– А знаешь, Крошка Джозеф, я тебе верю, – сказал генерал. – Уже не раз случалось такое, когда командование скрывало от своих подчиненных некоторые аспекты боевой операции.

С этими словами Хаук стремительно вышел из номера. Было слышно, как он шел по коридору, все ускоряя шаг. Зазвонил телефон. Джо взял трубку:

– Д-да-а?

– Это великий, знаменитый генерал собственной персоной? Не так ли, сэр?

– Ну? – откликнулся маленький Джо, любопытствуя, кто бы это мог быть.

– Разговаривать с вами – великая честь для меня! Это счастливейший момент в моей жизни, генерал! Докладывает рядовой Гарри Миллиган! Сообщаю, что мы не только окружили этот объект, но и просочились внутрь! Вам нечего теперь опасаться, сэр, – слово патриотов, ребят с поста легиона имени Пэта О’Брайена!

Джо не спеша положил телефонную трубку и откинулся на подушки. Психи, размышлял он. Весь мир населен идиотами, но особенно много их в Бостоне, штат Массачусетс, где эти чертовы пилигримы, вероятно, так и рождаются со всеми своими закидонами. В конце концов, чем им было заниматься, как не развлекаться во время того долгого путешествия на корабле… Как он там назывался? Уж не «Мэйпот»[96] ли? А потом Джо вспомнил, что хотел заказать сюда, в номер, роскошный обед и уже затем набрать вашингтонский код своего хозяина. И на этот раз Винни Бам-Баму придется все же выслушать длинную-предлинную и к тому же до ужаса запутанную историю, нравится ему это или нет. Ну и психи же вся эта публика!

Подведя двух дипломатов в смокингах к столику администратора, Арон Пинкус возгласил гордо, что его гости – посланцы Испании – займут его апартаменты и что оказанные им любезности, соответствующие их положению, будут высоко оценены не только их гостеприимным хозяином, но и правительством Соединенных Штатов Америки.

В холл высыпал весь административный персонал, чтобы оказать достойную встречу столь важным особам. Выяснив, что ни один из представителей дружественной страны не говорит по-английски, руководство гостиницы тут же возложило обязанности переводчика на мальчика на побегушках, пуэрториканца по имени Рауль. Тот пришел в дикий восторг от своей беседы с Дези-Один, прозвучавшей в свободном переводе примерно так:

– Эй, приятель, откуда у тебя этот маскарадный костюм с блестящими пуговицами? Ты что, служишь в армии?

– Нет, парень, я ношу чемоданы. Меня приставили к тебе, чтобы я помог этим гринго разобраться в том, что ты говоришь.

– Это здорово! А откуда ты?

– Из Пуэрто-Рико.

– И мы оттуда же!

– Да нет же, вы ведь большие шишки, дипломаты из Мадрида! Так мне сказал тот тип.

– Это все только для гринго, парень! Может, закатим чуть позже пирушку? Ты как?

– Там, где вы поселитесь, парень, ни в чем вам не будет отказа.

– Что, и девочки там найдутся? Я имею в виду, конечно же, славных девочек, потому что мой товарищ очень религиозен.

– Я доставлю ему все, чего он ни пожелает, а для нас – что мы захотим. Положись на меня, парень!

Однако диалог был вскоре прерван старшим клерком:

– Что он сказал, Педро?

– Меня зовут Рауль, сэр.

– Прошу прощения. Итак, что же он все-таки сказал?

– Он высоко оценил прекрасные манеры и исключительную любезность, проявленные всеми вами. Особенно же благодарен он вам за то, что вы приставили к ним своего скромного слугу Рауля на все время их пребывания здесь.

– Могу поклясться, – заметил помощник управляющего, – что ты слишком хорошо говоришь по-английски для… для человека, недавно приставшего к нашим берегам.

– Вечерняя школа, сэр! Специальные курсы для иммигрантов при Бостонском университете.

– Не спускайте глаз с этого молодого человека, джентльмены, он не так-то прост!

– Это величайший прохвост из всех них. Но в этом славном заведении он не продержится и месяца!

– Скажи нам что-нибудь еще, чего мы не знаем, Педро!

