Однако, теперь я понимала, что так просто эта история уже не закончится.

— Кройден… — задумчиво прошептала я в сумеречную тишину комнаты.

Именно он, кузен Сева, стал причиной всего произошедшего. Можно было бы презирать его за подлость, можно было бы ненавидеть за все, что он сделал. Однако ненависти почему-то не было. Просто теперь я отчетливо понимала, что, как бы Сев не старался оградить меня от своего кузена, рано или поздно нам с ним все же придется встретиться лицом к лицу. И тогда у нас будет только один выход — либо он, либо я.

Я вздохнула.

Если верить Хирату, то изрядное количество народа предпочло бы, чтобы это, все-таки, была я.

Потому что теперь я — их новый Альфа-Страж.

Видимо, решив дать мне время прийти в себя после чересчур богатого событиями дня, никто из моих спутников так больше и не побеспокоил меня до самого рассвета. Я же, вопреки собственным ожиданиям, ухитрилась даже довольно-таки сносно выспаться. Наверное, знание правды, какой бы невероятной она ни была, действовало на мой организм успокаивающе.

Выскользнув поутру из своей комнаты и обнаружив рядом с дверью лестницу, ведущую на первый этаж гостиницы, я тут же спустилась по ней в общий зал. Там было практически пусто, если не считать пары ранних приезжих за столиком в углу. Ну, и еще оборотня, неподвижно замершего у противоположной стены и уставившегося куда-то в окно невидящим взглядом. Мысли его, казалось, были где-то очень далеко отсюда.

Я осторожно приблизилась, не уверенная, стоит ли мне нарушать сейчас его одиночество.

Сев глубоко вздохнул, выходя из задумчивости, и обернулся ко мне.

— Доброе утро.

— Доброе утро, — эхом откликнулась я, чувствуя при этом какое-то странное, непривычное смущение. После всего, что рассказал мне вчера русоволосый оборотень, я все еще была немного растеряна и не знала, как мне теперь себя вести с Севом. Что, вообще, должны делать эти самые Альфа-Стражи… или как там их называют?

Всё это до сих пор казалось мне немного нереальным. С другой стороны, чувствовать себя некоей диковинной, редко встречающейся в природе полумифической личностью мне было уж точно не впервой.

Сев продолжал внимательно и словно бы немного настороженно смотреть на меня, не произнося ни слова. Его глаза изучали меня с каким-то странным, несвойственным оборотню выражением — будь передо мной сейчас кто-нибудь другой, я бы сказала, что это была неуверенность. И это тоже было странно, тем более, что причиной этой неуверенности, судя по всему, была именно я. Он что же, всерьез ожидал, будто после всего, что узнала, я просто тихо сбегу поутру? Ну уж нет, не дождется.

Он не задал мне ни единого вопроса по поводу нашего вчерашнего разговора с Хиратом, хотя лично я была уверена, что его это должно было интересовать. Впрочем, тут же вспомнила я, ему ведь и не нужно было больше ни о чем спрашивать. Вся моя память теперь была открыта перед ним, как на ладони. И, может быть, мое отношение ко всему происходящему он понимал сейчас даже лучше, чем я сама.

Что ж, пожалуй, так было даже проще.

Словно в ответ на мои мысли, оборотень вдруг молча протянул мне руку. На его раскрытой ладони лежал злополучный медальон.

— Вот, надень, — голос его, мне показалось, звучал как-то немного виновато. — Я его починил. Цепочка, правда, стала теперь немного короче…

Некоторое время я просто молча смотрела на него, даже не делая попытки взять медальон в руки. А потом неожиданно для себя самой сказала:

— Он мне больше не нужен.

И в ту же секунду поняла, что это действительно правда. По какой-то причине медальон вдруг действительно перестал быть мне так уж необходим. Губы сереброволосого оборотня едва заметно дрогнули в улыбке, однако руки он не убрал.

— Надень, — повторил он негромко. — Надень и не снимай ни при каких обстоятельствах… Мне так будет спокойнее.

Я поняла, что он имеет в виду, и, в конце концов, взяла из его ладони серебряную ладанку и молча надела на шею. Цепочка действительно стала немного короче, но это совсем не мешало.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Сев.

— Как обычно. Удивлена и немного сбита с толку обилием новостей.

Оборотень против воли улыбнулся.

— Вообще-то, я имел в виду, как твоя голова…

— На месте, как не странно, — я пожала плечами и, подумав, забралась на подоконник рядом с Севом. — Хотя, полагаю, она предпочла бы, чтоб впредь с ней обращались более деликатно.

