— Ну и славно, — стараясь не замечать жалобный взгляд Юльки, сказал я. — Пойду к шефу.

Семен кивнул и повернулся к девушке. Входя в приемную, я успел услышать:

— Так вот, Юля, я шестьдесят лет тем же самым занимаюсь, но такой безответственности…

Суров он. Но ругает только по делу, так что спасать Юльку от беседы я не собирался.

В приемной, где теперь мягко шелестел кондиционер, а потолок был украшен крошечными лампочками галогеновой подсветки, сидела Лариса. Видимо, Галочка, секретарша Гесера, в отпуске, а дел у наших диспетчеров и впрямь немного.

— Здравствуй, Антон, — поприветствовала меня Лариса. — Хорошо выглядишь.

— Две недели на пляже, — гордо ответил я.

Лариса покосилась на часы:

— Велено тебя сразу впустить. Но у шефа еще посетители. Пойдешь?

— Пойду, — решил я. — Зря, что ли, спешил.

— К вам Городецкий, Борис Игнатьевич, — сказала Лариса в интерком. Кивнула мне: — Иди… ох, там жарко…

За дверью Гесера и впрямь было жарко. Перед его столом маялись в креслах двое незнакомых мужчин средних лет — мысленно я окрестил их «Тонкий» и «Толстый». Потели, однако, оба.

— И что мы наблюдаем? — укоризненно спросил их Гесер. Покосился на меня: — Проходи, Антон. Садись, я сейчас закончу…

Тонкий и Толстый приободрились.

— Какая-то бесталанная домохозяйка… извращая все факты… опошляя и упрощая… делает вас по всем статьям! В мировом масштабе!

— Потому и делает, что опошляет и упрощает, — мрачно огрызнулся Толстый.

— Вы велели, чтобы «все как есть», — подтвердил Тонкий. — Вот и результат, Пресветлый Гесер!

Я посмотрел на визитеров Гесера сквозь Сумрак. Надо же! Опять — люди! И при этом знают имя и титул шефа! Да еще произносят с совершенно откровенным сарказмом! Конечно, бывают всякие обстоятельства, но чтобы сам Гесер открывался людям…

— Хорошо, — кивнул Гесер. — Даю вам еще одну попытку. На этот раз работайте поодиночке.

Тонкий и Толстый переглянулись.

— Мы постараемся, — добродушно улыбаясь, сказал Толстый. — Вы же понимаете — мы добились определенных успехов…

Гесер фыркнул. Будто получив невидимый сигнал, что разговор окончен, визитеры встали, за руку попрощались с шефом и вышли. В приемной Тонкий что-то весело и игриво сказал Ларисе — та засмеялась.

— Люди? — осторожно спросил я.

Гесер кивнул, неприязненно глядя на дверь. Вздохнул:

— Люди, люди… Ладно, Городецкий. Садись.

Я сел, а Гесер все не начинал разговор. Возился с бумагами, перебирал какие-то цветные гладко обкатанные стеклышки, наваленные в грубую глиняную миску. Очень хотелось посмотреть, амулеты это или просто стекляшки, но вольничать, сидя перед Гесером, я не рискнул.

— Как отдохнул? — спросил Гесер, будто исчерпав все поводы оттягивать разговор.

— Хорошо, — ответил я. — Без Светы, конечно, скучно. Но не тащить же Надюшку в испанское пекло. Не дело…

— Не дело, — согласился Гесер. Я не знал, есть ли у Великого мага дети — такой информации не доверяют даже своим. Скорее всего, есть. Наверное, он способен испытывать что-то вроде отцовских чувств. — Антон, это ты позвонил Светлане?

— Нет, — я покачал головой. — Она с вами связалась?

Гесер кивнул. И вдруг его прорвало — он стукнул кулаком по столу и выпалил:

— Да что она себе вообразила? Вначале дезертирует из Дозора…

— Гесер, у нас у всех есть право уйти в отставку, — вставил я. Но Гесер и не подумал извиняться.

— Дезертирует! Волшебница ее уровня себе не принадлежит! Не имеет право принадлежать! Если уж… если уж называется Светлой… Потом воспитывает дочь как человека!

— Надя — человек, — сказал я, чувствуя, что тоже закипаю. — Станет ли она Иной — ей самой решать… Пресветлый Гесер!

Шеф понял, что теперь и я на взводе. И тон сменил:

— Ладно. Ваше право. Уклоняйтесь от борьбы, ломайте девчонке судьбу… Как будет угодно! Но откуда эта ненависть?

— Что Света сказала? — спросил я.

