Ей надоело сидеть на месте. Вэбхья куда-то ушел, и ей захотелось поразмяться. Выйдя из пещеры, она отправилась вдоль берега реки, окаймленного узкой полосой невысоких кустов. Она зашла дальше, чем когда-либо прежде, хотя, путешествуя верхом на Уинни, она одолевала и не такие расстояния. «Мне снова придется привыкнуть ходить пешком, – подумала она, – и таскать корзину за плечами». Добравшись до конца долины, она двинулась дальше по высокому крутому берегу реки, сворачивавшей к югу. Сразу за поворотом она увидела камни, вокруг которых бурлила вода. Казалось, кто-то специально расположил их поперек речного русла на небольшом расстоянии друг от друга, чтобы можно было перебраться на другой берег, к тому же скалистая стена в этом месте оказалась не особенно крутой. Эйла взобралась наверх и остановилась, всматриваясь в просторы западных степей.

Они почти ничем не отличались от восточных, разве что местность была менее ровной. Эйла не так хорошо знала эти края. Она с самого начала поняла, что двинется на запад, когда примет решение покинуть долину. Снова перебравшись через реку, она отправилась по долине обратно к пещере.

Она вернулась, когда уже почти совсем стемнело, но Вэбхья так и не появился. Огонь не горел, и пещера показалась ей холодной, неуютной и совсем пустой. Она чувствовала себя куда более одиноко, чем когда только-только поселилась в ней. Эйла развела огонь, вскипятила воду и заварила чай, но готовить ей не хотелось. Взяв кусок вяленого мяса и несколько высушенных на солнце вишен, она присела на постель. Впервые за долгое время она оказалась в пещере совсем одна. Эйла подошла к своей старой переносной корзине и долго рылась в ней, пока не нашла на дне кусочек кожи, в который она заворачивала Дарка, когда тот был совсем маленьким, сложила его, прижала к груди и долго сидела, глядя на огонь. Укладываясь спать, она обернула его вокруг себя.

Всю ночь ей не давали покоя сновидения. Ей приснилось, что Дарк с Урой стали взрослыми и живут вместе. Ей приснилась Уинни, бродившая по незнакомым местам с гнедым жеребцом. Один раз она проснулась, обливаясь потом от страха, и только когда ей удалось толком пробудиться, она поняла, что ей опять привиделось, как под ногами у нее с грохотом содрогается земля. И почему ее преследует этот жуткий сон?

Встав с постели, она разворошила угли, подогрела чай и стала пить его. Вэбхья до сих нор не вернулся. Она взяла в руки кусок кожи, в который заворачивала маленького Дарка, и ей припомнился рассказ Оды о мужчине из племени Других, который изнасиловал ее. «Ода сказала, что он был похож на меня. Интересно, как же он выглядит?»

Эйла попыталась представить себе такого мужчину. Ей доводилось видеть собственное отражение в воде, но в памяти сохранились лишь очертания прядей волос, обрамлявших лицо. Тогда она носила их распущенными и лишь потом стала заплетать в косички, чтобы они не мешали. Золотистые волосы, того же оттенка, что и шкура у Уинни, только цвет их казался более ярким, более насыщенным.

Но стоило ей задуматься о том, как выглядит лицо этого мужчины, как в памяти тут же всплывала злорадная усмешка Бруда. Образ мужчины из племени Других ускользал от ее воображения. Веки ее налились тяжестью, и она снова прилегла. Ей приснились Уинни и гнедой жеребец. А потом мужчина. Черты его лица скрывала тень, и ей удалось ясно разглядеть лишь одно: золотистые волосы.

– Молодец, Джондалар! Скоро ты научишься управляться с лодками не хуже нас! – сказал Карлоно. – Если лодка большая, а ты не успеешь вовремя зачерпнуть воду веслом, ничего страшного не случится, ведь гребешь не только ты. Правда, другие могут сбиться из-за тебя с ритма. Но, управляя маленькой лодкой, промахов допускать нельзя, любой из них чреват опасностью и может оказаться роковым. Имея дело с рекой, будь всегда начеку, она коварна, не забывай об этом. Сейчас мы на глубоком месте, и воды кажутся спокойными, но стоит опустить в них весло, и ты сразу же почувствуешь, какое сильное тут течение. Бороться с ним очень трудно, нужно к нему приноровиться.

