— Пойдем-ка, парень, — приказал я. — Разберемся с этой грудой тряпья внизу. Санди, ты сможешь сам тут все закончить?

Санди лишь усмехнулся и запустил руки во внутренности механизма.

Как только двери лифта закрылись, Ратлит снова спросил:

— Так ты одолжишь мне корабль, а, Вим?

— Это корабль Санди, — твердым голосом объявил я.

— Ты скажи ему, и тогда он мне его одолжит.

Я засмеялся.

— Ты лучше расскажи мне, как чувствует себя тот золотистый. Он пришел в себя? Подозреваю, что именно для него ты выпрашиваешь корабль... Так что это за парень?

Ратлит впился пальцами в сетчатую стенку лифта и откинулся назад.

— Существует только два типа золотистых. — Он начал покачиваться из стороны в сторону. — Плохие и глупые.

Его слова прозвучали совершенно банально. Так считали все обитатели Пересадочной Станции.

— Надеюсь, твой золотистый — глупый, — заметил я, подумав о тех двух, что испортили мой рабочий день.

— Это хуже? — вздрогнул Ратлит.

Если золотистый был не таким уж плохим, он обладал некой странной беззаботностью и с легкостью мог причинить вред другим людям. Помните, я рассказывал, как один из них едва не протаранил корабль, на котором я летел?

— Он... — Ратлит замолчал, словно обдумывая свой ответ. — Он невероятно глуп.

— Вчера ты ненавидел их. Сегодня ты хочешь отдать корабль одному из них. Как тебя понимать?

— У него никогда не было своего корабля, — печально протянул Ратлит — так, словно это полностью оправдывало изменение его точки зрения. — А из-за болезни ему тяжело найти работу, а тем более заработать на свой собственный корабль.

— Понятно...

Лифт опустился на силиконовую подушку. Я открыл дверь, и мы направились в мой офис.

— А что было тогда, после того, как я ушел? Если засидеться у Алегры, вечер можно считать потерянным.

— Наверное... А мне в самом деле больше придется спать, после того как мне исполнится тридцать пять?

— Ты не увиливай, а расскажи, что случилось.

— Ладно... — Ратлит уставился на косяк двери офиса, словно ему было неудобно вспоминать наркотические видения. — После того как ты ушел, я с Алегрой немного поболтал. А потом мы заметили, что золотистый пришел в себя и прислушивается. Он объявил нам, что мы прекрасны.

От удивления у меня брови поползли вверх.

— М-м-м-м-м?

— Ему очень понравилось то, о чем мы говорили. И тогда он решил, что мы самые прекрасные люди из тех, кого он встречал. «Что ты видишь?» — спросили мы у него. И он начал рассказывать нам. — Ратлит затаил дыхание, словно подбирая нужные слова, но потом продолжал: — Ох, Вим, ну и глюки были у него! Ну и фантазия! Картины, которые открылись ему, показались бы мне настоящим адом. А когда он услышал наши голоса, то решил, что попал на небеса! По мере того как он говорил, Алегра воплощала его фантазии в реальность... Она использовала свои навыки психиатра!

— Звучит так, словно в мире Алегры есть что-то реальное.

— Нет, конечно! — неистово возразил мальчик. — Все, что скрывается в жилище Алегры, — галлюцинация, Вим. Ты же понимаешь, что там все ненастоящее. — Здесь его голос сорвался октавы на две. — Но была среди фантазий золотистого одна, о которой я должен тебе рассказать... Он вообразил огромную тварь... живую и мертвую в то же время. Она напоминала звезду... Порождение иной галактики. И, слыша описание этой твари, я понимал, что она не реальная, но я... я слышал ее... пение! — Глаза мальчика широко раскрылись. Они были зелеными. Чистыми. Я почувствовал зависть к тому, кто мог своими рассказами произвести такое впечатление на Алегру и Ратлита. — Итак, мы решили оставить его у Алегры, — продолжал мальчик, его голос необычно сел на длинном «гры». — Мы долго еще болтали после того, как золотистый снова уснул... И еще мы решили помочь золотистому избавить его от кошмаров. Потому что все это... слишком необычно!

— Замечательно!

Прервав разговор, я позвонил куда надо. Потом, тяжело вздохнув, присел на уголок стола, возле которого стоял, беседуя с Ратлитом.

