Но вдруг грянула гроза! Нет, нет, небо было в тот день чистое и ясное. Гром и молнии метала сестра доктора мисс Салли.

— Всё! — возмущалась она. — Больше не могу! Я устала вести хозяйство в доме, где каждый сорит по-своему. Крокодилий хвост оставляет мокрые полосы на ковре. Попугаиха Полли всюду разбрасывает шелуху от земляных орешков. Утенок Кря-Кря щиплет бахрому праздничной скатерти. Собачка Гав-Гав изжевала домашние туфли доктора Дулитла. Сова Ух-Ух качается на маятнике настенных часов, и они все-время показывают неправильное время. Поросенок Хрю-Хрю храпит по ночам, и я совершенно не высыпаюсь. Ежик уколол мне палец. Змеи путаются под ногами. Обезьянка Чу-Чу сгрызла картонные фрукты на моей шляпе. Она, видите ли, думала, что они настоящие! А если бы они и впрямь были настоящие? Выходит, я не могу себе позволить в своем собственном доме носить на шляпе настоящие фрукты?

Я заявляю, что больше терпеть не намерена! Кроме того, я немедленно выхожу замуж. И в моем доме не будет ни одного животного. Ни мухи, ни комара!

Она собрала свои вещи и ушла замуж. За кого бы вы думали? За доктора из захолустного городка Коровье Поле, или попросту — Коровполя!

А доктор Дулитл остался жить со своими зверями. Он совершенно не умел вести хозяйство, а звери не умели вести себя.

И вскоре дом стал похож на хлев, птичник, скотный двор, конюшню и кротовью нору одновременно. Спали все как попало. Ели что попало. Бросали вещи куда попало. Иногда зверям попадало за это от доктора Дулитла. Конечно, тем, кто попадался под руку.

Однажды попугаиха Полли полдня искала свои очки. Она перерыла всё — все шкафы и кухонные шкафчики, все завалы на столе, на стульях, заглянула во все кастрюли. Обезьянка Чу-Чу при этом кривлялась и хихикала:

— Они, наверное, упали на пол! А что упало, то пропало! У нас же пол завален по колено всяким барахлом!

— Ах так! — рассердилась Полли. — С сегодняшнего дня я буду вести домашнее хозяйство! — Она собрала всех зверей и произнесла такую речь: — В этом доме я самая старшая. Мне уже стукнуло то ли сто восемьдесят два, то ли даже сто восемьдесят три!

— Надо же, столько раз ты стукнутая! — вставила обезьянка Чу-Чу. — Поздравляем с днем рождения!

— Спасибо, не перебивай! Итак, — продолжала Полли, — в отсутствие мисс Салли я, Полли, становлюсь хозяйкой дома. Неужели мы, звери, не сможем выручить любимого нашего доктора Дэдэ?

— Сможем! Сможем! — закричали все наперебой.

— Я могу давать молоко, сметану, масло, — сказала корова.

— Я буду возить дрова, — сказала лошадь.

— Если не возражаете, — скромно заметил крокодил Кро-Кро, — я мог бы пилить дрова. Одного зуба у меня, правда, не хватает. Но осталось достаточно. Даже трудно сосчитать. Не пасть, а пила.

— А я дам сколько угодно шерсти на теплые носки доктору, — проблеяла овца.

— Я свяжу не только носки, но и свитер, и перчатки, — сказала ежиха.

— Куры будут нести яйца, а я могу продавать на базаре цветы, — тараторила обезьянка Чу-Чу, — а еще редиску, если она вырастет, и лук, и бананы. Только жаль, они растут не здесь, а в Африке!

— Помолчи, — перебила ее попугаиха Полли. — Так вот, друзья мои, с сегодняшнего дня начинаем новую жизнь. Раньше доктор Дэдэ помогал зверям. Теперь и звери помогут ему. На завтрак у нас будет омлет с овечьим сыром, на обед молочная каша и творожный пирог, на ужин какие-нибудь овощи.

— Я буду составлять меню, — сказала сова Ух-Ух. — Я птица ученая, грамотная.

— Правильно, — согласилась Полли. — Дом сторожить станет собачка Гав-Гав, а в саду пусть хозяйничает поросенок Хрю-Хрю — он здорово умеет носом рыть землю, вскапывать грядки и окучивать овощи. До зимы еще далеко, а там что-нибудь придумаем. Главное, чтобы доктор Дэдэ мог спокойно лечить зверей.

Замечательная жизнь началась в доме доктора Дулитла. С утра до вечера трудились звери. Готовили еду, убирали, чинили, мыли посуду, шили, вязали, топили камин.

