Стоявший у обочины дороги Келемвар громко выругался, когда увидел, что его товарищи оказались в западне. Но по условиям, выдвинутым чародейкой, он должен был защищать Миднайт и остальных, поэтому без долгих размышлений ринулся на выручку. В то мгновение, когда его меч покинул ножны, что-то громко свистнуло возле уха воина. Дуновение холодного ветерка – стрела с металлическим наконечником пролетела мимо и зарылась в песок.
Позади себя Келемвар услышал чьи-то крики. Он прислушался к сердитым голосам и уловил слабый, но хорошо знакомый звук: арбалетную тетиву натянули и резко отпустили. Он повернулся и упал на колени. Его меч блеснул, расщепив две из трех стрел, которые, несомненно, были направлены в воина.
Трое лучников, выбежавших из-за барханов, стояли по другую сторону дороги и уже готовились выпустить новые стрелы. Издалека до ушей Келемвара донесся звон металла: Миднайт, Кайрик и Адон сражались.
– У нас ничего нет! – выкрикнул Келемвар и покатился по земле, уворачиваясь от новых стрел.
Одна из них просвистела у самого лица воина – ситуация была безнадежной. И не имеет значения, куда он повернется, – на этот раз один из лучников предупредит его движение. Доспехи плохо защищали Келемвара от арбалетов нападающих, к тому же непокрытая голова воина была неплохой мишенью.
Разбойники наступали. Они подошли ближе к своей цели и изменили тактику боя, начав выпускать стрелы поочередно. Через мгновение нескончаемый поток свистящей стали обрушился на Келемвара: пока третий лучник пускал стрелу, первый прицеливался.
По другую сторону каменисто-песчаного поля, у перевернутой телеги, завязался отчаянный бой. Заметив арбалет, нацеленный Кайрику в спину, Миднайт сразу подумала о заклинании, способном отклонить стрелу. Но на чары не хватило бы времени, да и кто знает, сработали бы они или нет. Чародейка пригнулась, метнув один из своих кинжалов в горло противника. И пущенная наугад стальная стрела пролетела над головой Кайрика, не причинив тому никакого вреда.
Так и не узнав о попытке лучника убить его, Кайрик набросился на главаря шайки. Однако топорик вора оказался плохой защитой против широкого меча противника, поэтому Кайрик метнулся влево, рассчитывая втянуть разбойника в ближний бой и обезоружить его. Вооруженный мечом мужчина не попался на уловку, и его клинок мелькнул на расстоянии волоска от горла Кайрика. Вор упал на спину, но успел глубоко вонзить топорик в щиколотку разбойника, чуть не отрубив тому ступню. Главарь повалился, взмахнув мечом и почти что вспоров Кайрику живот, но ловкий вор стремительно откатился в сторону и поднял оружие. Разбойник не успел издать ни звука, когда топорик перерубил ему шею.
Кайрик освободил окровавленное оружие, но вдруг острая боль пронзила тело вора – один из ножей «женушки» разбойника попал-таки в цель.
Адона, оказавшегося в стороне от Миднайт и Кайрика, стащили с коня. Боевой молот жреца оторвался от ремня, на котором висел, и упал на землю. Адон свалился рядом. Он схватил было молот, но грязный башмак одного из разбойников наступил ему на руку. Другой рукой Адон вцепился в ногу противника и дернул его на себя. Через мгновение владелец башмака полетел на землю, и священнослужитель ударил его молотом. Поднявшись, Адон резко бросился вперед, счастливо увернувшись от кинжала, который мог избавить жреца от части его густых, красиво уложенных волос вместе со скальпом. Боевой молот выручил Адона и на этот раз.
Позади послышалось какое-то движение. Резко повернувшись, Адон увидел, что его атакует очередной разбойник, целящийся своим коротким мечом прямо ему в сердце. Адон успел бы подготовиться к нападению, но тело другого разбойника с глухим ударом врезалось в бежавшего мужчину, сбив его с ног. Священнослужитель поднял глаза и увидел чародейку, вступившую в рукопашный бой с рослым детиной. Ее противник ударил коленом в живот Миднайт, облаченные в стальные перчатки руки сложились в огромный кулак, который вот-вот должен был размозжить голову чародейки.
Адон вспомнил то, чему его когда-то учили, сорвался с места и изо всех сил ударил плечом в область поясницы противника Миднайт, мгновенно переломав тому позвоночник. Разбойник повалился назад, широко раскрыв глаза. Миднайт, поднявшаяся на ноги с помощью Адона, с изумлением посмотрела на жреца.