— Когда закончится смена, сходим перекусим — плачу я, — и ты мне расскажешь обо всем подробнее.

— Этот золотистый до сих пор торчит у Алегры, — сказал Ратлит. И на мгновение он показался мне обычным беспомощным маленьким мальчиком. — Я обещал зайти к ним, когда пойду от тебя.

— Ну, иди, — согласился я. Меня туда, кажется, не приглашали.

— Жаль только, что он так глуп, — с грустью вздохнул Ратлит, когда мы вместе вышли из офиса.

Он посмотрел на изуродованное тело, распластавшееся на бетоне. Совсем недавно это был золотистый — владелец корабля, путешествующего между галактиками.

Санди зашел ко мне, когда я разбирал бумаги.

— Настройка закончена. Что скажете, босс? Может, ударим по пиву?

— Хорошо, — удивившись, согласился я. Обычно Санди не соблюдал ритуалы, принятые в обществе. — Хочешь о чем-то со мной поболтать?

— Конечно, — вздохнул он с облегчением.

— У тебя не выходит из головы утреннее происшествие?

— Конечно, — кивнул он.

— Значит, есть причина. — Если честно, мне тоже хотелось с кем-нибудь поболтать. — Происшедшее вполне в духе золотистых. Надменные и глупые — это о них скажет каждый. Другими они быть и не могут, потому что именно эти качества защищают их от полного безумия, когда они пересекают межгалактические просторы, удаляясь больше чем на двадцать тысяч световых лет от нашей галактики.

— Конечно... Я знаю... Я знаю... — Санди начал переминаться с ноги на ногу — видно, почувствовал себя неуютно. — Но я хотел поговорить совсем не об этом.

— Не об этом?

— Угу.

— А о чем же еще? — спросил я, когда так и не получил никаких объяснений.

— Я хотел поговорить о мальчике, который просил у вас корабль.

— Ратлите?

— Да.

— У меня и мысли не было давать ему корабль, — солгал я. — С другой стороны, пока официально он принадлежит тебе.

— Одолжите его этому пареньку, — попросил Санди. — Не волнуйтесь... В общем, я хотел бы поговорить с вами об этом парне.

Забавный этот Санди... Я всегда думал, он считает Ратлита не более чем досадным недоразумением. Так же мне казалось, что Санди искренне беспокоится обо мне. Поэтому его слова разожгли во мне любопытство. Мы говорили всю дорогу, пока шли к бару, и продолжали, пока Санди не выпил два пива. Я-то пил горячее молоко с медом. А после у Санди развязался язык, и он рассказал, почему его заинтересовал Ратлит.

— Понимаете, босс, я много ближе к Ратлиту, чем вы. И дело не только в возрасте. Моя жизнь больше похожа на его, чем ваша. Вы смотрите на него, словно на сына. Для меня он — младший брат. Мне кажется, я понимаю все его выкрутасы. Нет, полностью я его не понимаю, но вижу его насквозь, а вы — нет. Он пережил тяжелые времена, но не такие тяжелые, как вы думаете. Он хочет взять от вас все, что сможет... Я, конечно, имею в виду не деньги.

Откуда такие мысли взялись в голове у Санди, я не знаю. Подобные рассуждения были не в его духе.

— Он не возьмет ничего, если я не захочу ему дать.

— Босс, у вас есть свои дети? — неожиданно спросил Санди.

— Девять, — ответил я. — Были. Они не убегали из дома, потому что их родители жили счастливо... кроме одного. Одна из моих дочерей была слишком чувствительна, чтобы идти той же дорогой, что и остальные. А потом она погибла. Почти все они погибли...

— Ох, — только и сказал Санди. Потом он снова замолчал. Неожиданно он встал, полез в свою сумку и достал трехдюймовый фотоэкран. И это огромный, грязный человек, которого я научил, как с помощью грубого дистанционного манипулятора, не раздавив, поднимать с пола яичную скорлупу. — У меня тоже есть дети! — объявил он. — Посмотрите, вот семь из них.

На фотоэкране застыла группа улыбающихся маленьких обезьянок. По-другому я и назвать их не могу. Все они были прыщавыми. Они двигались то вперед, то назад, смещаясь не больше чем на фут. А когда Санди нажал кнопку, они заговорили. Речь их больше походила на птичий щебет.