— Для меня честь служить такой прекрасной леди, — поспешно сказал Робин ей вдогонку. Галантные фразы так и сыпались из него, как горох из худого мешка.

Эринна обернулась:

— Кстати, нам обоим будет проще, если мы станем называть друг друга просто по имени. Обойдёмся без цветистых оборотов, ладно?

Продолжив прогулку к озеру, она размышляла, не совершила ли ошибку. Взгляд рыцаря, который она поймала, обернувшись, ей не понравился. В нём светилось странное одобрение и торжество, несоразмерное с удовольствием наёмного слуги, получившего приличную работу. Что ж, как говорит Аларик, друзей следует держать близко, а врагов — ещё ближе. Посмотрим, что из себя представляет этот Робин Коготь.

Через несколько часов отряд, пополнившись ещё одним всадником, выехал к Рейенским горам.

Через две недели после своего водворения в Первом Альтаренском лицее Ивейн Ринеис решился бежать. Поздно ночью, терпеливо дождавшись, когда его товарищи заснули, он ужом выскользнул из комнаты. Дверь, заранее смазанная, не издала ни звука. В коридоре беглец наскоро растёр руки и ноги, пытаясь согреться. Зима всё ещё прокрадывалась в город по ночам, а планировка лицейских спален каминов не предусматривала. Толстые одеяла тоже считались излишеством. Ивейн напомнил себе, что он бежит не от убогих пансионных удобств. И не от надоевшей муштры. И не от желчных преподавателей, будто нарочно взявшихся изводить его на каждом уроке. Главное, что обидно, их нельзя было даже вызвать на поединок! А в словесных дуэлях Ивейн проигрывал всухую.

Почти уже бывший лицеист, крадучись, пустился в путь по бесконечно длинному коридору. На подготовку к побегу он убил два дня, тщательно изучив слабые места лицейской ограды и привычки ночного дежурного.

Последней каплей, переполнившей не слишком глубокую чашу терпения Ивейна, стал один подслушанный им разговор. Он как раз возвращался в лицей после недолгой отлучки — разумеется, самовольной. Интересно, какой идиот придумал держать молодых людей постоянно взаперти, как овец в загоне? Ивейн крался вдоль стены под ненадёжным прикрытием голых весенних кустов, когда из открытого окна учительского кабинета до его слуха донеслось кое-что интересное.

— …этот нахал Ринеис заслуживает хорошей порки, — произнёс резкий голос с металлическим привкусом, который Ивейн уже успел возненавидеть. Это был господин Хлост, куратор их отделения.

— Ты просто рад воспользоваться случаем, — усмехнулся его собеседник. — Когда ещё доведётся отлупить целого барона! Хотя лично я бы поостерёгся.

— Да какой он барон! Он же младший брат.

— Так старший-то тю-тю.

Ивейн насторожился. Голоса в комнате зазвучали тише.

— …Услали его, куда солнце не светит. Помяни моё слово, назад он вряд ли вернётся.

Спорщики перешли на шёпот, вынудив мальчишку чуть ли не выложить уши на подоконник.

— …А что? Кем-то ведь придётся пожертвовать. Не принцессой же…

Один из собеседников в волнении прошёлся по комнате, остановился прямо у окна. Ивейн сполз по стене как можно ниже, пытаясь образовать с ней одно целое. Всё что хотел, он уже услышал, пора было сматываться. Значит, Кайтон впутался в какое-то опасное дело. На севере. Его отправили в Айстад.

Тогда-то он и замыслил побег.

Длинный коридор кончился. На лестнице стояла темень, хоть глаз выколи. Парадные двери были, разумеется, заперты, но Ивейну вчера удалось раздобыть ключ от чёрного хода. Он шагнул в стылую глухую ночь, как в омут. Дежурный, как всегда, прогуливался по аллее. Беглецу из кустов хорошо был виден огонёк его трубки. Двое матерых псов, получив по хорошему куску кровяной колбасы, даже не подумали препятствовать его вылазке. Собак Ивейн приручил еще в первые дни, сразу решив, что не будет мириться со здешним казарменным режимом. Ха! А Кайтон еще ругал его за недальновидность!

