Человек, отрывисто и тихо говорящий по телефону, был не просто Злом. Он весь был окутан черной пеленой, невидимой людям, но ощутимой для Максима.

От него веяло опасностью, причем опасностью надвигающейся и страшной. Заныло в груди.

– Знаешь, Лен, я бы хотел жить на необитаемом острове, – неожиданно для себя самого сказал Максим.

– Один?

– С тобой, с детьми. Но чтобы никого. Больше никого.

Он залпом допил вино, официант немедленно наполнил бокал.

– Я бы не хотела, – сказала жена.

– Знаю.

Кинжал в кармане стал тяжелым и горячим. Накатывало возбуждение – резкое, почти сексуальное. Требующее разрядки.

– Помнишь Эдгара По? – спросила Светлана. Пустили нас легко, я даже не ожидал. Толи правила в ресторане стали демократичнее, чем я помнил, то ли с посетителями негусто.

– Нет. Он слишком давно умер. Вот Семен рассказывал…

– Да я не о самом По. О его рассказах.

– «Человек толпы»? – сообразил я.

Светлана тихо засмеялась.

– Да. Ты сейчас в его положении. Вынужден мотаться по людным местам.

– Пока мне эти места не опротивели.

Мы взяли по рюмке «Бейлиса», заказали что-то из еды. Наверное, это наводило официантов на определенные мысли по поводу нашего визита: две неопытные проститутки в поисках работы, – но мне, в общем-то, было все равно.

– А он был Иным?

– По? Неинициированный скорее всего.

– тихо произнесла Светлана.

Я удивленно посмотрел на нее.

– Знаешь?

– Как тебе сказать? – я поднял глаза и торжественно произнес:

Секунду мы смотрели друг на друга, потом разом засмеялись.

– Маленькая литературная дуэль, – ехидно сказала Светлана. – Счет: один – один. Жаль, зрителей нет. А почему По остался неинициированным?

– Среди поэтов вообще много потенциальных Иных. Но некоторых кандидатов лучше оставить жить людьми. У По была слишком неустойчивая психика, давать таким особые способности – все равно что пироману подарить канистру с напалмом. Я даже не рискну предположить, на чью сторону он встал бы. Скорее всего, ушел бы в сумрак навсегда, и очень быстро.

– А как они там живут? Те, кто ушел?

– Не знаю, Светлана. Да и никто не знает, пожалуй. Иногда их можно встретить в сумеречном мире, но общения, в привычном понимании, не случаетется.

– Я хотела бы узнать, – Светлана задумчиво оглядела зал. – А ты заметил здесь Иного?

– Старик за моей спиной, что говорит по сотовому?

– Какой же он старик?

– Глубокий. Я же смотрю не глазами.

Светлана прикусила губу, сощурилась. У нее уже начинали просыпаться маленькие амбиции.

– Пока не получается, – призналась она. – Даже не пойму, Светлый он или Темный.

– Темный. Не из Дневного Дозора, но Темный. Маг средней силы. Кстати, он нас тоже заметил.

– И что мы будем делать?

– Мы? Ничего.

– Он же Темный!

– Да, а мы – Светлые. Что с того? Как работники Дозора, мы вправе проверить у него документы. Они наверняка в порядке.

– А когда мы вправе будем вмешаться?

– Ну, если он сейчас встанет, взмахнет руками, превратится в демона и начнет откусывать всем головы…

– Антон!

– Я вполне серьезен. У нас нет никаких прав мешать честному Темному магу отдыхать.

Официант принес наш заказ, мы замолчали. Светлана ела, но без всякого аппетита. Потом обронила, обиженно, как капризный ребенок:

– И долго Дозор будет так пресмыкаться?

– Перед Темными?

– Да.

– Пока мы не получим решающего преимущества. Пока у людей, становящихся Иными, даже мимолетного колебания не будет, что выбрать, Свет или Тьму. Пока Темные не вымрут от старости. Пока они не смогут подталкивать людей ко Злу с той легкостью, как сейчас.

