«Идём со мной?» - предложил он, открывая глаза, и сам себе удивляясь: раньше он никогда не спрашивал, даже её.

Туман действительно растаял, хотя её свет и раньше его отгонял. «Не оставляй меня одного», - добавил он, чувствуя нечто, что совершенно точно не было только лишь интересом.

«Что?»

Она пытливо посмотрела ему в глаза и торопливо, почти испуганно помотала головой.

«Эм… Нет, сейчас не могу. Мне… мне надо бежать. Извините».

Он устало кивнул, больше ничего ей не предложив. Она же смерила его ещё одним недоумённым взглядом, забросила ремень сумки на плечо и, отвернувшись, зашагала к дороге.

Он смотрел ей вслед и ярко видел всё тот же рок скорой смерти. Человек бы рассказал ей, наверное. Человек бы соблазнил её. Человек бы остановил её. Но он не был человеком и сейчас отчётливо понимал, что на её месте и сам не променял бы её красочный мир на его туман, пусть даже и вечный.

Он отвернулся и стал смотреть, как расцветает красками небо. Как удивительно, чудесно, прекрасно сияет солнце, выглядывая из-за горизонта. Как нежны оттенки облаков. Как приятна глазу листва и как успокаивает и даже завораживает гладь воды.

Она обернулась только раз, переходя дорогу, глянула на него, весело фыркнув. И не заметила выезжающую из перекрёстка машину.

Он не смотрел – небо было куда необычней. Весь мир сделался ярким, не тускнея и не расплываясь перед его глазами. Но откуда-то в этом свете, словно перешедшим от неё, появился  оттенок горечи. Слишком человеческое для него чувство наполнило окружающий мир глубиной, как если бы все краски засветились золотом, как светились её волосы.

Он развернулся и пошёл в другую сторону от столпившихся у машины, звонящих в скорую, галдящих людей. Жадно смотрел и смотрел вокруг и чувствовал это нечто, что не было интересом и одиночеством тоже не было. Не могло быть, потому что на самом деле она не осталась на запачканном кровью асфальте, а была с ним. Её свет был с ним. Теперь даже ночь не казалась слишком чёрной.

На самом деле теперь она тоже светилась.

Институт астрологии Москвы – и любой демон ваш! Только на кухне пентаграмму не рисуйте – не смоется. И не забудьте, цена отмены вызова: доброе дело – в прямой зависимости с силой вышеозначенного демона. А так – пользуйтесь на здоровье!

- Одну простую сказку…, - вопила в такси Даша.

- Рассказать вам… дум…жажд…а, хотим! – не в лад подпевала я.

Водитель периодически бросал на нас странные взгляды. Очевидно страшная судьба обделённой вороны (или собаки, или коровы) его не впечатляла.

Чёрствый человек! Высадил нас на повороте к дому, а не у крыльца, как просили. И, я уверена, наблюдал где-нибудь из-за угла, как мы до двери добирались. Хотя как он мог наблюдать, он же на машине… А, чёрт, какая разница. Он точно за нами следил. Ибо чёрствый…

- Да я правда могу! – с жаром доказывала что-то Даша, ввалившись ко мне в квартиру. – В-в-вот ув-в-видишь!

И юзом прошла на кухню.

- Ага, - улыбаясь, согласилась я.

В голове плыло, ноги не держали, и я упала на стул, бездумно глядя, как Даша сначала вилкой, потом огурцом (до этого мирно лежавшим на столе), ну а после – карандашом (с того же стола) что-то чертит на моём линолеуме.

- Щас. На т-т-там у-у-учили, - приговаривала подруга. – Ну-у-у… в школе… астроло…астроло…гии…

- Это типа экзицизм? – выдавила я, имея в виду «экзорцизм».

Даша возмущённо остановилась и погрозила мне обломком карандаша:

- Не-е-е! Этвзыв!

- А-а-а, - глубокомысленно закивала я.

- Щас я тебе ка-а-ак взыву! – объявила Даша и, сев на корточки перед своим рисунком, вскинула руки.

Что она верещала, я так и не поняла. Как и не поняла, откуда на моей кухне взялся дым. Густой такой, чёрный, воняющий пригоревшим молоком.

«Форточка», - мелькнула в голове здравая мысль. Кашляя, я попыталась встать, когда дым неожиданно рассеялся, и… в общем, хорошо, что я сидела.

