Что касается девушки…
Дурла пришел к ней с медалями на груди и надеждой в сердце. Он пришел к ней, изображая подавленного горем младшего брата, и ясно дал понять, что восхищен ею и питает надежду, что впредь сможет восхищаться ею не только издалека. Но девушка посмотрела на него со смесью изумления и жалости.
- Безнадежный мальчишка, - сказала она лукаво, и выбор слов показался Дурле странным, поскольку Мэриэл была на несколько лет моложе него. - У моего рода на мой счет куда более грандиозные планы, нежели просто отдать тебе в жены. Твой брат мог покорять вершины, мог добиваться власти и могущества, но ты… ты будешь вечно прозябать у подножья. По крайней мере, так говорит мой отец, а интуиция на этот счет ни разу не подводила его. Он был очень высокого мнения о Солле, как моем будущем муже. Риву считал менее подходящей, но тоже допустимой кандидатурой. Но ты? Ты всегда останешься лишь младшим братом благородного Соллы, которого подрезали на самом взлете. Так что, боюсь, ты не значишь для меня ничего.
И, рассмеявшись, девушка удалилась, покачивая стройными бедрами под сногсшибательно тонкой тканью.
- Мэриэл! - вскричал Дурла ей вслед. - Мэриэл, постой! Подожди, я люблю тебя! Если бы ты только знала, что я сделал ради тебя…
Но она, конечно, не знала. К счастью для Дурлы, потому что, если бы только Мэриэл знала, Дурла немедленно оказался бы в тюрьме… если бы не был прежде убит собственными родителями.
А судьба Мэриэл вскоре оказалась связана с домом Моллари. Её отдали замуж…
За него.
За Лондо Моллари.
Дурла присутствовал на их бракосочетании. Он и сам не понимал, каким образом сумел примириться с этим. Хотя нет, до конца он так и не примирился. Просто у него была одна идея. Даже не идея, а скорее фантазия. Дурла вообразил, что Мэриэл в последний момент опомнится. Что она отвергнет Моллари ради него. Что она убежит от Моллари, осознав, наконец, какую ужаснейшую ошибку могла совершить, и позовет Дурлу на помощь.
А дальше… дальше будет славная битва. Меч Дурлы и молитва Мэриэл, конечно, победят. Он пробьется сквозь толпу, и они с Мэриэл будут бежать, бежать, пока все не останется позади, и затем они начнут новую жизнь.
Такая приятная фантазия. К несчастью, не имеющая ни малейшего отношения к реальности. Церемония бракосочетания прошла без сбоев, а Мэриэл не удостоила Дурлу даже взгляда.
Он стоял в конце зала, и пытался бороться с собственной яростью, поскольку от одного только вида происходящего, от одной только мысли о Моллари его бросало в дрожь. Моллари, это жалкое подобие центаврианина! Он слишком стар, слишком безобразен для Мэриэл. Конечно, дом Моллари пользовался уважением, но ведь Лондо далеко не самый достойный его представитель! В лучшем случае третьесортный экземпляр. Все в нем вызывало лишь раздражение. Прическа, морщины на лбу, ярко выраженный акцент, характерный для жителей северных провинций. А его ужасная манера, даже в обычном разговоре, ораторствовать так, будто он обращается с речью к толпе простолюдинов! Крайне испорченная и неприятная личность, этот Лондо Моллари.
И, тем не менее, именно его губы будут касаться губ Мэриэл. Его руки будут ласкать её. Его щупальца будут…
И все-таки Дурла смог выдержать и досмотреть церемонию бракосочетания до конца. Он все еще ждал, что Мэриэл хотя бы оглядится и заметит его присутствие, но и этого не случилось. Мэриэл не сводила глаз с Лондо. Казалось, она счастлива, что выходит за него замуж, и довольна жребием, выпавшим ей в жизни…
Это случилось уже много лет назад. Теперь его тогдашний интерес к Мэриэл казался лишь ожогом, нанесенным пожаром юношеских страстей, и ничем больше. Так говорил себе Дурла. Все прошло, Мэриэл осталась в прошлом.
И все же он так и не женился. И даже ни разу ни с кем не завязал серьезных романтических отношений.
Всю свою энергию Дурла направил на карьеру. Раз уж он не смог добиться исполнения собственной заветной мечты, то, по крайней мере, приложит все силы, чтобы добиться исполнения мечты своих родителей, особенно отца.