– Возможно, – обратился к «дипломатам» Арон Пинкус, – вам захочется пройтись по этому великолепному холлу. Он действительно уникален… Не будете так любезны, Рауль, перевести им это?

– С величайшим удовольствием, сэр!

Гарри Миллиган подошел к украшенному татуировкой соратнику в форме танкиста и, не обращая особого внимания на то, что множество народу в холле глазеют на них, прошептал ему на ухо:

– Великий генерал ведет себя весьма таинственно, парень! Я объяснил ему суть нашей операции, но он был до удивления немногословен. Однако – господь тому свидетель! – я отчетливо слышал, как колесики вращаются в его прекрасном мозгу… Знаешь, вполне возможно, что этот замечательный человек уже спускается сейчас вниз по стене. Мне говорили, что он обучал всех десантников, и все, что им известно, они усвоили от него!..

Договорить командиру не удалось. Выделывая кривыми ногами немыслимые кренделя, к Миллигану и бывшему танкисту внезапно подскочил семидесятилетний легионер в полевой форме с нашивками.

– Я усек, ребята! – выкрикнул он. – Они террористы!

– Кто «они», говори же, Христа ради!

– Да эти маскарадные рожи в фальшивых смокингах!

– О ком ты?

– О тех двух типах с темной кожей… Ну, об этих черноволосых, что подходили к столу администратора! И делали еще вид, будто они большие шишки!

– Думаю, они и есть большие шишки, парень. Погляди-ка на них!

– Когда бывало такое, чтобы большие шишки, одетые с иголочки, выходили не из большого лимузина, а из вшивого маленького «Бьюика», к тому же выпущенного еще три года назад? Я тебя спрашиваю, Гарри Миллиган: мыслимо ли это?

– Нет, это немыслимо и противоестественно для столь знатных особ и к тому же в таком месте, как этот отель, – согласился командир. – Ты, конечно же, прав: «Бьюик», выпущенный три года назад, для них не годится.

Гарри покосился на загадочных субъектов, богатым убранством своим походивших на вечно прихорашивающихся павлинов. Судя по их смуглой коже, это были иностранцы из какой-то выжженной солнцем средиземноморской страны… Ой, да это же арабы! Арабские террористы! И, понятно, европейская одежда была им непривычна: иначе они бы не прихрамывали, не дергали плечами и не виляли задом в брюках в обтяжку… Нет, господа, этим ребятам куда милее бурнусы – ну как в кино про жителей пустыни – и широкие пояса с заткнутыми за них длинными кривыми ножами, а не маскарадные ремни, что обхватывают их талии.

– Пресвятая дева Мария, матерь господа Христа! – зашептал Миллиган, обращаясь к танкисту. – Боюсь, парень, что тут что-то не так. Слетай на улицу и переговори с теми, кто там… Скажи, чтобы незаметно прошли в холл и не упускали из виду этих крыс из Сахары. Если чертовы арабы войдут в лифт, то и мы – туда же!

– Гарри, я не исповедовался на этой неделе!

– Заткнись, Христа ради, нас же тут семеро!

– Получается, что на каждого приходится больше чем по трое наших!

– Ты что, в счетоводы записался, парень? Давай веди сюда всех!

Словно разыгрывая некую изящную хореографическую сценку, бойцы из бригады Миллигана – Джиллигана с грациозностью едва ли не профессиональных танцоров начали пробираться сквозь теснившуюся в холле разнаряженную публику. Голые руки татуированного и рубашка без рукавов с рекламой говядины О’Бойла резко контрастировали с тропически яркими, цветастыми костюмами от Кристиана Диора, а раскачивавшийся на поясе металлический шлем то и дело врезался в животы, обтянутые блейзерами от братьев Брукс или платьями для коктейля от Адольфо. Вторжение отважных ветеранов встревожило администрацию, равно как и клиентуру отеля, взиравшую с ужасом на странный десант в столь причудливых одеяниях.

Неожиданно из лифта выкатился крепко сложенный мужчина со сверкающим взором. Оглядевшись, он устремился к удобной позиции у центрального входа, откуда просматривался весь холл. И тут же из тени выступила не замеченная им высокая седовласая фигура в индейской куртке из оленьих шкур и остановилась в нескольких футах от него.