сделал прощальный жест рукой. После этого вышел, плотно притворив дверь.

Сади осталась одна, извиваясь от нестерпимой боли в душной темноте спальни…

14 часов 20 минут. 7 сентября

Джек, отослав последнюю статью о закончившемся судебном процессе, немедленно сел в поезд, идущий в Сан-Луи. Он твердо решил уволиться, если Польсен вновь попытается услать его куда-нибудь к черту на рога из города. Он был полон желания вновь приняться за расследование непонятных исчезновений девушек в родном городе.

После своего отъезда он не имел никаких известий о Генри Перминджере. Громкий судебный процесс отнял у него практически все свободное время, так что он был совершенно не в курсе всех последних событий в Сан-Луи. Выйдя из поезда, он немедленно взял такси и поехал в редакцию.

Когда он появился на пороге, Генри открыл рот от удивления.

– Почему ты здесь? – сухо спросил он. – Ведь Польсен послал тебе телеграмму, чтобы ты ехал в Денвер. Там случилось…

– Побереги свои эмоции для других, – перебил его Джек. – Я увольняюсь из редакции. Понятно?

Генри откинулся на спинку кресла.

– Не надо гнать коней, – сказал он. – У тебя, случайно, крыша не поехала?

– И не надейся! – Джек уселся. – Я покидаю эту гнусную работу. Решил опередить события, прежде чем твой шеф сошлет меня, куда Макар телят не гонял. Польсену не удастся закрыть мне рот. Некоторое время я поработаю на себя.

– Это твое право, – вздохнул Генри. – Я передам твои слова Польсену.

– Теперь, Генри, скажи, что происходит в городе. Ничего не прояснилось в деле Мендетты?

Генри закурил.

– За время твоего отсутствия, – неторопливо начал он, – в городе произошла настоящая революция. Разврат сейчас поставлен на индустриальную основу и организован с большим размахом. Руководитель всего этого преступного рэкета, должно быть, получает бешеную прибыль. Он монополист в нашем городе. Представь себе, все городские проститутки покинули улицы и сейчас работают только в закрытых заведениях. Даже копы не могут понять, каким образом удалось это сделать. Теперь все бордели города находятся под контролем одной банды, и ее руководитель единолично устанавливает тарифы на их посещение.

– И кто же стоит за всем этим?

Генри неопределенно пожал плечами.

– Поговаривают, что это Грентом. Во всяком случае, все счета оплачиваются от его имени. Копам так хорошо смазали лапы, что они отдают честь, когда этот мерзавец проезжает по улицам в машине последней модели. Польсен не разрешает печатать и слова на эту тему. Другие следуют его примеру. Похоже, все имеют от этого крупный барыш, кроме, естественно, самих девушек.

– Кстати, случаи исчезновения девушек не прекратились?

– Какое! Даже участились. Отделом, занимающимся похищением людей, руководит некто Гольдберг, но он, судя по всему, тоже получает деньги от Грентома. И, конечно же, никто ничего не предпринимает, чтобы найти девушек, продолжающих таинственно исчезать. Отдел принимает заявления, и этим все и кончается. Исчезнувших девушек уже больше сорока. Они пропадают уже и в соседних городах. Мои знакомые парни, посещающие бордели, утверждают, что в этих заведениях каждую неделю обновляется контингент проституток, выдрессированных на такие свинства, что ты и вообразить не можешь.

Джек потер руки.

– Я объявляю войну этому грязному бизнесу, – сказал он. – Или я его взорву, или сам взлечу на воздух!