Вся моя внезапно возникшая скованность быстро таяла. Передо мной был все тот же, прежний Сев, а значит, мне тоже не нужно было пока меняться. Это меня устраивало. Взгляд оборотня, все еще обращенный на меня, словно в ответ на мои мысли, снова затеплился привычной мягкой улыбкой.

— Ты считаешь, что медальон сможет всерьез защитить меня от Кройдена? — спросила я у него. — Знаешь, после того, что ты вчера сотворил…

Оборотень поморщился.

— Прости за это. Я ведь помню, что обещал тебе никогда так не делать.

— Ладно, — вздохнула я. — Я ведь тоже уже нарушала свои обещания. Будем считать, что мы квиты… Впрочем, если ты попытаешься когда-нибудь проделать это снова, то наверняка познаешь весь ужас моего чародейского гнева. Что там ваша даргианская история говорит по поводу королей, превращенных в лягушек?

— Об этих неудачниках история деликатно умалчивает, — честно признался Сев.

— Так что насчет медальона? — снова вернулась я к первоначальному вопросу.

— Не волнуйся на этот счет, — отозвался оборотень. — Кройден не сможет пробить его защиту.

— Но ты же смог, — возразила я.

— Это потому что я сильнее.

— Серьезно?.. И намного?

Сев, помедлив, кивнул.

— Намного. Фактически, на данный момент я один из четырех самых сильных телепатов на континенте. Но с остальными тремя ты вряд ли встретишься в ближайшем будущем, так что носи медальон, не снимая.

— Что, правда, один из самых-самых? — я посмотрела на оборотня с новым интересом.

Тот молча кивнул — без самодовольства, просто констатируя факт — и я тут же ему поверила. Успокоившись по поводу безопасности медальона, я переключилась на более насущные проблемы.

— Как насчет завтрака? Мне кажется, будто я уже сутки ничего не ела.

— Так и есть, — с усмешкой отозвался Сев и протянул мне руку, помогая слезть с подоконника. — Пойдем-ка, разыщем хозяина. Все равно, скоро уже остальные подойдут.

Остальные действительно скоро подошли. Хират и Грейн, завидев меня рядом с Севом, тут же заулыбались, а на лице Йана отразилось нешуточное облегчение по поводу того, что я все-таки жива.

Сам кузнец, тем не менее, выглядел мрачновато. Похоже, лезть в драку с сереброволосым оборотнем, и впрямь, было не слишком удачной идеей. Однако, как оказалось, только парой вывихов злоключения нашего кузнеца в Лакосте не ограничились. Как поведал нам за завтраком сам Йан, его жеребец, Тэммиэн, до сих пор по какой-то причине изображавший из себя пай-мальчика, решил, наконец, сегодня ночью дать волю своему дурному характеру. Поэтому после полуночи со стороны конюшни неожиданно донесся шум, грохот и злобное лошадиное ржание. Постояльцы вместе с конюхами забегали по коридорам, разыскивая хозяина взбесившейся твари, а утром один из них выставил Йану счет за порчу некоего ценного сундука, оставленного им на хранение в конюшне и, по злосчастию, разбитого копытами взъярившегося жеребца. В конце концов, кузнец вынужден был расстаться с несколькими золотыми монетами из своего кошелька, лишь бы только избавиться от надоедливого жалобщика. К счастью, кроме сундука да пары перегородок в стойлах, никто особо не пострадал. Только мальчишка-конюший все еще нервно вздрагивал и испуганно оглядывался по сторонам при каждом громком стуке.

Кузнец еще делился с нами подробностями ночного происшествия, когда Сев вдруг перестал есть и, отвернувшись от остальных, пристально уставился куда-то в зал. Проследив за его взглядом, я увидела чуть дальше, за столиком у окна, довольно потертого субъекта неопределенного возраста, сидящего в обнимку с кружкой пива. Очень колоритного субъекта, надо сказать. Его длинные седые волосы были схвачены сзади в аккуратный конский хвост, на манер орук-тайских мастеров-мечников. Поношенная одежда, определенно знававшая лучшие времена, ловко сидела на поджарой и на удивление крепкой для его возраста фигуре. Судя по осанке, ему можно было бы дать лет тридцать-тридцать пять, но изборожденное морщинами лицо неумолимо накидывало еще десятка три годков сверху. Тем не менее, назвать этого человека стариком как-то язык не поворачивался. За плечами мужчины — даже здесь, за столом — маячила длинная рукоять меча, выдавая откровенно наплевательское отношение хозяина к какому-либо этикету. И меч этот, похоже, тоже был весьма не нов.