А в сумерки, уставшие и довольные, все собирались у камина, и попугаиха Полли, которая немало пожила на свете и повидала всякого, рассказывала увлекательные истории.

Однажды, это было уже зимой, они сидели у огня и слушали очередную историю.

— Был у меня в незапамятные времена один знакомый попугай Ара, — начала Полли, и все затихли. — Очень ученый. Он знал все языки мира и даже язык деревьев. Да-да, деревья болтают между собой, особенно в ветреный день.

Так вот, этот попугай жил у капитана дальнего плавания. Вместе с ним он побывал на всех морях — на Красном, на Черном, на Белом, на Желтом, на Синем…

— Нет такого моря, — перебила ее обезьянка Чу-Чу.

Попугаиха Полли снисходительно улыбнулась.

— У тебя совершенно нет фантазии, — сказала она. — Есть такое море. Во всех сказках о нем пишут. Почитай как-нибудь на досуге: на Синем море, за Синими морями… И не мешай, пожалуйста, рассказывать. На чем я остановилась?

— На Синем море, — услужливо подсказал ей поросенок Хрю-Хрю.

— Да-да, на Синем, на Фиолетовом, на Зеленом…

— Уж такого точно нет! — взвилась Чу-Чу.

— Ха! — презрительно хмыкнула Полли. — А как, по-твоему, называют джунгли? Зеленое море джунглей. Кстати, там мы и познакомились с попугаем Ара. Их корабль потерпел крушение у берегов Африки, и с тех пор попугай путешествовал на плече капитана. Он, думаю, и сейчас еще живет в тех краях. Эх, побывать бы в Африке… Вот бы навидались вы там чудес! — И попугаиха Полли надолго замолчала.

Вдруг собачка Гав-Гав насторожилась.

— Тихо! — сказала она. — Кто-то стучится в окно.

За окном мела метель. Снежинки метались в воздухе, будто стая рыбок, спасающихся от акулы. В этой снежной круговерти ничего нельзя было разглядеть. Только вдруг послышался мягкий стук в стекло. Словно кто-то кинул в окно маленький шарик снежка. Собачка Гав-Гав встрепенулась и заворчала. Звери прильнули к окну. А доктор Дулитл открыл форточку и крикнул:

— Кто там? Входите, пожалуйста! Дверь не заперта!

Никто не ответил. Может быть, собачке Гав-Гав показалось? Но нет. Она навострила уши и повела носом. А это означало: снаружи кто-то чужой, мои уши не обманывают, мой нос не ошибается.

Доктор Дулитл, который, как мы знаем, прекрасно знал язык зверей, умеющих говорить молча, распорядился:

— Сбегайте кто-нибудь на улицу и поглядите, кто к нам пришел. Вот хотя бы ты, сова Ух-Ух, слетай, пожалуйста.

Сова Ух-Ух выскользнула в открытую форточку и тут же исчезла в снежной кисее, словно утонула в ней. Все замерли в ожидании. Через минуту сова снова влетела в форточку. Она летела как-то боком, одним крылом прижимая к груди дрожащий пушистый комочек. Обезьянка Чу-Чу бросилась к ней и выхватила комочек своими ловкими пальцами.

— Ласточка, — изумилась она, — замерзшая ласточка.

Доктор Дулитл отобрал у обезьяны ласточку и стал отогревать ее своим дыханием. Постепенно клювик птицы оттаял, перышки расправились, с раздвоенного хвоста упали две капельки растаявшего снега. Тогда доктор вынул из настенной аптечки пузырек с какой-то темной жидкостью и дал глотнуть бедной ласточке. Та судорожно напрягла тонкое горлышко и открыла черные бусинки глаз. Наконец она совсем пришла в себя, встряхнулась и клювом вытащила из-под крыла свернутое в трубочку письмо. Доктор Дулитл развернул его и прочел: «Город* Лужтаун-Болотвиль. Доктору Дулитлу, знаменитому звериному доктору Дэдэ…»

— Ой! — вскрикнула обезьянка Чу-Чу. — Я узнаю почерк моей двоюродной тети. Она живет в Африке!

— Так ты прилетела из самой Африки? — удивился доктор Дулитл, оглядывая крохотную ласточку. — Как же у тебя хватило сил и смелости? Ведь у нас сейчас зима!

— Но у моих друзей, обезьян, случилось несчастье. А летать-то они не умеют! — ответила ласточка. — Вы почитайте письмо — там все написано.

Доктор Дулитл надел очки и стал читать вслух: