Хотя и с трудом, мне всё же удалось на некоторое время отвлечься от навязчивых мыслей о холоде, переключившись на собеседников. Честное слово, лучше бы я этого не делал.

Даже в предсмертной агонии сознание продолжало пребывать во власти наркотиков, создавая чудовищные глюки. Как иначе можно назвать гротескную троицу, сидевшую за игральным столом? Огромный паук в солнцезащитных очках, девушка с головой собаки и полувампир-полутруп. Поистине — лучшая компания для последнего рывка к финишной черте.

— Судя по твоему сморщенному достоинству, любовник из тебя никудышный. — Сука обнажила зубы в глумливом оскале.

— Посмотреть на тебя — так ничего и не захочется, даже половому гиганту. Ты вообще-то давно себя в зеркале видела? — намеренно жёстко ответил я, потому что не собирался церемониться с этими уродами.

— Прыткий юноша… — Зловещий вампир оторвался от созерцания своих фишек, окинув меня беглым взглядом.

И если до этого можно было сказать, что мне очень холодно, то теперь стало страшно холодно и захотелось оказаться как можно дальше от этого проклятого места.

— Ну-ну, не стоит кипятиться… — «Добродушный» паук положил мохнатую лапу на плечо вскочившей женщине.

Её ноздри раздувались, как будто почувствовали пьянящий запах свежей крови, а тело было напряжено до такой степени, что напоминало натянутую тетиву лука.

— Молодой человек слегка не в себе, поэтому не совсем адекватно воспринимает наши шутки.

— Если честно, друзья мои, — вставая с холодной земли и садясь в единственное свободное кресло, я уже чувствовал себя намного лучше, — мне положить с прибором и на вас, и на все ваши шутки.

С уголка пасти женщины-собаки свесилась тонкая струйка слюны, и если до этого момента она была напряжена, то теперь превратилась в сгусток чистой энергии, которую, казалось, уже ничто не сможет остановить.

— Грубо! — Полувампир-полумертвец не отличался красноречием, но каждая его фраза была словно гвоздь, вбиваемый в крышку гроба.

В том смысле, что от неё пробирала дрожь до самых костей.

— А что делать? — Я равнодушно пожал плечами, пытаясь сохранить хотя бы видимое спокойствие. — С волками жить…

— Ну, до чего невоспитанная молодёжь пошла, а?.. — Паук в притворном сожалении всплеснул мохнатыми лапами. — К ним со всей душой, а они в ответ элементарно хамят.

Глаза женщины-гончей с надеждой обратились к пауку, который продолжал удерживать её лапой за плечо. Она надеялась, что прямо сейчас получит сигнал — и её клыки вопьются в горло этого отвратительного голого мужчины.

Но сигнала не последовало.

— Так значит, молодой человек, — как ни в чём не бывало, продолжил паук, — вы, наконец, достигли своей цели, оказавшись на Пике мироздания.

Только после этих слов я заметил, что стол, обитый зелёным сукном стоит на небольшой снежной площадке, расположенной на вершине какой-то горы.

— Точнее будет сказать — настолько закинулся наркотиками, что галлюцинирую по двадцать пять кадров в секунду, — ответил я.

— Позвольте полюбопытствовать, — паук был сама вежливость, — а почему не по двадцать четыре? Если не ошибаюсь, стандартный показатель — двадцать четыре кадра в секунду.

— Один на рекламу, — охотно пояснил я. — Неужели не слышали про аппарат, автоматически вырезающий один кадр из телепередачи? Причём не важно, прямой это эфир или нет, — за тридцать минут реального времени можно безболезненно получить одну минуту на рекламу.

— Значит, вы считаете нас галлюцинацией? — В этой троице паук явно отвечал за связи с общественностью, вампир запугивал, а безбашенная сука рвала на части.

— А что, у меня есть какие-то другие объяснения происходящему?

— Оригинально!

Солнцезащитные очки и лихо заломленная на затылок соломенная шляпа вкупе с яркой рубахой смотрелись на огромном весёлом пауке намного более «оригинально», чем моё предположение о галлюцинациях, вызванных наркотиками, но высказывать вслух эту мысль было, скорее всего, бесполезно.

