Кстати, надеюсь, у него в спальне кровать без балдахина? А то ведь еще потеряется ночью, болезный, да грохнется на пол! А мне потом отчитывайся: почему недосмотрела.
О, Хранящие! Ну почему из всех возможных вариантов Заказанных я выбрала самого непутевого?!
«Потому что ты – это ты!» – радостно высунулся мой вечный собеседник.
Кто бы сомневался! А ты не подскажешь, умный мой, как бы мне слегка исправить ситуацию?
«А зачем? – флегматично отозвался голосок. – Так тебе хотя бы жить не скучно. В конце концов, стоило ли сбегать из-под неусыпного надзора Храмовых наставников, чтобы жить размеренно, тягуче и однообразно?»
Нет! Куда уж нам! Это – не наша стихия. Мы лучше будем шишки на ровном месте набивать!
«Абсолютно верно!» – одобрил глас разума и удалился. Оставив меня наедине с собой, скрипящим домом и Заказанным. Короче – в зоопарке.
Хруст почти сырой картошки при попытке насадить ее на вилку заглушил мою злобную и крайне нецензурную ругань. Не в первый раз за сегодняшний ужин. И, похоже, не в последний…
Готовила в доме единственная служанка, девица средней степени заморенности. Судя по всему, как только хозяин наплевал на собственное жилище, предоставив его заботам единственной горничной, та не менее благополучно наплевала на свои прямые обязанности, логично, в общем-то, рассудив, что все и сразу она толком не сделает, так что нечего и пытаться.
Я понимаю, что салат можно пересолить (хотя умудриться пересолить его настолько, чтобы я отказалась от любимой кукурузы – это нонсенс!), я понимаю, что курица может пригореть (пусть даже и до микроскопических обугленных комочков), но не доварить картошку до того, что ее ни раскусить, ни разломить, ни разрезать невозможно?! М-да, у девушки явно талант…
Со вздохом я отодвинула подальше полную тарелку, решив не дразнить голодный желудок видом весьма аппетитной внешне (за счет майонеза и зелени), но абсолютно не съедобной на деле пищи. Кирн, недовольно поморщившись, повторил жест. Но – промолчал.
Интересно, он ей так мало платит, что боится и заикнуться о том, что его не устраивает? Или ему настолько лень разбираться даже с собственным бытом? Больше похоже на второе…
Что же, отвлечем хозяина от тяжких дум, созвучных с песнопениями желудочного сока. Заведем приятную, ни к чему не обязывающую светскую беседу…
– А какие у тебя планы на вечер? – мило улыбнувшись, спросила я, протягивая руку к блюду с фруктами, искренне надеясь, что их испортить даже теоретически невозможно.
Кирн поперхнулся глотком чая, с трудом откашлялся и уставился на меня как оборотень на полную луну.
– А тебе какое дело? – грубо рявкнул работодатель.
М-да, непринужденная приятная беседа скончалась не родившись. Жуткой смертью.
– Чисто профессиональное! – отрезала я. И, не удержавшись, съязвила: – Интересно, сколько раз ночью придется с тобой в уборную выходить, чтоб о порог не запинался!
Глаза полезли из орбит и недовылезли самую чуточку:
– Да ты… ты… ты…
– Заикание врожденное – или будем лечить? – с серьезно-сочувственной миной поинтересовалась я.
Кирн выругался сквозь зубы, грохнул кулаком по столу (ну что за избитый жест?! На большее фантазии не хватает, что ли? Хорошо хоть здесь столы к подобному финту привычные: а то второй сломавшийся за вечер – это уже слишком), достал из внутреннего кармана небольшую фляжку с чем-то очень крепким, душевно отхлебнул. Судорожно выдохнул и, набравшись, видимо, смелости, подчеркнуто вежливо процедил:
– Если вы спросили из профессионального интереса, то можете спокойно идти спать: до вечера я из дому не выйду, а здесь мне ничто не угрожает.
Ага. Поверила и пошла спать. За кого ты меня держишь, мальчишка? Во-первых, я видела, как тебе дома «ничего не угрожает» – если ты с порога чуть не расшибся! А во-вторых… Неужели ты думаешь, что я поверю человеку, у которого вся аура пугливо сжалась, ожидая уличения во лжи?.. Да и зачем мне тебя в ней уличать? Нет, лучше думай, что я тебе поверила, – меньше будешь дергаться. Ты когда меньше нервничаешь, меньше падаешь.
