Но сначала надо поправиться, решила она и постаралась переключиться на что-нибудь другое. После ужина она прочитала несколько глав из книги и съела три-четыре шоколадные конфеты. Ночная медсестра, яркая брюнетка, которую звали Тина Сколари, принесла Сюзанне бокал некрепкого эля. Она еще немного почитала и почувствовала себя гораздо лучше. Монотонный стук дождя о стекло прекратился. Медсестра не отказала ей во втором бокале эля. Вечер был довольно-таки приятным. По крайней мере пока.

Медсестра Сколари зашла к ней еще раз в 21.15.

— Вам завтра рано вставать. Предстоит много анализов. — Она дала Сюзанне снотворное, которое ей прописал Макги. Пока Сюзанна запивала лекарство остатками эля, медсестра успела заглянуть за полог к Джессике Зейферт. Вынырнув оттуда, она посоветовала Сюзанне:

— Как только почувствуете сонливость, выключайте свет.

— Конечно, я только дочитаю главу, — кивнула та. — Мне совсем немножко осталось.

— Вам помочь потом дойти до ванной?

— О нет. Я уже справляюсь с этим сама.

— Уверены?

— Да-да.

У дверей медсестра остановилась и щелкнула выключателем дежурного освещения, теперь Сюзанне не придется добираться до него через всю палату. Медсестра также сняла фиксатор, который не позволял двери закрываться днем, и после этого захлопнула ее за собой.

Сюзанна дочитала книгу до конца главы и, опираясь о стену, побрела в ванную комнату. Почистила зубы, вернулась в кровать. В ногах она по-прежнему ощущала слабость и боль, особенно в голенях, но радовало ее то, что она уже могла уверенно ходить, не рискуя свалиться в любую минуту на пол.

Она взбила подушки и привела изголовье кровати в горизонтальное положение. Выключила настольную лампу.

Голубоватый, лунный свет дежурного освещения опять, как и прошлой ночью, превратил полог в мрачное, источающее мертвенный свет сооружение. Сюзанна не могла оторвать от него взгляда, в ней вновь проснулось любопытство и странное беспокойство, возникшее с тех пор, как невидимая миссис Зейферт поселилась в палате.

— Сюзанна...

От неожиданности она едва не слетела с кровати. Затем она села и отбросила в сторону одеяло. Она затаила дыхание, сердце замерло.

— Сюзанна...

Голос был тонкий-тонкий, шелестящий, словно кто-то тронул струны старинного, покрытого пылью инструмента. В нем звучала необъяснимая тревога, от него мороз шел по коже и было жутко, жутко.

— Сюзанна... Сюзанна...

Несмотря на то, что голос был очень тих и как бы надтреснут, он, несомненно, принадлежал существу мужского пола. И еще одно было совершенно ясно — доносился он из-за полога над кроватью Джессики Зейферт.

Сюзанне наконец удалось вздохнуть полной грудью, но ее продолжала бить дрожь. В груди у нее, будто молот, ухало сердце.

— Сюзанна...

Прошлой ночью, услышав тот же голос из-за занавески, она сумела убедить себя, что это было лишь кошмарным сном, и смогла снова уснуть. Но тогда, как она понимала, ей дали слишком большую дозу снотворного, и она не могла понять, звучал ли таинственный голос на самом деле или был частью сна. Но сегодняшней ночью она даже не успела заснуть, снотворное еще не начало действовать. Не могло быть никаких сомнений — она слышит этот голос наяву.

Жалобный зов невидимой печальной сирены вызывал у нее в душе гнетущее, тревожное чувство, доходящее до физической боли. Она боялась этого голоса, она дрожала от страха перед неведомым существом, звавшим ее из-за полога кровати миссис Зейферт, но одновременно необычайная сила притягивала ее к белому пологу, призывала подойти и отдернуть занавес. Сюзанна вцепилась одной рукой в простыню, другой — в перекладину кровати и едва удерживала себя от безумного порыва.

— Сюзанна...

Дрожащей рукой она нащупала выключатель настольной лампы и нажала кнопку. Свет разогнал тени, которые, как ей показалось, с большой неохотой разошлись по углам палаты, словно они были волками, бросившими добычу, уже почти полностью попавшую в их лапы.

Сюзанна впилась глазами в полог соседней кровати и замерла в ожидании.