И на этом поприще, благодаря своей целеустремленности и усердному труду, Дурла сумел достичь определенных успехов.
Между тем, занимаясь собственной карьерой, Дурла продолжал следить за судьбой Лондо Моллари. Люди много говорили о Лондо, обычно в насмешливом тоне, не скрывая своего скептического отношения к нему. Моллари мог страстно ораторствовать об ушедших временах, о своем желании вернуть былое величие Республике Центавра. Но говорить об этом мог бы любой. Требовался проницательный, деятельный человек, чтобы воплотить эти мечты в реальность. Ни тем, ни другим качеством Лондо не обладал. Он славился лишь тем, что, подвыпив, любил во всю мощь своих легких разглагольствовать о том, какой может и должна быть Республика. Когда Лондо получил назначение на должность посла на Вавилоне 5, весь двор только и говорил, что, наконец-то, Моллари окажется в такой дали, откуда он никому уже не сможет докучать своими воплями.
Дурле это понравилось. Пусть Лондо гниет где-то в дальней космической глуши. Кто знает? Быть может, ему в конце концов так наскучит эта беспросветная жизнь, что он совершит, наконец, нечто достойное - бросится на свой меч и положит всему конец. И Мэриэл вновь станет свободна. И тогда…
Иногда, по ночам, когда Дурла лежал на своей спартанской военной койке, его посещали ведения, в которых призрак Моллари вопил в бессильной злобе, глядя, как Дурла предается на ложе любви утехам с его вдовой, так страстно, так сильно, как никогда не мог сам Лондо.
Возможно, кого-то пошедшая вдруг молва о растущем влиянии Лондо Моллари поразила сильнее, чем Дурлу. Но наверняка никого эти слухи так не ужаснули.
Однако вскоре ужас Дурлы сменился восторгом, когда Моллари бесцеремонно выбросил Мэриэл, оформив развод с ней и с еще одной из своих трех жен, Даггер. Лондо предпочел оставить своей единственной супругой маленькую, хрупкую и строптивую Тимов, и это решение озадачило многих. Все, кто был знаком с женами Лондо, готовы были поставить на кон свою жизнь, что Моллари отдаст предпочтение ошеломляюще красивой Мэриэл. Так или иначе, Дурле еще раз представился шанс попытать счастья, но счастье так и не улыбнулось ему.
Его обращения к Мэриэл оставались без ответа. Подарки, которые он ей слал, оставались незамеченными. Молчание, очевидно, могло означать только одно: звезда Дурлы еще не достаточно ярко сияла на небосклоне, чтобы ее могла заметить Мэриэл.
И он пришел к убеждению, пока Моллари маневрирует, выдвигаясь на позиции, с которых открывался прямой путь на императорский трон, ему следует заняться обустройством в правительстве базы, с которой можно было бы затем самому начать восхождение к вершинам власти. Для создания такой базы ему требовались друзья и союзники, преданные ему и только ему. Однако, пока Дурла остается всего лишь капитаном гвардии, у него на самом деле нет никакой собственной власти, нет средств продвигать нужных людей на нужные посты. А когда Моллари станет императором, он, естественно, станет повсюду расставлять своих людей, и мнение капитана гвардии станет значить еще меньше. Если только этот капитан гвардии не докажет, что его мнение что-нибудь да значит.
И потому, как бы это ни уязвляло его гордость, Дурла избрал единственную стратегию, которую можно было изобрести в его положении: он решил стать идеальным капитаном гвардии. Он станет правой рукой Лондо, той рукой, которой император и будет расставлять людей на их посты, а это и есть власть. И он не упустит ни единую возможность упрочить свою власть. По расчетам Дурлы, весь процесс должен был занять много лет, и он лишь молил Великого Создателя, чтобы за это время не произошло драматических изменений в семейном положении Мэриэл.
К изумлению Дурлы, его прогнозы полетели вверх дном, когда Лондо, опровергая все предсказания придворных мудрецов, в первый же день своего правления назначил его на ключевой пост министра Внутренней Безопасности. Моллари повел себя, как непоследовательный, противоречивый и эксцентричный правитель. С первого же их разговора у Дурлы сложилось четкое и непоколебимое убеждение, что император на дух его не переносит. Каким-то шестым чувством, на подсознательном уровне, Моллари сразу же распознал, насколько Дурла презирает его и сам жаждет власти, и понял, что Дурла не успокоится, пока сам не наденет белый мундир.