Карлоно все говорил и говорил, наставляя Джондалара, помогая ему управлять маленьким двухместным челноком, скользившим по воде неподалеку от места, где находилась пристань племени Рамудои. Джондалар слушал его вполуха, сосредоточив все усилия на том, чтобы заставить челнок двигаться в нужном направлении и правильно орудовать веслом, но всякий раз, напрягая мышцы, он замечал, что правильно выполняет указания Карлоно.

– Можно подумать, что плыть вниз по реке легче, так как не нужно бороться с течением, но тут кроется подвох. Плывя против течения, ты волей-неволей постоянно следишь за челноком и за рекой, понимая, что, как только ты расслабишься, тебя снесет обратно и окажется, что силы потрачены впустую. Вдобавок ты успеваешь вовремя заметить возникающие препятствия и избежать столкновения. Когда ты движешься по течению, совсем нетрудно впасть в рассеянность, задумавшись о чем-нибудь и предоставив реке нести тебя вперед. Но и на глубоководье попадаются скалы, уходящие основанием в дно реки, челнок может налететь на них и разбиться, да и столкновение с затонувшим бревном сулит немало бед. Есть правило, о котором никак не следует забывать: «Не зевай, когда имеешь дело с Матерью». Она хитра на выдумки. Ты можешь решить, что все знаешь заранее и все уже предусмотрел, но вот тут-то она чем-нибудь тебя и огорошит.

Карлоно выпрямился, вытащив весло из воды, внимательно посмотрел на Джондалара и отметил, как глубоко тот сосредоточен. Светлые волосы собраны в пучок на затылке и перевязаны ремешком – весьма уместная мера предосторожности. Он стал одеваться так же, как Рамудои, ходившие в почти такой же одежде, как и Шамудои, но приспособленной к жизни, тесно связанной с рекой.

– Джондалар, отведи челнок к пристани, и я выберусь на берег. Тебе пора попробовать свои силы в одиночку. Когда ты оказываешься с рекой один на один, все воспринимается иначе.

– Ты думаешь, я уже готов к этому?

– Ты очень быстро усвоил многие навыки, хоть и не занимался этим делом с детства.

Джондалару не терпелось испытать себя и самому отправиться в плавание по реке. Мальчики племени Рамудои, как правило, получали челнок в собственное распоряжение задолго до того, как достигали зрелости. Живя среди людей племени Зеландонии, он уже давно сумел доказать, что способен на многое. Он впервые убил оленя, когда был ненамного старше Дарво, – раньше, чем стал взрослым и научился изготавливать различные орудия из кремня. Он знал, что лишь немногие мужчины могут сравниться с ним в искусстве метания копья, но он привык охотиться на равнинной местности и понимал: в ряде областей ему далеко до здешних обитателей. Среди Рамудои мужчиной мог считаться лишь тот, кто сумел поймать с помощью гарпуна одного из огромных осетров, а среди Шамудои – тот, кто научился охотиться в горах и сам убил серну.

Джондалар решил, что получит право связать себя прочными узами с Серенио, лишь когда докажет самому себе, что ни в чем не уступает мужчинам племени Шамудои и Рамудои. Доландо попытался объяснить ему, что в этом нет необходимости и никто не сомневается в его достоинствах: все оценили его храбрость и силу во время охоты на носорога. Из их разговора выяснилось, что Шарамудои не охотятся среди равнин и никто из них прежде не пытался убить носорога.

Джондалар не задумывался о том, почему он вдруг решил доказать окружающим свою состоятельность, хотя раньше у него не возникало желания подчеркнуть свое превосходство над другими охотниками. Его интересовало лишь искусство изготовления орудий из кремня, и каждый шаг на пути к совершенству в этой области доставлял ему огромное удовольствие. Дух соперничества был чужд ему прежде. Несколько позже Шамуд поговорил с Доландо с глазу на глаз и объяснил, что высокому мужчине из племени Зеландонии лучше поступить по своему усмотрению, чтобы обрести уверенность в себе.

Они с Серенио уже долгое время жили вместе, и Джондалар полагал, что этот союз нужно скрепить обрядом. Почти все привыкли считать их полноправной парой. Он всегда заботился о Серенио, хорошо с ней обходился и относился к Дарво как к сыну своего очага. Но после того вечера, когда Шамио и Толи ошпарились горячим чаем, то одно, то другое мешало ему заговорить об этом, никак не удавалось собраться с духом. Жизнь их текла по-прежнему, и его это вполне устраивало. «Да и так ли уж необходимо что-либо менять?» – часто думал он.