— Ну да ладно, сколько людей, столько и мнений. — Паук явно был настроен миролюбиво. — Если молодой человек считает нас порождением наркотического бреда, то не будем разубеждать его, а лучше предложим сыграть партию. Вы ведь не откажете трём милым галлюцинациям в такой простой и естественной просьбе?

«Этот бред вообще когда-нибудь кончится?» — подумал я, отбросив всякие попытки понять происходящее. После чего решил, что делать всё равно нечего — можно и сыграть. В конце концов, я уже ничего не потеряю.

— Хорошо, давайте раскинем карты, — согласился я. — Только играть просто так неинтересно. Нужно, чтобы был какой-нибудь стимул.

— О-о! — Паук мечтательно запрокинул голову. — Стимул будет, и ещё какой! Это я вам гарантирую.

— Позвольте узнать, в чём он будет заключаться? — Я принял его снисходительно-вежливую манеру разговора.

— Тот, кто проиграет, бросится в пропасть. — Зловещий вампир был немногословен и если говорил, то только по существу.

— Мило. — Я не удержался от короткого смешка. — По-настоящему достойная ставка.

— В этом месте других не бывает, — не сказала, а скорее пролаяла кровожадная сука.

— Да, я уже понял. Осталось только выяснить правила игры.

— Ну, это самое простое, — Паук, просто-таки лучащийся радостью (то ли фальшивой, то ли настоящей), снял лапу с плеча женщины-собаки и пододвинул своё кресло вплотную к столу. — Обычный «Блэк Джек». Казино против игроков. Каждый сам за себя, но в то же время все против крупье. Как только у кого-то кончаются фишки то фьють… — он сделал игривый жест лапой, — начинается главное веселье. Все идут смотреть на захватывающий полёт.

— Насколько я понял, роль крупье доверена мне?

— Безусловно. Мы, так сказать, старожилы, заслуженные ветераны этого клуба, а вы у нас новенький. Поэтому, как ни крути, а раздавать карты придётся именно вам.

— Не проще ли тогда мне сразу прыгнуть?

— Хороший вопрос. — Кажется, впервые за весь разговор паук был серьёзен. — В этом месте его нечасто задают.

— И каков же ответ? — поинтересовался я, если принимаешь правила бредовой игры, нужно идти до конца.

— Сразу прыгнуть, конечно, проще, но «Блэк Джек» — это последний шанс. Хрупкая соломинка надежды. Отчаяние обречённого. Называйте как угодно, суть не изменится.

— Не слишком понятно, но достаточно впечатляюще чтобы, по крайней мере, попытаться. — Наверное, впервые за последнее время я почувствовал себя легко и свободно.

— Ну что, приступаем?

— Да.

— Играем честно. Это слишком возвышенное место, чтобы омрачить его мелким жульничеством.

— Насчёт места не знаю, я здесь впервые, а насчёт нечестной игры — всё понял.

— Раз понял, начинай раздавать. — Если безумная женщина с головой собаки о чём-то и жалела, то только о том, что лично не вспорет мне глотку, прежде чем я брошусь в бездонную пропасть.

— Тебя когда-нибудь погубит именно спешка.

— Это откровение разбило мне сердце! — Её отрывистый полусмех-полулай был неприятен сам по себе, а если учесть что эта «дама» имела не слишком располагающую к общению внешность, то становится ясно — её присутствие за игровым столом не доставляло мне никакой радости.

Стараясь не обращать внимания на истеричную фурию, я обратился к пауку:

— Игроки могут помогать друг другу, одалживая фишки, или же это запрещено правилами?

— Разумеется, могут!

Если бы я не видел этого типа своими глазами, то по изысканной манере вести беседу мог бы принять за принца крови. Похоже, паукообразным он был не всегда.

— О'кей, раз не осталось никаких неясностей, давайте приступим.

Игроки заняли свои места, разложили фишки — и мы начали первую партию. Каковая и закончилась достаточно быстро. Причём, разумеется, не в мою пользу. Затем последовали вторая, третья и четвёртая — и все с неизменно печальным результатом для крупье.

По большому счёту, вампир и паук могли вообще не играть, потому что меня разгромила полоумная сука. Если первые два игрока делали небольшие ставки, играя весьма осторожно, то их напарница постоянно ставила чуть ли не по максимуму и брала карту даже на шестнадцати. Однако, несмотря на такое безрассудство, ей фантастически везло, и партия неизменно кончалась её «очком» и моим перебором.