Из моря выросли еще две светящиеся руки, а потом из молочной бездны поднялось безобразное лицо. Вынырнув по грудь из воды, ужасное создание опрокинулось на спину и исчезло в воде.

— Вы служите Эптору или Лептару? — продолжала задавать вопросы призрачная фигура Воплощения Арго. Она говорила странным, безжизненным голосом. — Кому вы служите? Арго или Хаму?.. Я проделала большой путь... Вы должны ответить мне, прежде чем я отправлюсь дальше.

Откуда-то издалека донесся странный звук, словно кто-то неразборчиво и приглушенно бормотал:

— ...море... море... море...

А в это время открылась дверь в кубрик, но на палубу никто не вышел. С того места, где стояла жрица, было видно, что в глубине коридора стены из мореного дуба приобретают цвет березовой коры или платана. Масляная лампа в кубрике искрилась подобно светильнику с горящим магнием.

Еще с палубы видна была трехъярусная койка. В самом низу лежал... Гео — поэт с изможденным, бледным лицом. Копна его волос казалась белой, словно он полностью поседел за одну ночь. На груди у него пульсировала точка, то и дело вспыхивая черным пламенем.

Наверху, словно раздувшийся труп, возлежало чье-то тело. Михайло! С койки свесилась рука, дряблая, отекшая. В ней не было даже намека на нечеловеческую силу великана.

На средней койке под грудой одеял лежал какой-то матрос. Но шло время, и таинственное очарование этой сцены постепенно развеялось...

Гео сел и протер глаза.

Свет горящей лампы разогнал предрассветную тьму, и теперь клочки ее жались в углах кубрика. Выглянув из-под нависающей над ним койки, поэт увидел посреди кубрика сухопарого боцмана.

— Эй, ты, — обратился Джорде к одному из матросов, — подъем! Пора за работу!.. Снимаемся с якоря.

Матрос с неохотой поднялся со смятой постели.

Боцман подошел к следующему.

— Подъем, пес паршивый!.. Подъем, кому говорю!.. Отплываем.

Повернувшись, боцман встретился взглядом с Гео.

— А ты чего ждешь? Особого приглашения? — спросил он у поэта. — Отплываем. Не слышал, что ли?.. Хотя, нет, ты как раз спи. До тебя очередь еще дойдет, а сейчас мне нужны опытные матросы.

Джорде ухмыльнулся и стал будить следующего бедолагу.

— Э... Да от тебя несет, как из винной бочки!.. Ну-ка, очнись... Отплываем! Отплываем!

Странный я видел сон, — сказал, обращаясь к Михайло, Гео, как только боцман вышел из кубрика. — Жрица... Туман... Молочная вода...

Гигант, свесившись со своей койки, посмотрел вниз.

— Ты тоже это видел?

Оба приятеля повернулись к Змею.

— Твои проделки, а? — спросил Михайло у маленького воришки.

Змей слез с верхней койки.

— Ты что, собираешься и по ночам морочить нам голову? — спросил Гео.

К этому времени большинство матросов в кубрике было уже на ногах. Один из них — негр — стал будить моряка, спавшего над Гео.

— Эй, Вайти, вставай... Не может быть, чтобы прошлой ночью ты так нализался... Вставай, а то проспишь завтрак. — Молодой матрос снова потряс спящего спящего за плечо. — Эй, Вайти!

Закутавшийся в одеяло Вайти не отвечал. Матрос еще раз тряхнул его хорошенько, но тот даже не пошевелился, только одеяло сползло с лица. Глаза Вайти были раскрыты и давно уже остекленели, рот широко открыт.

— Вайти! — снова позвал чернокожий матрос и, наконец поняв, что произошло, медленно отступил от койки с мертвецом.

Через три часа после выхода из порта корабль попал в сильный туман. Михайло поставили на вахту сразу после завтрака, но никто в первое утро плавания не побеспокоил ни Змея, ни Гео. Маленький четверорукий воришка куда-то ускользнул, и Гео не оставалось ничего другого, как бродить по кораблю в одиночестве. Когда он проходил под шлюпками, раздался тяжелый топот босых ног по мокрой палубе. К поэту подбежал Михайло.

— Эй, — ухмыльнулся гигант. — Что ты здесь делаешь?

— Да я и сам не знаю, — пожал плечами Гео.

