– Но почему ты не связался со мной? – поинтересовался Гесер. – Не предупредил о визите Завулона?

– Откуда мне было знать, чего он ждет? Возможно, именно того, что я брошусь к вам советоваться. Завулон явно пытался меня перехитрить, но найти, в чем ловушка, я не смог. Ошибкой могла оказаться и попытка связаться с вами, и молчание. Поэтому я выбрал третий путь. Попытался не пропустить Зеркало к Светлане. Самым примитивным путем – протаранив его машину.

– Браво, – незнакомым, скрипучим голосом сказал Гесер. – Молодец, Антон. У тебя не вышло, но попытка была хороша. Но все-таки почему ты никому не сообщил, кто такой Рогоза?

– А почему этого не сказали вы, Борис Игнатьевич? – спросил Антон, поднимая голову. – Или вы хотите сказать, что расследование киевских событий в октябре тысяча девятьсот шестого года вели не вы? Или ваша память не может удержать какое-то чахлое столетие? Ведь ситуация была абсолютно аналогична! Некто Владимир Соболев приехал в Киев из Полтавы, зарегистрировался в Ночном Дозоре, позже был обнаружен у места убийства гулящей девки, с явными признаками вампиризма, потом его отловили рядом с разогнанным шабашем...

– Для чего я тебя вызвал? – очень громко возмутился Гесер. – Чтобы допросить по поводу сомнительных обстоятельств твоих взаимоотношений с Темными или чтобы выслушивать обвинения в свой адрес?

– Вы меня вызвали, Борис Игнатьевич, чтобы выпить со мной пива. И попросить о чем-то.

Гесер тяжело задышал. Потом покачал головой:

– Нет, просить я тебя не собираюсь. Пока что имею право приказывать.

– Попробуйте, – с удовольствием сказал Антон. – Спорить не буду, приказ выполню. От и до. Только вам ведь не это нужно? Не послушный безынициативный исполнитель.

Гесер развел руками.

– Хорошо. Уговорил. Я хочу тебя кое о чем попросить, Антон...

– Вначале ответьте... про Зеркало.

– Тогда слушай. Зеркало появлялось девять раз – если брать документально зарегистрированные и доказанные случаи. Из них – только два раза на нашей стороне. Последние три появления Зеркала – на стороне Темных, каждый раз там, где намечался значительный перевес сил Света и планировалась... планировалась та или иная крупномасштабная операция. Бороться с Зеркалом невозможно, любую магическую атаку он отбивает, поднимаясь до уровня противника, от нападений обычных защищается магическими методами. Можно лишь выбрать, кем пожертвовать – десятком-другим рядовых магов или кем-то из Великих.

– И вы решили отдать ему Тигренка и Светлану.

– Ничего я не решил! Во-первых, до гибели Тигренка у меня не было уверенности, что перед нами и впрямь – Зеркало! – Гесер трахнул кулаком по столу, расплескивая пиво. – Да и не должен был никто погибнуть, все должно было кончиться или пленением Рогозы, что значило бы – никакой он не Зеркало, обычный заезжий эмиссар, или нашим отступлением. Ну не предполагал я, что Тигренок взорвется!

– Она была очень импульсивная девушка.

– Нет, Антон. Ты не прав. Она была энергичная, импульсивная, но прекрасно собой владеющая Иная. И эта ее вспышка... – Гесер помолчал. – Похоже, я недооценил, насколько она симпатизировала Андрею Тюнникову...

– Они часто встречались последнее время, – признал Антон. – Он даже ездил к ней за город, а ведь Тигренок очень ценила уединение. И когда Андрей... ну он-то зачем полез к этому Рогозе?

– Чтобы покрасоваться перед Тигренком... – Гесер вздохнул. – Эх, мальчики-девочки, молодо-зелено, пыжитесь друг перед другом, хвастаетесь магией, боевыми шрамами, талисманами и оберегами... ну почему в вас столько людских глупостей?

– Да потому что мы – люди. Иные люди, но именно люди. А настоящими Иными становимся не сразу.

Гесер кивнул:

– И снова ты прав, Антон. Надо прожить человеческую жизнь, полноценную, лет восемьдесят или сто, потерять родных и близких из числа людей, увидеть, как смешны политики, строящие тысячелетние империи, и философы, творящие вечные истины для одного-двух поколений... вот тогда становишься Иным. А пока ты живешь свою первую, обычную человеческую жизнь – остаешься человеком. Пусть даже умеешь ходить в сумрак, произносить заклинания и прослеживать линии реальности... Ты пока еще человек, Антон. И Светлана человек. И Тигренок... и Андрейка... были людьми. Вот на человеческом-то вас Тьма и ловит. На слабостях, на эмоциях...