Гесер вздохнул:

— Твоя жена позвонила мне. На номер телефона, который не имеет права знать…

— Значит, и не знает, — вставил я.

— И сказала, что я собираюсь тебя убить! Что я затеваю далеко идущий план по твоему физическому устранению!

Секунду я смотрел в глаза Гесеру. Потом засмеялся.

— Тебе смешно? — с мукой в голосе спросил Гесер. — Правда, смешно?

— Гесер… — я с трудом задавил смех. — Простите. Можно говорить откровенно?

— Уж изволь…

— Вы самый большой интриган из тех, кого я знаю. Покруче Завулона. Макиавелли по сравнению с вами — щенок…

— Макиавелли ты зря недооцениваешь, — буркнул Гесер. — Так, понял, я интриган. Дальше?

— А дальше я уверен, что вы не собираетесь меня убивать. В критической ситуации, быть может, вы мной пожертвуете. Ради спасения соразмерно большого количества людей или Светлых Иных. Но чтобы так… планируя… интригуя… Не верю.

— Спасибо, порадовал, — кивнул Гесер. Уязвил я его или нет — непонятно. — Тогда что Светлана себе в голову вбила? Ты извини, Антон… — Гесер вдруг замялся и даже отвел глаза. Но закончил: — Вы ребеночка не ждете? Еще одного?

Я поперхнулся. Замотал головой:

— Нет… вроде как нет… нет, она бы сказала!

— Женщины иногда дуреют, когда ребенка ждут, — буркнул Гесер и снова принялся перебирать свои стекляшки. — Начинают всюду опасность видеть — ребенку, мужу, себе… Или, может, у нее сейчас… — но тут Великий маг совсем смутился и оборвал сам себя: — Ерунда… забудь. Съездил бы к жене в деревню, с девочкой поиграл, молочка попил парного…

— У меня же отпуск завтра кончается, — напомнил я. Ох, что-то было неладно! — А я так понимаю, что работать предстоит уже сегодня?

Гесер вытаращился на меня:

— Антон! Какая работа? Светлана пятнадцать минут орала на меня! Будь она Темной — надо мной бы сейчас висело инферно! Все, работа отменяется. Я продлеваю тебе отпуск на неделю — и поезжай к жене, в деревню!

У нас, в московском отделении, говорят: «Трех вещей не может сделать Светлый Иной: устроить свою личную жизнь, добиться счастья и мира на всей Земле и получить отгул у Гесера».

Личной жизнью, если откровенно, я доволен. Теперь вот и неделю отпуска получил.

Возможно, мир и счастье для всей Земли уже на подходе?

— Ты не рад? — спросил Гесер.

— Рад, — признался я. Нет, перспектива пропалывать грядки под бдительным взглядом тещи меня не вдохновляла. Зато — Света и Надя. Надя, Наденька, Надюшка. Чудо мое двухлетнее. Человек, человечек… Потенциально — Иная Великой силы. Такая Великая, что сам Гесер ей в подметки не годится… Я представил себе подошвы Надькиных сандаликов, к которым вместо подметок приколочен Великий Светлый маг Гесер, и ухмыльнулся.

— Зайди в бухгалтерию, тебе премию выпишут… — продолжал Гесер, не подозревая, каким мысленным издевательствам я его подвергаю. — Формулировку сам придумай. Что-нибудь… за многолетний добросовестный труд…

— Гесер, что там за работа была? — спросил я.

Гесер замолчал и принялся буравить меня взглядом. Не добился результатов и сказал:

— Когда я все расскажу, ты позвонишь Светлане. Прямо отсюда. И спросишь — соглашаться тебе или нет. Хорошо? Про отпуск тоже скажешь.

— Что стряслось?

Вместо ответа Гесер открыл стол, достал и протянул мне черную кожаную папку. От папки ощутимо пахло магией — тяжелой, боевой.

— Открывай спокойно, на тебя допуск поставлен… — буркнул Гесер.

Я открыл папку — не допущенный Иной или человек превратились бы после этого в горстку пепла. В папке лежало письмо. Один-единственный конверт.

Адрес нашего офиса был аккуратно выклеен из газетных букв.

Обратного адреса, разумеется, не было.

— Буквы вырезаны из трех газет, — сказал Гесер. — «Правда», «Коммерсантъ» и «Аргументы и факты».

— Оригинально, — признался я. — Можно открыть?

— Открой, открой. Криминалисты уже все, что могли, с конвертом сделали. Отпечатков никаких, клей китайского производства в любом ларьке «Союзпечати» продается…