— Пить надо было осторожнее, — заметил Робин.

Эринна сделала знак глазами, чтобы он говорил потише.

— Как раз недавно, — сказала она вполголоса, — нашелся еще один герой.

Согласно первоначальному плану, празднование Дня Солнца должно было увенчаться балом. И хотя после той злополучной поездки Ольгерд вызвал к себе эрла Сигрейва, капитана дворцовой стражи, и закрылся с ним в кабинете на два часа, дворцовые слуги не получили никаких распоряжений насчет отмены приготовлений. Покушение покушением, а праздник должен идти своим чередом.

Отпустив служанку, Эринна со вздохом прошлась по комнате, приноравливаясь к тяжести пышного парчового платья. Она не особенно любила парадные наряды — душные, стесняющие движения. Хорошо еще, что местная мода, рассчитанная на прохладную погоду, была довольно целомудренной! В альтаренских придворных платьях, с широким вырезом и корсажем, приподнимающим грудь, она вообще чувствовала себя голой. Эринна привыкла воспринимать балы как скучный, но необходимый атрибут придворной жизни. Ей редко удавалось проникнуться беспечным весельем, ее партнерами на балах обычно были канцлер, разные просители, иностранные послы. Тяжелая публика.

Только один вечер болезненной занозой застрял в ее памяти — восемь месяцев назад, в день неудачного «сватовства» Аларика. Она вспомнила, с каким выражением Аларик смотрел на нее, а когда он взял ее за руки, будто живое пламя загорелось в ее ладонях. Никогда еще ни один танец не производил на нее такого сильного впечатления!

Подойдя к окну, Эринна толкнула тяжелые створки, чтобы впустить в комнату свежий воздух. Низко висящее солнце окрасило ее руки в ярко-оранжевый цвет. За окном растрепанная береза обнималась с солнцем так трогательно и отчаянно, как любовники, которым грозит неминуемая разлука. Весна парила в воздухе, подкрадывалась исподволь, заставляя сильнее биться сердце, отравляя мысли предчувствием чего-то волнующего и запретного.

Эринна ошеломлённо прислушалась к себе. Кажется, её горькая убеждённость, что со смертью Тиллерина в ней навек умерли все нежные чувства, была несколько преждевременной. Ее охватила досада на себя, на свою слабость. Это просто весна, это пройдет. Весной над землей властвуют могучие силы, отблески которых достигают и человеческих душ. Весна вызывает движение соков в стволах деревьев, заставляет цветы распускаться, а волков — грызться между собой… Но она, Эринна, не имеет права поддаваться эмоциям, только не сейчас. Пусть другие девушки мечтают о любви, у нее и так хватает проблем.

Повертев в пальцах подаренный Алариком цветок гюльдсола, она аккуратно поместила его между листами бумаги, положила в середину книги и убрала ее подальше с глаз.

В этот вечер и без того увеличившееся население Айстада пополнили еще два человека. Это была колоритная парочка, вызвавшая интерес многих прохожих. Один из спутников был высок и широк в плечах, с грудью, похожей на пивной бочонок, и с крепкими кулаками, исправно служившими хозяину уже лет тридцать. Другой был маленького росточка, тощий и верткий, как ящерица, он волчком крутился вокруг своего могучего приятеля. Окажись поблизости кто-нибудь из отряда Эринны, они сразу признали бы Большого и Маленького Дика из отряда Кочета, с которыми недавно имели удовольствие встретиться в Рейенских горах.

— Постой, Дик, — начал мелкий, — может, нам все-таки стоило послушать лорда Ри…

— Тсс! Не произноси его имя вслух! Он же запретил!

— Извини, сорвалось. Я просто…

— Черт тебя дери, парень, человеку дается два года, чтобы научиться говорить, но, видимо, и тридцати лет мало, чтобы научить его держать язык за зубами!

— Я же сказал — извини, — в голосе маленького человечка послышались раздраженные нотки, и здоровяк притих. Несмотря на неубедительный рост и бараний вес, Малыша Дика опасно было недооценивать. — Я говорю, может, нам стоило послушать милорда и двинуть в Тэнстолл?

