Блэкторн опустил глаза.

– Передай мою волю лично, – распорядился Бэйн. – А заодно проверь готовность наших войск и наемников.

– Как мне следует передвигаться, мой господин?

– Воспользуйся заклинанием посланника, идиот! Для чего я учил тебя!

Блэкторн остался на месте.

– Ты можешь идти, – отпустил его Бэйн. Нахмурив лоб, Блэкторн широко развел руки и начал читать заклинание. Маг знал, что в условиях неустойчивости и непредсказуемости магии заклинание может не сработать. Он мог обернуться вороном, а мог превратиться во что-нибудь похуже. Заклинание даже могло убить его. Но когда слова были произнесены, чародей обратился в огромного ворона, который взметнулся к крыше и исчез. На этот раз заклинание сработало как надо. Оставшись один, Бэйн предался размышлениям.

Ронглат Найтсбридж, вонзив меч в пол, преклонил перед клинком колено. Он опустил голову и обеими руками взялся за рукоять меча. Несмотря на то, что Цитадель Ворона в настоящее время оказалась переполненной расквартированными в ней войсками, Найтсбриджу предоставили отдельную комнату. Когда он ел, никто не садился за его стол. Когда упражнялся с мечом или булавой, один лишь учитель фехтования присутствовал на занятиях. Большую часть времени Найтсбридж пребывал в одиночестве.

Ронглат Найтсбридж недавно пережил свою сороковую зиму. У него были суровые выразительные черты лица, слегка седоватые волосы, голубые глаза, усы и темная, обожженная солнцем кожа. Ростом он был около двух метров и резко выделялся среди других воинов могучим телосложением.

Всю свою жизнь Найтсбридж служил Зентильской Твердыне, но теперь оказался в опале и с радостью покончил бы счеты с жизнью, если бы не вмешательство Темпуса Блэкторна.

Блэкторн в благородном порыве дружбы и преданности обрек Найтсбриджа на страдания куда более тяжкие, чем смерть.

Ронглат прогнал эти страшные мысли. Существуют и другие, на кого можно обратить свою ненависть. Вот, например, колдун Семеммон, который обращался к Найтсбриджу не иначе как «избранный» и постоянно насмехался над шпионом при каждой встрече. Найтсбридж понимал, что колдуна злит та связь, которую Ронглат поддерживает с Бэйном через Блэкторна. И если бы колдун узнал, как страстно Найтбридж желает разорвать эту связь, то посмеялся бы от души.

А еще есть человек, на котором лежит ответственность за все, что вынес Найтсбридж. И этот человек – Келемвар Лайонсбейн.

Если бы не его вмешательство, Найтсбриджа не раскрыли бы и ему не пришлось бы пройти через все эти муки. Если бы не Келемвар, шпиону удалось бы поставить Арабель на колени.

Найтсбридж крепко сжал рукоять меча, суставы его пальцев побелели. Внезапно он отпустил клинок, и крик гнева, вырвавшийся из его уст, эхом разнесся по коридорам крепости, в которой шпиону приказали нести службу. Этот крик стал первым звуком, который издал Найтсбридж, с тех пор как прибыл в цитадель.

Никто не постучал в его дверь, чтобы узнать, что произошло. Никто не прибежал на вопль, как это следовало бы сделать.

Последние отзвуки эха наконец стихли, и Найтсбридж услышал за спиной знакомый голос.

– Ронглат, – произнес Темпус Блэкторн, – я принес весть от бога Бэйна.

Найтсбридж поднялся и выдернул меч из пола. Он молчал, когда Блэкторн передавал ему повеление Черного Властелина.

– Пойдем со мной и объявим об этом всем! – воскликнул Блэкторн, не обращая внимания на адскую ненависть, пылающую в глазах его друга. – Ты выступишь походом к развалинам Тешвилля, где уже собрались наши наемники. Армии соединятся близ Вунлара и будут ждать сигнала к началу военных действий. Разумеется, будут и другие войска, которые пойдут другими дорогами, но тебя это не должно заботить.

Рука Найтсбриджа дрожала. Его меч никак не мог отыскать ножны.

– Келемвар… – промолвил Найтсбридж, как бы проверяя звучание собственного голоса.

Вложив меч в ножны, он последовал за посланником.

– Что ты сказал? – обернулся Блэкторн.

– Долг, который я должен вернуть, – ответил Найтсбридж. – Я молюсь, чтобы мне выпала эта возможность.

