Воздух был так тих под ослепительным летним солнцем, что пение птиц и каждый звук были слышны за мили. Сара задумчиво сидела у окна и любовалась великолепным парком, который был разбит Ле Нотром наподобие Версальского. Кроны могучих деревьев зеленым балдахином обрамляли парк замка Шато де ля Мёз. Сам замок стоял уже четыре столетия, а Сара, герцогиня Вайтфилд, жила здесь пятьдесят два года. Она приехала сюда с Вильямом почти девочкой. При этом воспоминании она улыбнулась, наблюдая, как два пса сторожа гонялись друг за другом. Представив, какую радость молодые овчарки доставят Максу, она расцвела в улыбке.

Сара всегда ощущала умиротворение, глядя на парк, в который было вложено столько труда. Вновь вспоминались отчаяние военных лет, бесконечный голод и пустые поля, отдавшие им все, что они могли дать. Ей казалось, что это было совсем недавно… хотя с тех пор прошло пятьдесят лет… половина столетия. Она опустила взгляд на руки, на два перстня с прекрасными крупными изумрудами, с которыми почти никогда не расставалась. Она никак не могла привыкнуть к своим постаревшим рукам. Хотя они, хвала Всевышнему, все еще сохраняли красоту и изящество, тем не менее это были руки семидесятилетней женщины.

Она жила долго и счастливо, слишком долго, думала она иногда… слишком долго без Вильяма… И всегда нужно было что-то сделать, увидеть, подумать о чем-то, что-то спланировать, присмотреть за их детьми. Она была благодарна за прожитые годы, и даже теперь у нее не было ощущения, что жизнь для нее кончилась. Судьба вдруг делала еще один неожиданный поворот, случалось еще какое-нибудь событие, которое невозможно предусмотреть и где необходимо было ее участие. Казалось странным, что они все еще нуждались в ней, хотя часто они обращались к ней для того, чтобы дать ей почувствовать, что она по-прежнему нужна им и может быть для них полезной. А еще были их дети. Она улыбнулась, вспомнив и о внуках. Со своего излюбленного места она могла видеть, как они подъезжали к замку… видела их лица, улыбающиеся и смеющиеся или обеспокоенные, когда, выйдя из автомобилей, они с надеждой смотрели вверх на ее окна. Казалось, они знали, что она будет стоять там, наблюдая за ними. Несмотря на все дела, которые ей предстояло сделать, в день их приезда она всегда находила, чем заняться в своей маленькой изысканной гостиной наверху, пока ждала их. И даже после стольких лет, хотя все они уже были взрослыми, она всегда испытывала легкое волнение, видя их лица, слушая их рассказы и обсуждая их проблемы. Она беспокоилась за них, она любила их, так же как любила их всегда, и в какой-то степени любовь к каждому из них была крошечной частью их огромной любви с Вильямом. Какой он был замечательный человек, лучше, чем можно себе вообразить и о чем можно мечтать. Даже после войны он имел влияние и с ним считались, он был человеком, которого каждый, кто знал его, запоминал навсегда.

Сара медленно отошла от окна, прошла мимо белого мраморного камина, у которого часто сидела холодными зимними вечерами, размышляя, делая записи или сочиняя письмо кому-нибудь из своих детей. Она часто звонила им в Париж, Лондон, Рим, Мюнхен, Мадрид, но очень любила писать письма.

Она стояла, глядя на стол, покрытый поблекшей парчой, прекрасный образец старинной работы, которую купила много лет назад в Венеции, и осторожно поднимала наугад фотографии, чтобы лучше разглядеть их. И перед ее мысленным взором ожил тот самый момент в день их свадьбы. Вильям смеялся над какой-то шуткой, сказанной одним из гостей, а она смотрела на него влюбленными глазами, застенчиво улыбаясь. Счастье переполняло ее, и ей казалось, что сердце не выдержит и разорвется от нахлынувших на нее чувств. На ней было бежевое атласное платье, отделанное кружевом, модная кружевная шляпа с небольшой вуалью, в руках она держала букет орхидей. Их обвенчали в доме ее родителей. На небольшой церемонии бракосочетания, кроме них, присутствовали лишь близкие друзья ее родителей. Томпсоны устроили скромный, но изысканный прием, на котором собралось около сотни гостей. На этот раз не было подружек невесты, не было шаферов, не было огромного праздничного торжества, юношеской неумеренности. Только сестра в прекрасном голубом платье из атласа и роскошной шляпе от Лили Даше сопровождала ее. Их мать была в коротком изумрудно-зеленом платье. Сара улыбнулась при этом воспоминании… Платье матери было почти такого же цвета, как два ее изумруда. Как довольна была бы мать ее жизнью, если бы она только была жива.

Здесь стояли также другие фотографии, фотографии ее детей в детстве… чудесная фотография Джулиана с его первой собакой… и Филиппа, который выглядел ужасно взрослым, хотя ему тогда исполнилось только девять лет, — он впервые попал в Итон. И Изабель на юге Франции, когда ей не было еще двадцати… и каждый из них на руках у Сары, когда они только что родились. (Глядя на фотографии Сары с новорожденным малышом, Вильям тайком смахивал слезу.) И фотография крошечной Элизабет… стоящей рядом с Филиппом, фотография была такой желтой, что ее с трудом можно было рассмотреть. И как всегда, слезы выступали на глазах Сары, когда она рассматривала фотографии и предавалась воспоминаниям. Ее жизнь была счастливой и полнокровной, но не всегда легкой.

Она долго стояла, глядя на фотографии, вспоминая те мгновения, думая о каждом из них, осторожно приводя их в порядок и в то же время пытаясь отогнать те, что больно ранили.

Она была высокой и грациозной, с гордо посаженной головой. Когда-то черные как смоль волосы теперь стали снежной белизны. Огромные зеленые глаза были такого же цвета, как ее изумруды. Только Изабель унаследовала от матери такие глаза, но даже у нее они не были такими темными, как у Сары. Но никто из них не обладал ее силой и величием, ни у кого из них не было ее твердости, решительности, той силы, которая помогла ей выдержать все, что выпало на ее долю. Их жизненные пути оказались легче, и она была благодарна за это судьбе. Однако Сара задумывалась, не избаловало ли их ее постоянное внимание, не была ли она слишком снисходительна к ним и не сделала ли этим их слабее. Но никто не назвал бы слабым Филиппа… или Джулиана… или Ксавье… и даже Изабель… Однако у Сары было то, чего не было ни у кого из них, такая сила духа, которая, кажется, исходила от нее, когда за ней наблюдали. Таким же был и Вильям, только более экспансивным и с большим жаром наслаждающимся жизнью. Еще он был бесконечно добр. Сара отличалась спокойным характером, преображаясь только в обществе Вильяма. Он пробуждал в ней все лучшее. Она часто говорила, что он ей в жизни дал все. Она улыбнулась, глядя на зеленые газоны, вспоминая, как все начиналось. Казалось, что прошло всего несколько часов… несколько дней с тех пор, как все началось. Трудно поверить, что завтра ей исполняется семьдесят пять лет. В замок съезжались дети и внуки, чтобы отпраздновать ее юбилей, а послезавтра прибудут сотни знаменитых и важных гостей. Торжество все еще казалось ей ненужным, но дети настояли на своем. Джулиан все организовал, и даже Филипп звонил ей из Лондона полдюжины раз, чтобы убедиться, что все проходит гладко. А Ксавье поклялся, что, где бы он ни был, в Ботсване, или в Бразилии, или Бог знает где еще, он прилетит непременно. Теперь она с волнением ждала их, стоя у окна и затаив дыхание.