– Но это ведь капитуляция, Антон!

– Нейтралитет. Статус кво. Обе стороны в цейтноте, что уж скрывать.

– Знаешь, Дикарь, который в одиночку наводит ужас на Темных, мне куда симпатичнее. Пусть он нарушает Договор, пусть даже невольно подставляет нас! Ведь он борется с Тьмой, понимаешь ты, борется! Один против всех!

– А ты не думала, почему он убивает Темных, но не выходит на контакт с нами?

– Нет.

– Не видит он нас, Светлана. В упор не видит.

– Он ведь самоучка.

– Да. Талантливый самоучка. Иной с хаотически проявляющимися способностями. Способный увидеть Зло. Не способный разглядеть Добро. Тебя это все равно не пугает?

– Нет, – мрачно сказала Светлана. – Извини, но не пойму, куда ты клонишь, Оль, извини, Антон. Ты заговорил совсем как она.

– Ничего.

– Темный куда-то пошел, – глядя через мое плечо, сказала Светлана. – Сосать чужие силы, творить злобные заклинания. А мы не вмешиваемся.

Я слегка обернулся. Увидел Темного – внешне ему, действительно, было от силы лет тридцать. Со вкусом одетый, обаятельный. За столиком, где он сидел, осталась молодая женщина и двое детей – мальчик лет семи, девочка чуть младше.

– Отлить он пошел, Света. Пописать. А его семья, кстати, вполне обычная. Никаких способностей. Их тоже предлагаешь ликвидировать?

– Яблочко от яблоньки…

– Скажи об этом Гарику. Его отец – Темный маг. До сих пор жив.

– Бывают исключения.

– Вся жизнь состоит из исключений.

Светлана замолчала.

– Я знаю этот зуд. Света. Творить Добро, преследовать Зло. Сразу и навсегда. Я сам такой. Но если ты не поймешь, что это тупик – кончишь сумраком. И кто-то из нас будет вынужден прервать твое земное существование.

– Зато я успею.

– Ты знаешь, как будут выглядеть твои действия со стороны? Психопатка, убивающая нормальных, хороших людей налево и направо. Леденящие душу описания в газетах. Звучные прозвища – «московская Борджиа», например. Ты заронишь в человеческие сердца столько Зла, сколько бригада Темных магов за год не сотворит.

– Почему у вас на все готов ответ? – с горечью спросила Светлана.

– Да потому, что мы прошли через ученичество. И выжили. В большинстве своем – выжили!

Подозвав официанта, я попросил меню. Сказал:

– По коктейлю? И двинемся отсюда? Выбирай.

Светлана кивнула, изучая винную карту. Официант, смуглый, высокий, нерусский парень, ждал. Он всякого навидался, и две девицы, одна из которых вела себя как мужчина, его тоже не смущали.

– «Альтер Эго», – сказала Светлана.

Я с сомнением покачал головой – коктейль был из самых крепких. Но спорить не стал.

– Два коктейля и счет.

Пока бармен готовил коктейль, а официант возился со счетом, мы сидели в тягостном молчании. Наконец Светлана спросила:

– Хорошо, с поэтами все понятно. Они – потенциальные Иные. А как со злодеями? Калигула, Гитлер, маньяки-убийцы?

– Люди.

– Все?

– Как правило. У нас – свои злодеи. Их имена ничего не скажут людям, а у вас скоро начнется курс истории.

«Альтер Эго» оказался правильным. Два тяжелых, несмешивающихся слоя колыхались в бокале: черный и белый, сладкий сливочный ликер и горькое темное пиво.

Я расплатился наличными, не люблю оставлять электронных следов, поднял бокал.

– За Дозор.

– За Дозор, – согласилась Света. – И за твою удачу, чтобы ты выбрался из этой истории.

Мне очень захотелось попросить ее постучать по дереву. Но я смолчал. Выпил коктейль – в два глотка, вначале мягкая сладость, потом легкая горечь.