В центре рисунка возлежал парень в прозрачных розовых шароварчиках, розовой же и прозрачной жилетке и золотым ободком на чёрных, курчавых волосах.

- Даша, - выдохнула я. – Что это?

- Гы-ы-ы, - с чувством полного удовлетворения ответила Даша. И отключилась.

***

Проснулась я где-то за полдень – солнце вовсю светило в спальне. А это только во второй половине дня бывает – сторона дома такая.

Зарывшись лицом в подушку, я щупала рукой по одеялу, пытаясь найти телефон, надсадно трезвонящий где-то рядом.

А нащупала грудь. Мускулистую, мужскую.

Судорожная попытка вспомнить, что у меня в кровати делает мужчина, успехом не увенчалась. Да, вчера мы отмечали девичник. И начало моего недельного отпуска. Но девичник на то и девичник, что без мужчин. Тот товарищ, что из торта вылез, ведь не считается?

Это же не он?!

Я приподнялась на локтях, прищурилась.

- Ну, с добрым утром, - мрачно произнёс тип в розовом. – Тяжёлая штука – похмелье?

Я машинально кивнула.

Лежащая на другой стороне кровати Даша открыла глаза, увидела «розового» и немузыкально заорала.

***

- Изы-ы-ыди! – вопила Даша, бочком продвигаясь к входной двери.

Юноша отвечал странными ругательствами – кажется, на разных языках. Но по тону всё и так было понятно.

Я молча изучала художества на кухне, когда дверь наконец-то хлопнула, и голос «розового» из прихожей объявил:

- Значит, я буду жить у тебя.

Я бросила задумчивый взгляд на висящую у холодильника сковородку.

Ага, щас!

***

- Слушай, я понимаю, у меня подруга не в себе – астролог, гадальщица… что там ещё? Но при чём тут я?!

- Кухня твоя? – вскинул брови юноша, допивая, кажется, вторую чашку чая. – И пол тоже твой. Значит, и вызвала меня, считай, тоже ты.

Я прижала палец к переносице, пытаясь успокоиться.

- Ну не можешь ты быть демоном! Демонов не…

Юноша со вздохом посмотрел на потолок.

- Ещё разок?

Я содрогнулась. Ну нет, изучать собственную квартиру с нового ракурса – вверх ногами – мне не понравилась ещё в прошлый раз.

- Ладно, ладно, считай, убедил. А как от тебя избавиться?

Юноша снова вздохнул.

- Как, как… Загадываешь желание, берёшь бумагу, перо гусиное, протыкаешь палец, продаёшь мне душу…

- А без этих заморочек?

Юноша окинул меня долгим, пристальным взглядом.

- Сделай доброе дело.

- Какое? – опешила я.

- Какое, какое… Любое! Сопоставимое с моим демоническим уровнем. Спаси жизнь кому-нибудь, ну, или я не знаю… Любовь верни.

- А попроще ничего нельзя? – скривилась я.

- Нельзя, - отрезал юноша. – Думать надо было, когда вызывала.

Я пару раз глубоко вздохнула, успокаиваясь.

- Хорошо… Допустим, разберусь я с делом. А до этого?

- А до этого, милочка, - хмыкнул юноша. – Я буду жить у тебя.

***

К следующему утру я окончательно пришла к выводу, что все мужики – козлы. А те, что в розовых шароварчиках – особенно.

Сначала юноша, почему-то назвавшийся Сеней («Да, Арсений я, Арсений, только отстань»), потребовал ужин из пяти блюд, самым простым из которых оказался запечённый акулий плавник («Ну что ты, акулу не найдёшь? Ну вот. А потом гарпуном её, гарпуном!»), затем где-то в гостиной откопал коробку с новенькой PlayStation («Ух ты, какая вещь!») – подарок младшему брату –  и с удовольствием ею занялся. А когда я с халатом наперевес попыталась заставить его сменить розовый маскарадный костюм, вновь чуть не подвесил меня вниз головой.

Зато к вечеру я поняла, что и этим чудиком, как и любым мужчиной, можно управлять. Конкретно Сеня очень не любил, когда я наступала на «пентаграмму» на кухне. А уж когда я случайно полила её молоком, взвыл так, что услышали, наверное, в соседнем доме.