— Не говори таких вещей, — возмутился он. — Кроме того, поскольку ты владелица ювелирного магазина, люди будут смотреть, что ты носишь. Мы должны покупать уникальные украшения, — заметил он с усмешкой, такая перепектива забавляла его. Ему нравилось баловать ее. Эту черту Вильям унаследовал от отца, которому нравилось покупать драгоценности жене.

Сара надела колье и снова легла в постель, а Вильям восхищался своей женой в новом украшении.

— Дорогая, тебе всегда следует ложиться в постель в бриллиантах, — пошутил он, целуя ее, потом провел губами по ожерелью.

— Как ты думаешь, оно будет иметь успех? — пробормотала она, обнимая его.

— Оно уже имеет успех, — прошептал он, и они оба до утра забыли о магазине.

На следующий день газеты были полны сообщений об открытии магазина, перечислялись все важные персоны, почтившие своим присутствием это событие. Особо было отмечено присутствие герцога и герцогини Виндзорских. Приводились описания драгоценностей, рассказывалось, как элегантны были Сара и Вильям. Все было великолепно.

— У нас огромный успех! — заметила с усмешкой Сара, сидя за завтраком в одном бриллиантовом колье. Ей было почти тридцать три года, однако возраст не сказался на ее фигуре. Сара сидела на стуле, положив ногу на ногу, волосы были заколоты высоко на голове, а бриллианты сияли в лучах утреннего солнца. Вильям с довольной улыбкой любовался ею.

— Знаешь, моя дорогая, ты прекраснее той безделушки, что у тебя на шее.

— Спасибо, любимый. — Она наклонилась к нему и поцеловала, и на этом закончился их завтрак.

Днем они заехали в магазин, дела, кажется, шли успешно. Эмануэль сказала, что они продали еще шесть украшений, некоторые из них были очень дорогими. Приходила также любопытствующая публика. Две очень влиятельных персоны сделали покупки, один для своей любовницы, другой для жены. С последним Эмануэль договорилась пообедать. Он крупный чиновник в правительстве, невероятно красив и был хорошо известен своими любовными связями. Эмануэль сочла, что было бы любопытно встретиться с ним хотя бы раз. Это никому не причинит вреда. Он взрослый человек, а она не девственница.

Вильям и Сара ненадолго задержались в магазине, чтобы посмотреть, как идут дела, а вечером, все еще взволнованные, они вернулись в замок. Дома, сидя в постели, Сара с воодушевлением принялась за эскизы украшений, которые ей хотелось бы сделать. Они не могут всегда рассчитывать на успех в поисках уже готовых уникальных экземпляров. Она хотела посетить аукционы в Нью-Йорке и Лондоне. Сара знала, что Италия славится своими ювелирами. Внезапно у нее появилась тысяча дел. Она всегда советовалась с Вильямом. У него прекрасный вкус и тонкое понимание прекрасного.

К осени их усилия принесли плоды. Магазин пользовался успехом, было выполнено несколько украшений по ее эскизам. Эмануэль сказала, что публика от них просто без ума. У Сары был опытный глаз, а Вильям разбирался в драгоценных камнях, и они тщательно выбирали их. Сара привлекала к работе лучших мастеров. Вещи моментально разлетались из магазина. В октябре она сделала больше рисунков, надеясь, что к Рождеству украшения будут готовы. Эмануэль сильно увлеклась Жан-Шарлем де Мартеном, ее другом из правительства, но пресса еще не добралась до них, поскольку они проявляли исключительную осторожность. Встречи всегда происходили у нее дома.

Сара не могла поверить, что можно быть настолько занятой. Они все время ездили в Париж, по-прежнему останавливаясь в «Ритце», у нее просто не было времени подыскать квартиру. К Рождеству она буквально выбилась из сил. В магазине дела шли превосходно. Вильям подарил ей изумительное рубиновое кольцо, принадлежавшее раньше Мэри Пикфорд. На Рождество они уехали в Вайтфилд и хотели взять Филиппа с собой в Париж, но были совершенно разочарованы, когда мальчик захотел остаться в Вайтфилде.

— Что нам с ним делать? — грустно спросила Сара, когда они снова вернулись домой. — Просто трудно поверить, что он родился и вырос во Франции, он хочет все время жить в Англии. — Ей невыносимо было терять его. Несмотря на занятость, у нее всегда нашлось бы для него время, но, кажется, родители его почти не интересовали. С Францией у него были связаны воспоминания о немцах и одиноких годах без отца.

— Вайтфилд у него в крови, — пытался утешить ее Вильям. — Он отвык от Франции. Ему десять лет, и он не хочет расставаться со своими друзьями. Через несколько лет ему снова будет хорошо здесь. Он может поступить в Сорбонну и жить в Париже. — Но Филипп уже говорил о том, что намерен поступить в Кембридж, как его отец, и Сара чувствовала, что в каком-то отношении они уже потеряли его. Отчуждение сына угнетало ее. Когда они вернулись в замок, она сильно простудилась. Месяц назад она тоже перенесла простуду и была измучена предрождественской суетой.

— Ты плохо выглядишь, — с беспокойством заметил ей Вильям, когда в новогоднее утро она спустилась вниз. Он был уже на кухне и готовил кофе.

— Спасибо, — угрюмо отозвалась Сара и спросила его, как он думает, не будет ли Филипп рад, если они купят еще лошадей.

— Сара, перестань о нем беспокоиться. У детей должна быть своя жизнь, независимая от родителей.

— Он еще маленький мальчик, — с горечью сказала она, и на глаза у нее неожиданно навернулись слезы. — И он единственный мой ребенок.

Тут она расплакалась по-настоящему, вспомнив о маленькой девочке, которую потеряла во время войны, дорогой малышке, которую так горячо любила, а этому мальчику она больше не нужна. Когда Сара думала об этом, ей казалось, что сердце разрывается на части. Он так далеко от нее, и у нее больше нет детей. Она ни разу не забеременела с тех пор, как Вильям вернулся из Германии. Доктора говорили, что у них могут быть дети, но пока этого не произошло.

— Моя бедняжка, — утешал ее Вильям, обнимая. — Он гадкий мальчишка, раз он так ведет себя.

Вильяму самому не удалось сблизиться с сыном, хотя он изо всех сил старался. Очень трудно, вернувшись с войны, встретить шестилетнего мальчика и установить с ним дружеские отношения. Вильям чувствовал, что они теперь никогда не будут близки. И он полагал, что Филипп никогда не простит его. Мальчик словно обвинял Вильяма в том, что он ушел на войну, оставив их одних, так же как Сару он винил в смерти сестренки. Он никогда не говорил об этом открыто после вспышки на похоронах, но Вильям чувствовал его настроение, однако никогда не делился своими ощущениями с Сарой.