«Видимо, своей речью священнослужитель пытается соблазнить Миднайт», – подумал Кайрик. Но это было не так. Адон просто-напросто предпочитал пустую болтовню окружавшей тишине и молчанию, причем он вовсе не возражал против того, что является единственным участником беседы. Возможно также, что Адон не желал оставаться наедине со своими мрачными мыслями.

Миднайт давным-давно пришла к такому же выводу. Чародейка чувствовала, что Адон чем-то обеспокоен, но ей надоело выказывать любезность, раз священнослужитель не желал говорить о природе своих страхов. Кроме того, следовало поберечь силы и поразмышлять о собственных проблемах, однако нежеланный спутник не давал девушке ни минуты покоя.

Когда ее терпение иссякло, Миднайт попыталась намекнуть Адону, что желает остаться одна. Намек не сработал, тогда она решила высказаться прямо:

– Адон, может, ты оставишь меня в покое?

Но, даже действуя напрямую, Миднайт не смогла отделаться от надоедливого поклонника.

– Истинная богиня! – воскликнул Адон.

– Если считаешь, что можешь бесконечно драть глотку, одаривая меня комплиментами, что ж, дери ее дальше.

– И так скромна!

– О Мистра, спаси меня и сохрани! – обратилась Миднайт к богине, глядя на небо.

– Жар самого сильного пламени стал бы холодом в сравнении…

Чародейка наконец обернулась и обратилась к Келемвару:

– Можно я убью этого человека?

Но Келемвар лишь помотал головой, явно наслаждаясь представлением. Рядом с ним ехала Кейтлан. Спор двух спутников явно взволновал ее.

– Ты не бойся, – сказал Келемвар девочке. – Доверься мне.

Кейтлан тихонько кивнула, не отрывая взгляда от темноволосой чародейки и жреца.

– И пылкий характер так подходит ее пламенеющему сердцу! – соловьем разливался Адон.

– Если сейчас же не замолчишь, увидишь, как будет пламенеть твое сердце! – зарычала Миднайт.

Так продолжалось, пока в воздухе не сгустилась предгрозовая духота, и хмурые облака не заволокли небо. Внезапно грянул гром, и теплый летний ливень обрушился на путешественников.

Адон продолжал жужжать, останавливаясь, время от времени, чтобы выплюнуть дождевую воду, но звуки разбушевавшейся стихии заглушали голос священнослужителя, превращая его слова в неразборчивое бормотание.

Миднайт запрокинула голову. Нежные прикосновения дождевых струй успокоили девушку, а когда непогода разыгралась сильнее, Миднайт закрыла глаза и предалась нахлынувшему со всех сторон спокойствию, которое вызвал в ней сильный ливень. Она улыбнулась, представив сильные, крепкие руки, массирующие ее виски, шею и плечи. В своем воображении чародейка рисовала руки Келемвара; они казались достаточно сильными, чтобы вырвать с корнями дерево, и одновременно достаточно нежными, чтобы утереть слезы ребенку. Конь Миднайт, встав на дыбы, вернул чародейку из забытья.

– Я отослал Адона назад. Пусть агитирует Кайрика вступить на путь Сьюн, – усмехнулся Келемвар.

Его длинные черные волосы прилипли к щеке, а серые полоски седины придавали ему такой вид, будто он надел шапку из меха скунса, скончавшегося от испуга. Миднайт сочла своим долгом сказать об этом воину, и он опустил голову, пробормотав под нос какие-то ругательства. Стараясь не обращать внимания на дождь, Келемвар продолжил разговор.

– Мы так и не договорились… – он запнулся и выплюнул воду, – о распределении наших ролей.

Миднайт кивнула.

– Ты, как женщина, возьмешь на себя приготовление пищи и другие обязанности по хозяйству.

Жеребец Миднайт вздрогнул, когда наездница ударила его по бокам сильными ногами и крепко вцепилась руками ему в шею.

– Как женщина? – разозлилась Миднайт, готовая уже воспользоваться заклинанием, выученным утром, чтобы превратить этого напыщенного осла, прикидывающегося воином, в нечто более соответствующее его характеру. Но чародейка вовремя вспомнила, как, находясь на службе в Отряде Рыси, последний раз готовила еду на всю компанию. После этого священнослужителю, который не притронулся к еде, пришлось потратить все свои лечебные заклинания на несчастных жертв ее стряпни.