Блэкторн кивнул и повел шпиона в главный зал, где уже начали собираться воины. Найтсбридж окинул взором море лиц, и в его сердце пробудилась надежда.

«Я восстановлю свою честь в этой битве, – подумал он, – а потом отомщу».

Келемвару потребовалась добрая половина ночи, чтобы смастерить носилки, необходимые для перевозки Кайрика. Раны постоянно напоминали о себе, но воин старался не обращать внимания на боль. Ему очень хотелось отправиться в путь с рассветом. В конце концов, убедившись в том, что переделанная телега справится с возложенной на нее задачей, Келемвар улегся рядом и крепко уснул.

Миднайт сидела возле Кайрика, неся ночную вахту, пока Адон и Келемвар спали.

– Ты осталась со мной, – сказал Кайрик. – Я в это не верил.

– С чего ты взял, что я тебя брошу? – с искренним интересом спросила Миднайт.

Кайрик ответил не сразу, как будто пытался подобрать слова и расставить их в надлежащем порядке.

– Ты первая, кто не покинул меня, – наконец объяснил он. – Это то, чего я ждал всю жизнь.

– Не могу поверить, – удивилась Миднайт. – А твоя семья…

– У меня нет семьи, – оборвал ее Кайрик.

– Все умерли? – осторожно спросила Миднайт.

– У меня вообще не было семьи, – ответил вор с горечью. – Я родился в Зентильской Твердыне и осиротел еще в младенчестве. Работорговцы продали меня богатой семье в Сембию, и я рос там как родной сын, пока мне не исполнилось десять лет. Однажды ночью я услышал спор своих родителей. Такое частенько бывало и раньше, но на этот раз поводом для ссоры стало не взаимное неудовольствие, но позор, который навлек на них я. Один из наших соседей узнал правду о моем рождении, и мои «родители» сочли себя опозоренными. Я сказал, что уйду от них, и они… – Глаза Кайрика сузились, губы растянулись в мучительной, кривой улыбке. – Они не стали меня останавливать. Потом была долгая дорога в Зентильскую Твердыню. По пути я несколько раз чуть не погиб. Но я учился…

Воин снова замолк. Миднайт отвела волосы с его лба.

– Не продолжай, если не хочешь, – сказала она.

– Но я хочу! – резко воскликнул Кайрик. – Я учился тому, что ради выживания можно пойти на все, даже на воровство и грабеж. Добравшись до этой сточной ямы, Зентильской Твердыни, я попытался выяснить хоть что-то о своем прошлом, но, разумеется, мало что узнал. Я стал вором, и вскоре моя деятельность привлекла внимание Гильдии Воров. Марек, ее главарь, взялся меня опекать и обучать всем премудростям своего дела.

Я быстро постиг эту науку. Долгие годы я выполнял все, что велел мне Марек, заботился лишь о том, чтобы доставить радость этому мошеннику с каменным сердцем. Прошло много времени, прежде чем я осознал, что с каждым разом должен приносить все больше и больше, чтобы заслужить драгоценный, небрежный кивок в знак одобрения.

Но когда мне стукнуло шестнадцать, внимание Марека переключилось на новичка, который был того же возраста, что и я, когда Марек впервые подобрал меня на улице. Тогда я понял, что меня опять использовали, и решил уйти. Гильдия назначила награду за мою голову. Никто не хотел помочь мне, когда я пытался покинуть Зентильскую Твердыню. Думаю, не стоит этому удивляться – ведь людям, которых я считал своими друзьями, я стал не нужен. Я не смог бы выбраться из города, если бы не мое умение обращаться с ножом. Уже тогда я превосходно владел им. И в ту ночь, когда я бежал, улицы покраснели от крови.

Миднайт понурилась:

– И что же произошло потом?

– Восемь лет я провел на дорогах, используя все, чему научился, чтобы утолить страсть, которая владела мною с детских лет, – страсть к путешествиям. Но всюду, где бы я ни появлялся, люди оказывались одинаковыми. Бедность и неравенство встречались так же часто, как роскошь и великолепие. Я надеялся отыскать братство и дружбу, а вместо этого находил мелочность и насилие. Почему-то я верил, что мне удастся пережить предательство, с которым я столкнулся, и я отыщу место, где царят честность и благородство. Но такого места просто не существует. Его нет в этой жизни.