Михайло тащил на плече бухту каната. Он надел ее на руку. Сейчас, переводя дыхание, он прислонился к фальшборту и вгляделся в клубы белого тумана.

— Плохое начало плавания... С кем ни говорил, никому это не нравится.

— Михайло, ты знаешь, что убило этого малого?

— Может, да, а может, и нет, — ответил гигант. — А как ты считаешь, что это могло быть?

— Помнишь сон?

Михайло поежился, словно за шиворот ему попала огромная капля ледяной воды.

— Да.

— Такое впечатление, будто все это мы видели чьими-то глазами.

— Наш маленький четырехрукий друг видит мир довольно странно, если ты об этом.

— Михайло, Змей здесь ни при чем. Я спрашивал его перед тем, как он ушел осматривать корабль. Это кто-то другой. Воришка лишь воспринимал образы и передавал их в наши головы. Что ты видел в самом конце?

— Если честно, — Михайло поправил бухту каната, — мне кажется, я смотрел на койку Вайти.

— А кто должен был спать на койке бедного Вайти?

— Змей?

— Правильно. Как думаешь, может, Вайти убили по ошибке вместо Змея?

— Возможно. Но зачем и кто это сделал?

— Тот, кто хотел убить Змея... Не исключено, что он же и вырезал ему язык.

— По-моему, мы так и не выяснили, кто это.

— Человек, которого ты знаешь, Михайло, — продолжал Гео. — Тот, с кем ты раньше плавал на этом корабле...

— Думаешь, я не присматривался? Кроме боцмана я никого не знаю, — покачал головой гигант. — Лица все незнакомые, кроме одного, которого я вроде бы видел в одном из прибрежных кабаков. Я ни одного матроса не знаю по имени.

— Вспомни, Михайло, с кем из команды этого корабля ты плавал раньше, — снова спросил Гео более настойчиво.

— Джорде! — Михайло резко повернулся. — Значит, ты имеешь в виду боцмана?

— Вот именно, — кивнул Гео.

— Ты думаешь, он пытался убить Змея? Почему же мальчишка ничего нам не сказал?

— Потому что боялся вовлечь нас в неприятности... Возможно, он прав.

— Как это? — удивился Михайло.

— Послушай, вначале я решил, что убийца — жрица. Но чем больше я об этом думаю, тем больше сомневаюсь. Но раз боцман вызывает подозрение, то, может быть, они заодно? Зачем он заходил в каюту к жрице Арго вчера вечером, когда там были мы?

— Он мог поступить точно как мы: проходил мимо и услышал шум. Если ночью мы смотрели его глазами, то надо сказать, он видит мир ужасно забавно.

— Или он тоже из Странных, как Змей, который «забавно» слышит? Не всякая странность лежит на поверхности и сразу видна, — задумчиво проговорил Гео.

— Может быть.... Может быть... — Михайло задумался, а потом, словно вспомнив что-то, заторопился. — Ладно, у меня работа, не могу же я стоять здесь весь день. А ты подумай еще, друг мой, и я с радостью выслушаю твои рассуждения... Пока. — Гигант снова поправил бухту каната на плече и растаял в тумане.

Гео еще немного побродил по палубе, а потом решил отыскать Змея. Лестница вела на верхнюю палубу, и, поднимаясь по ней, он увидел смутные очертания высокой фигуры, скрытой туманом.

На мгновение поэт замер, а потом двинулся дальше.

— Эй, — позвал он.

Человек, стоящий у фальшборта, повернулся, и Гео узнал капитана.

— Доброе утро, — обратился Гео к капитану. — Я думал, это боцман.

Не сразу капитан ответил:

— Доброе утро... В чем дело?

— Я не стану вас беспокоить, если вы...

— Говори. Что там у тебя?

— Сколько времени нам понадобится, чтобы доплыть до Эптора?

— Две с половиной недели. А может, и меньше, если ветер не изменит направление.

— Понятно, — кивнул Гео. — У вас есть какое-нибудь представление о географии Эптора?

— Боцман — единственный человек на борту, который побывал на этом острове и вернулся живым... Если не считать жрицы Арго.

— Боцман?.. Неужели?

— Во время кораблекрушения его выбросило на берег Эптора. Но он сделал плот, долго дрейфовал в открытом море, где ему улыбнулось счастье — его подобрал корабль из Лептара.