– Служитель Сьюн должен уметь защищать дары, которыми щедро награждает его богиня! – сказал Адон и улыбнулся.
Миднайт почти рассмеялась, но, отпихнув священнослужителя с дороги, быстро выпалила заклинание. Очередной враг, выпустив оружие из рук, застыл на месте. Разбойника затрясло, словно что-то ужасное пробудилось к жизни внутри его тела, затем глаза его закрылись, плоть почернела и превратилась в камень. Маленькая слезинка выкатилась из человеческого глаза.
Миднайт замерла. Своими чарами она сразила мальчишку не более пятнадцати лет от роду. Чародейка хотела всего лишь возвести препятствие на его пути. Как ей удалось превратить парня в камень?
Изваяние вдруг взорвалось, и кусочки черного камня разлетелись в разные стороны.
Находившийся поблизости Кайрик услышал грохот взрыва. Он пытался уйти от вновь и вновь повторяющихся ножевых ударов, наносимых девушкой с безумными глазами. Поток теплой крови из раны в боку струился по ногам вора, и боль становилась сильнее с каждым движением. Кайрик споткнулся о лежащее на земле тело главаря, светло-голубая рубаха которого теперь и в самом деле окрасилась в цвет крови. Нож девушки чуть не пропорол грудь вора, и он, изловчившись, одной рукой схватил противницу за запястье, а другой – за горло.
«Она же почти ребенок», – подумал он, замешкавшись, но тут его противница свободной рукой буквально пропахала незащищенное лицо Кайрика, вонзив ногти в его щеку. Вор выворачивал руку девушки, в которой она держала нож, до тех пор, пока не послышался хруст костей. Тогда Кайрик с силой оттолкнул разбойницу прочь, и она упала на каменную землю.
Ее череп громко треснул, глаза внезапно остекленели. Кровавый ручеек потек из уголка рта девушки и заструился по щеке, спустился на шею, побежал дальше, пока не коснулся груди.
Маленькая разбойница умерла.
Что-то мрачное и ужасное возликовало внутри Кайрика, но лучшая половина его души воспротивилась этому восторгу.
Услышав шум за спиной, он повернулся. Рана напомнила о себе резкой болью, и вор упал на труп девушки. Двигаться он уже не мог, но видел, как Миднайт и Адон вступили в схватку с двумя оставшимися членами разбойничьей шайки.
Обоим разбойникам было не больше чем по двадцать лет, и потому неудивительно, что вскоре они дрогнули и отступили к своей перевернутой повозке. Быстро освободив якобы раненых лошадей от осторожно сложенных на них обломков, разбойники резко прикрикнули на животных, приказывая им подняться, и умчались прочь.
Миднайт внимательно осмотрелась вокруг, и Кайрик заметил, что пристальный взор чародейки остановился на нем. Она и Адон кинулись к нему, но вор успокаивающе поднял руку. Мгновение спустя лицо чародейки приблизилось к Кайрику. Его голова лежала на коленях у Миднайт, а ее рука нежно касалась груди вора. Он облегченно откинул голову, и Миднайт ласково коснулась его лба, но вдруг выражение ее лица изменилось.
– Кел, – тихо произнесла она, и, проследив за ее взглядом, Кайрик увидел, что группа из трех лучников все еще осаждает Келемвара.
Окликнув Адона, Миднайт вверила Кайрика заботам священнослужителя и, поднявшись, бросилась на помощь воину.
– Миднайт, постой! Ты только погубишь себя! – крикнул вслед Адон.
Миднайт замешкалась. Она понимала, что жрец прав. Келемвар был слишком далеко. Если даже она окажется рядом, ее кинжалы не смогут противостоять стрелам. Единственный способ, с помощью которого чародейка могла спасти воина, – это магия. Но тут Миднайт вспомнила о мальчишке, которого непреднамеренно убила, и образ взрывающегося каменного тела всплыл в ее памяти.
Когда дары Мистры обратились в пыль, чародейка прихватила с собой маленький мешочек с бриллиантами, рассыпавшимися в порошок. Произнеся вслух заклинание, создающее стену силы, Миднайт запустила руку в мешочек и схватила щепотку бриллиантовой пыли. Чуточку выждав, она бросила порошок, и яркая вспышка бело-голубого света озарила окрестности. Чародейку сбило с ног, а на том месте, где она только что стояла, заиграл сложный световой узор. Когда же свет рассеялся, чародейка, чувствуя себя выжатой досуха, как будто часть души вынули из ее тела, взглянула на дорогу.