Через ограду можно было перебраться в нескольких местах, но Ивейн успел убедиться, что растущие вдоль неё кусты кое-где скрывали неприятные сюрпризы. Он не был уверен, что обнаружил их все, поэтому терпеливо ждал, когда сторож уберется с дороги. Лицейский сторож был пожилым неразговорчивым типом, не слишком усердным, и с полным набором старческих хворей, включая ревматизм. Обычно под утро он уходил в будку, чтобы согреться и выпить чаю.

Ивейн мысленно пробежался по остальным пунктам своего плана. Лошадь уже куплена и ждёт его на конюшне. Можно было, кстати, вздремнуть там до утра, однако надежнее будет как можно скорее оказаться подальше от Альтарена. Хотя вряд ли его будут искать. Скорее всего, просто отпишут в Шанор. Это письмо он опередит. А потом — вперёд, на север!

Честно говоря, кроме желания помочь брату, запутавшемуся в придворных интригах, Ивейна влекло на север ещё одно обстоятельство. От непрошеных воспоминаний в груди разгорелось тепло, даже постылый холод будто бы отступил. А сторож всё топтался на месте. Тогда беглец, затаившийся в кустах, позволил себе немного предаться мечтам сугубо личного характера.

Как бы ни бранился Кайтон, но в той истории с дочкой Килленов со стороны Ивейна была лишь искра любопытства, из которой родственники девчонки раздули целый пожар скандала. Какая там ещё любовь. Любовь — это совсем другое. Она застигает врасплох и обрушивается на тебя, как куча кирпичей.

В тот день, примерно месяц назад, он направлялся к приятелю, когда на улице встретил её. Миниатюрная девушка ехала верхом на белоснежной лошади, её длинные белые волосы струились из-под шапочки, отороченной мехом. Лукавые зелёные глаза смеялись, как и ямочки на щеках. Девушку сопровождали трое мужчин, все верхом и при оружии. Она с любопытством осматривалась по сторонам, а Ивейну вдруг подмигнула. Забыв обо всем на свете, он чуть не въехал в разносчика, торгующего какой-то снедью. Потом Ивейн, красный, как варёный рак, пытался оттащить своего коня от сахарных плюшек, торговец шумно бранился, а позади них звенел переливчатый серебристый смех.

Неделю после этого он ходил, как во сне. Время от времени встречал красавицу в городе, но подойти не смел. И дело было вовсе не в ее суровых охранниках. Ивейн не хотел даже узнавать её имя. Любое из земных имён казалось для неё слишком тусклым.

Однажды он увидел, как кавалькада прекрасной незнакомки въезжает в ворота богатого белокаменного дома в Высоких Садах — лучшем столичном районе, где проживала старинная знать. Собственный дом Ринеисов находился всего в квартале отсюда. Охваченный каким-то непонятным порывом, Ивейн той же ночью прокрался в чужой сад, отыскал её окна. И узнал, что у него был соперник — не кто иной, как королевский маг Эштон.

Его сердце словно наполнилось ядом. Как она могла?! Она — и этот потный филин Эштон! Он немедленно поклялся себе, что вколотит наглецу его настырные жёлтые гляделки прямо в череп, будь тот хоть трижды придворным магом!

Однако пока он готовился к военным действиям, девушка вдруг исчезла. Следом за ней пропал и господин Эштон. Всполошённый Ивейн торопливо навёл справки. Оказывается, красавица приезжала в Альтарен с фьелландским посольством, и теперь уехала обратно.

А имя у неё оказалось небесное.

Астрид.

В ту ночь, когда Ивейн Ринеис столь решительно совершал побег, два голоса шептались на одной из крытых галерей в маленьком неприметном переулке Айстада, недалеко от Лостерской крепости. Шептунов окружала типичная весенняя фьелландская ночь, сырая и промозглая. Она сыпала ледяным дождём, время от времени приправляя его хорошим порывом ветра. Вряд ли в такую ночь нашлись бы охотники подслушивать чужие разговоры. Но даже если кто-нибудь подкрался бы с такими намерениями, он решил бы, что над ним издеваются.

— Как у нас дела с яблоками и сливами? — спросил первый голос с простуженными, шипящими интонациями. Будто он не знал, что яблоки созревают в Фьелланде не раньше августа, да и то им приходится напрягать для этого все силы.