– Разве любовь – это слабость?

– Если любовь в тебе – это сила. А если ты в любви – это слабость.

– Мы пока не умеем по-другому.

– Умеете, Антон. С трудом, но умеете... – Гесер посмотрел ему в глаза. – Ну? Ты по-прежнему обижен на меня?

– Нет. Я верю, что вы пытались... как лучше.

– Да, пытался. И справился – вот ведь что удивительно.

– Гибель Тигренка и Андрея, бессилие Светланы – это «справился»? – возмущенно воскликнул Антон.

– Да. Потому что все другие расклады были куда хуже. А случившееся, как ни удивительно, играет на руку не только Завулону с его шавками.

И Гесер улыбнулся. Холодно, иронически. Очень нехорошая вышла улыбка, многообещающая.

– Светлане это все равно не поможет... – начал Антон. И замолчал, потому что Гесер покачал головой:

– Все еще впереди, Антон. Все еще только началось. Шеф Ночного Дозора разлил по второй кружке пива, отхлебнул, откинулся в кресле.

– Борис Игнатьевич...

– Антон, я все понимаю. Ты устал. И я устал, все мы устали, мы полны горечи, боли, тоски. Но мы на войне, и эта война далека от окончания. Хочешь выйти из нее – выходи! Живи простым Светлым. Но пока ты в Дозоре... ты в Дозоре, Антон?

– Да!

– Вот и прекрасно. Тебе пиво нравится?

– Нравится, – буркнул Антон.

– Вот и прекрасно. Потому что ты летишь на родину этого божественного напитка. В Прагу.

– Когда? – тупо спросил Антон.

– Завтра утром. Точнее – днем, утренний рейс перенесут на шесть часов, и ты полетишь транзитным.

– Зачем?

– Ты в курсе, что Европейское бюро Инквизиции перебралось из Берна в Прагу?

– Да, конечно. Из-за Когтя Фафнира, который сперли эти придурки...

– Именно. У Инквизиции и без того традиция раз в пятьдесят—сто лет менять месторасположение, а тут еще такой щелчок по носу бернских Дозоров... В общем, они обосновались и наконец-то приняли к рассмотрению наше дело.

– Так вот зачем был этот подарок... Игорь?

– Да. Он уже там. Мы подали официальную жалобу, заявив, что Темные сознательно подстроили провокацию и Алиса Донникова приворожила Игоря, чем и вызвала его нервный срыв, чрезмерный сбор Силы с людей... и... этот досадный инцидент с утонувшим мальчиком. Темные, конечно же, заявили, что это Игорь очаровал Алису, пытаясь перевербовать на нашу сторону...

Антон фыркнул, оценивая безумие обвинения, – перевербовать! Словно Темный может перестать быть Темным. Запугать, вынудить к сотрудничеству, перекупить или шантажировать – куда ни шло. Но перевербовать...

– В общем, трибунал будет решать, кто виноват и какова степень ответственности Игоря. Парень вызвал Алису на официально зарегистрированную дуэль, так что на Дозоре вины нет. Но если Инквизиция обвинит его в превышении самообороны или в сознательной провокации – ему один путь. В сумрак. Он и так едва жив... и, кажется, даже не хочет бороться. А Игорь нам нужен, Антон. Ты даже не представляешь, насколько нужен!

– Борис Игнатьевич, а что там было на самом-то деле? – спросил Антон.

– На самом деле? Не знаю. Мы провокаций не затевали, можешь поверить. Я отправил Игоря на отдых, потому что парень выложился вконец. Знаешь, как замечательно восстанавливает работа в пионерлагере? Радостные детские лица, веселый смех, задорные голоса... – Голос Гесера потеплел. Антону показалось, что еще миг – и всегда серьезный шеф Ночного Дозора облизнется и начнет мурлыкать. Но Гесер оборвал сам себя и продолжил: – Либо наше обвинение справедливо, и тогда есть шанс спасти Игоря. Либо все случившееся – трагическая случайность... тогда к нам нет и не может быть обвинений со стороны Инквизиции, но Игорь случившегося не переживет. Сам себя казнит за гибель того ребенка и... Алисы.