– Что ж, тем лучше! – довольно потягиваюсь всем телом и зеваю напоказ. – Очень хорошо: я как раз сегодня ночью глаз не сомкнула – может, хоть теперь отосплюсь? А вымыться здесь нигде, кстати, нельзя?
– Можно! – Дурак. Даже не пытается скрыть радость по поводу моего скорого отбытия в мир снов. – Ленна тебе воду согреет.
Девица глянула на меня таким взглядом, что чай и тот бы прокис. Но наглая ведьма, видевшая в жизни и не такое, только мило улыбнулась в ответ:
– Вы меня не проводите?
– Конечно! – недовольно проскрипела Ленна, разворачиваясь ко мне не самой привлекательной, но самой необъятной частью тела…
Улицы были залиты ярким электрическим огнем (я все никак не могла привыкнуть, что, в отличие от большинства миров, здесь использовалось и электричество, и магия. Как правило, развивалась лишь одна наука: либо магия вытесняла собой физику, либо наоборот). Вокруг то и дело сновали деловитые горожане, подвыпившие компании и даже носилась, не чуя под собой ног, ребятня. Ни один нормальный конспиратор не стал бы назначать встречу в столь шумном и многолюдном месте, но… Моего подопечного было крайне сложно назвать нормальным. Знакомство же со мной вообще не способствует укреплению пошатнувшейся в глубоком детстве нервной системы.
Но, несмотря на то что в толпе очень легко спрятаться и незаметно продвигаться за охраняемым, я была крайне недовольна. Обстоятельствами, людьми вокруг и самой собой, что самое обидное.
Желудок недовольно бурчал, то и дело поминая недобрым словом (в смысле урчанием) пресловутый ужин, больше поспособствовавший выделению сока, чем удовлетворению насущных потребностей. Ванна (точнее, рассохшаяся и протекающая в трех местах бадья, которую в этом доме пытались выдать за ванну) оказалась немногим теплее лягушатника, причем вода была такой жесткой, что пришлось даже чуточку смягчить ее заклинанием, иначе бы я сейчас оказалась счастливой обладательницей бодро вставших перпендикулярно к голове волос. А столь никчемные растраты резерва в свете весьма сомнительных планов моего подопечного на сегодняшний вечер выглядели… не лучшим образом.
Кирн ушел из дома («незаметно» спрыгнул из своего окна, едва не сломав себе шею и подняв неимоверный шум) слишком рано, и поэтому так и не просохшие до конца волосы теперь окончательно растрепались на ветру, придавая моему и без того не шибко добродушному виду злобной ведьминской пикантности. От тщательно выверенного утром образа выхоленной павы не осталось и воспоминаний. Что ж, как говорят, не садись на чужую вемиль – не придется отбиваться от разъяренной ведьмы, к которой эта вемиль тебя принесет. Пакостливо заржав на прощанье…
Но все вышеперечисленное, по сути своей, являлось мелочами, на которые я и внимания не обратила бы, не зрей внутри ядовитого стебля горького недовольства собой… Ну зачем, зачем, скажите, я с таким трудом сбегала из Храма и теперь постоянно тратила энергию на поддержание магического щита от вычисления моего местоположения?[25]! Чтобы прозябать в каком-то, пусть и гремящем славой на все Древо, но все-таки для ведьмы – скучнейшем мире Версар?!! Хотелось подвигов, хотелось приключений «напоследок», хотелось… хотелось чего-то такого, чтобы аж дух захватывало от одних воспоминаний!!! Ингра в Версаре? Для начинающей ведьмы – опаснейшая и интереснейшая роль. А для меня… Тьфу ты, аж самой себе признаваться стыдно: повелась на баснословный гонорар…
Кидранн в очередной (я уже и считать бросила, какой именно) раз едва не споткнулся и с изумлением уставился на ровное место там, где только что был поребрик. Подозрительно огляделся, покрутился на месте (пришлось шарахнуться в тень ближайшего дома), но ничего особенного не заметил и безо всяких опасений зашел в таверну.
Пришлось поплотнее запахнуть плащ, чтобы скрыть изящество (если не сказать – худобу) женской фигуры, накинуть на голову глубокий капюшон и войти следом, грубым мужским голосом потребовав у разносчика кубок глинтвейна.