– Кейтлан может помогать тебе. А мужскую работу мы разделим между собой.

Миднайт передернуло.

– Хорошо, – неохотно буркнула она.

– Вот и договорились! – победоносно заявил Келемвар и хлопнул коня Миднайт.

Скакун слегка повернул голову назад, словно не почувствовав удара, который, как предполагалось, должен был заставить жеребца пуститься во весь опор. Крепкая хватка Миднайт ослабла и сменилась на ласку.

Келемвар обернулся и заговорил с остальными путешественниками, а Миднайт попыталась понять, почему для нее было так важно пойти вместе с этими мужланами.

Неосознанно пальцы чародейки нащупали поверхность медальона, и она долго поглаживала голубую звездочку, наблюдая удивительный эффект, который произвел дождь на окружавшие их поля.

Одни участки представляли собой липкую грязь, тогда как другие затвердели, словно камни.

Местами поверхность земли покрылась маленькими трещинами, а кое-где появилась зеленая трава, росшая с неимоверной быстротой.

Сырая земля вдруг почернела, и мертвые деревья обросли молодыми ветвями, которые тянулись к небу, словно моля творца этого сумасшествия остановиться. С дрожащих ветвей свешивались полчища червей. Они разбухали до неимоверных размеров и лопались, превращаясь в кроваво-красные яблоки. Маленькие черные жучки закопошились возле плодов, затем раскрылись, становясь крошечными черными глазками, ярко блестевшими под проливным дождем.

Из земли корнями вверх вырастали великолепные молодые деревья; хрупкие ветви их крон еле удерживали стремившийся вверх ствол. Среди ослепительно зеленой листвы деревьев росли полупрозрачные розовые и золотистые плоды. Густая поросль янтарных корней устремилась высоко в небо, переплетаясь с новообразовавшимися ветками-корнями соседних деревьев. Наконец и ветви старых, погибающих деревьев высоко поднялись, образовав плотный свод.

Там, где мгновение назад не было ничего, кроме бесплодной земли, теперь стоял могучий лес, полный тайн и чудес. Над дорогой образовался навес из перекрещивающихся корней и веток, который становился все гуще и плотнее, так что окрасившееся в красный цвет небо почти исчезло из виду и дождь перестал капать на путников.

Путешествие по лесу, даже по дороге, изрядно замедлилось. Дорога и сама вскоре заросла деревьями, поэтому путникам пришлось спешиться и пробираться сквозь переплетение сучьев и веток.

– По-моему, мы совершенно заблудились, – пробурчал Кайрик, выбираясь из зарослей лиан на поляну.

– Это невозможно, – резко возразил Келемвар. – Дорога одна, она проходит мимо замка Килгрейв и идет дальше.

– Но мы ведь могли сбиться с пути, Кел. Кто знает? – сказала Миднайт. Она остановилась, чтобы помочь коню перепрыгнуть через корень, и вывела скакуна на поляну.

– Наверное, мы блуждаем кругами, – заскулил Адон.

Молчащий лес внезапно ожил. Зажужжали и застрекотали на своем непонятном языке насекомые. Треск крыльев слился с гулкими ударами лапок неизвестных существ, которые выползали из грузно висящих на деревьях коконов и делали первые неуклюжие шаги.

Но путешественники ничего не могли разглядеть в сгущающихся сумерках. Только через маленькие прорехи в пологе леса Миднайт видела, что кроваво-красное небо почернело. И дождь наконец прекратился.

Нагруженных поклажей лошадей что-то напугало, и Кайрик почувствовал, как натянулись веревки, когда привязанные к его седлу животные попытались освободиться от своих пут. Веревки с треском оборвались, и лошади, спотыкаясь, помчались в лесную чащу. Кайрик выругался и бросился за ними.

– Оставь их, – прокричал Келемвар.

Кайрик послушался совета и вернулся на поляну. Лес темнел, и оставшиеся кони настороженно прислушивались к звукам, раздававшимся совсем близко за деревьями.

Ржание сбежавших лошадей вдруг эхом разнеслось по лесу. Келемвар обнажил меч и подошел к Миднайт.

– Засада, старый трюк, – сказал он.