Ни звука.

Прошло десять секунд. Двадцать. Уже полминуты.

Ничего. Полная тишина.

Наконец, не выдержав, она спросила:

— Кто там?

Ответом было молчание.

Прошло уже больше суток, с тех пор как, вернувшись с прогулки, она обнаружила, что у нее в палате появилась соседка. Миссис Бейкер сказала, что ее зовут Джессика Зейферт, иначе она так и не смогла бы узнать имя той женщины, с которой ей пришлось жить рядом. Минуло больше суток, а она не видела миссис Зейферт даже краешком глаза. Она даже не слышала толком ее голоса, только какое-то невнятное хрипение в ответ на вопрос доктора Макги да какие-то отрывистые всхлипы на обращения к ней медсестер. Окружающие не обходили пациентку вниманием — медсестры и сиделки сновали за занавеску весь день, вынося «утку», принося еду, меряя давление и пульс, давая лекарства, меняя простыни, ободряя ее словами, — но, несмотря на эту суматоху, Сюзанна и понятия не имела о том, что за человек лежит на соседней кровати.

Теперь ее начинало мучить мрачное подозрение, что никакой Джессики Зейферт в кровати за пологом и в помине не было. Там был кто-то другой. Эрнест Харш? Один из его подручных? Или еще кто-то — еще более страшный?

Это безумие.

Никого, кроме Джессики Зейферт, там нет и не может быть, иначе придется сделать вывод о том, что весь персонал госпиталя замешан в каком-то зловещем заговоре. Такое просто невозможно себе представить. Мысли наподобие этой — о сетях заговоров вокруг нее — просто еще одно свидетельство ее болезни, нарушения функции мозга. Миссис Бейкер никогда не стала бы ей лгать. Она в этом абсолютно уверена. И все же, несмотря на эти доводы, Сюзанна не могла избавиться от ощущения, что Джессики Зейферт в палате нет, а есть некто, гораздо более опасный и ничего общего не имеющий с безобидной, умирающей от рака женщиной.

— Кто там? — спросила она.

Ответа не было.

— Черт возьми! — возмутилась Сюзанна. — Знать тебя не знаю и знать не хочу!

Или хочу!

— Я слышала, как ты звал меня, — проговорила она. Или я только вообразила, что слышала голос?

— Кто ты? Что ты здесь делаешь? Что ты хочешь от меня?

— Сюзанна...

Она содрогнулась. Голос, прозвучавший вновь, леденил душу, ибо звучал при свете. Прежде он был частью мрака, и то, что он звучал сейчас, казалось немыслимым, ужасающим.

«Успокойся, — сказала она себе, — будь хладнокровна. Соберись, не падай духом. Если из-за моей болезни меня посещают видения, то почему не может быть слуховых галлюцинаций? Такое тоже бывает».

— Сюзанна...

Она должна во что бы то ни стало убедить себя, пока ей не стало хуже, пока она не сорвалась в истерику. Ей надо убедить себя, что никакого голоса из-за полога не доносится, что это ей только кажется. Самое лучшее средство — подойти к соседней кровати и отдернуть занавес. Никого, кроме старой больной женщины, она там не обнаружит.

— Сюзанна...

— Замолчи, — потребовала она.

Ладони похолодели и были влажными от испарины.

Она провела ими по простыне. Сделала глубокий вдох, словно хотела вдохнуть в себя побольше смелости, оставшейся где-то там, вне ее.

— Сюзанна... Сюзанна...

«Не тяни время! — приказала она самой себе. — Вставай, иди, надо положить конец этому кошмару».

Она опустила боковое ограждение, выбралась из-под одеяла и села на край кровати. Встала на ноги, придерживаясь за матрац. До соседней кровати надо было сделать всего несколько шагов. Ее шлепанцы по другую сторону кровати, и ступни обжигал холодом пол. Всего три-четыре шага. Первый уже сделан.

— СЮЮЮЮЗЗЗЗААААННННАААА...

Существо на соседней кровати — а она, несмотря на все доводы разума о слуховых галлюцинациях, могла думать об обладателе голоса только как о живом существе — словно почувствовало ее приближение и ее страх. Голос из ровного превратился в надрывный, рыдающий вопль — существо не просто звало ее по имени, оно издавало протяжный вой.