— Не. Это тело не для дела, — буркнул Большой Дик, похлопав себя по внушительному животу. — Вон Мельничный мост. Где-то здесь должна быть гостиница, в которой, по словам того доброго человека, всегда найдется свободный угол.

— И я надеюсь, что мы ее найдем, потому что после того, как ты стащил у того «доброго человека» кошелек, я не вернусь к нему, чтобы уточнить направление!

— Заткнись, мы уже пришли. Смотри — вывеска.

И двое приятелей, лениво переругиваясь, скорее по привычке, чем от плохого настроения, не спеша направились к «Путевой занозе».

Красный зал Лостерской крепости в этот вечер был освещен сотней огней. Тяжелые люстры, поднятые на цепях, источали жар и потоки света, высокие канделябры вдоль стен замерли, как часовые с пылающими головами. Красный зал сиял, словно безумный бриллиант в прозрачном воздухе фьелландской ночи.

Праздничное настроение невольно подхватило и закружило всех, несмотря на то, что караулы в крепости были удвоены, а улыбки некоторых придворных выглядели натянутыми и принужденными. Однако не все здесь были прожженными интриганами. Многие просто бесхитростно радовались весне, яркому празднику, веселой мелодии, лившейся с галереи, где сидели музыканты.

Аларик тоже вполне себе веселился, пока к нему не подобрался эрл Магнус с одним интересным предложением. Старый рыцарь начал издалека:

— Я не нахожу слов, чтобы выразить свою благодарность за ваше своевременное вмешательство тогда, на прогулке.

Вообще-то Ольгерд уже успел поблагодарить Аларика, причем его признательность носила более конкретный характер и могла заметно скрасить им четверым обратный путь в Альту. Так что кьяри учтиво ответил, что поступил, как любой рыцарь на его месте, разве что рыцарь, скорее всего, закрыл бы короля своим телом, а не мечом.

— Да, искусство магов кьяри достойно изумления, — подхватил Магнус, уводя Аларика в сторонку, чтобы их никто не подслушал. — Я слышал, кьяри может не только спасти человека в безнадежной ситуации, но и… убить, не оставив после себя никаких следов. Иногда это единственный способ остановить вал куда более страшных событий. Вы согласны, что жизнь одного человека все же дешевле, чем целого города? Тем более — королевства?

Намек был слишком толст, чтобы его не уловить. Аларик вдруг разозлился. Да, многие темные маги не считали людей равными себе. Но и люди, похоже, платили им той же монетой, относясь к кьяри как к безумным ходячим орудиям убийства, которые сам бог велел обратить себе на пользу.

— Вы забываете, — возразил Аларик, сдерживая раздражение, — что я нахожусь здесь в свите принцессы Эринны, и мое… хм… столь активное вмешательство может породить дипломатические осложнения между Альтой и Фьелландом.

Магнус озадаченно замолк. Даже усы его излучали недоумение. Старый вояка не был дипломатом и привык считать, что лучший способ справиться с проблемой — устранить ее физически. К счастью, вовремя появился Вал, до этого где-то бродивший, и под благовидным предлогом успел увести Аларика подальше, пока тот не взорвался.

— Выдохни, — посоветовал Вал, когда они выбрались из блестящей праздничной толкотни. Взял у пажа два кубка с вином, один протянул Аларику. — Чего он от тебя хотел?

Темное густое вино казалось отравленным, как и горячий воздух в зале. Да и черт с ним! Аларик выпил залпом. В самом деле, чего он так взбесился? Не в первый раз кьяри пытались использовать как наемных убийц. Некоторые даже соглашались, если их это забавляло. Помнится, он и сам однажды взялся за такое дело, правда, вместо намеченной жертвы потом прикончил заказчика, поскольку тот вызывал куда больше отвращения. После этого он старался держаться подальше от людей. До тех пор, пока в прошлом году не заключил контракт с группой путников, направлявшихся в Серентис. Эта встреча все изменила.

— Если тебя так тяготит магия кьяри, — вдруг произнес Вал, умевший заглянуть в самый корень проблемы, — почему ты никогда не пытался от нее избавиться?