Вексенн сглотнул.

— Это Королева Птиц, ее еще зовут Вороной Бури. На стоящее ее имя — Лессис. Репутация у нее весьма зловещая.

— Да, могу себе представить. Чрезвычайно деятельная персона. Я с интересом наблюдал за ней с момента ее неожиданного появления в городе.

Вексенну оставалось только гадать, каким образом Лапсор ухитрялся следить за Лессис, не покидая подвалов Оленьего Чертога. Но он, кажется, и вправду был осведомлен обо всем происходившем в далеком Марнери. Воистину этот эльфийский лорд обладал поразительным могуществом. Но тем не менее Фалтус едва ли не жалел, что обратился к нему за помощью. По его глубокому убеждению, любые действия, способные привлечь внимание Серой Леди, были величайшей глупостью. О ней ходило множество легенд — одна страшнее другой.

— Мы расставим ей ловушку, — с веселой доверительностью заявил Лапсор. — Прямо здесь. Я знаю наживку, на которую она непременно клюнет.

— Здесь? — Тревога Вексенна прорвалась наружу и зазвучала в его голосе.

— Да.

— Это абсолютно необходимо?

Лапсор недоуменно фыркнул:

— Друг мой, объясни мне следующее. Если ты, зная, кто я таков, не боишься встречаться со мной, почему, во имя ада, тебе внушает страх какая-то глупая старая ведьма?

Вексенн беспомощно развел руками.

— Нет, мой друг, — на огромном лице появилась дружелюбная улыбка, — тебе нечего опасаться. Я справлюсь с ней. Ведьмы, шаманы, маги — я повидал их без счета, и все они были втоптаны мною в прах.

Сальва Ганн укрепился в намерении бежать как можно скорее и как можно дальше.

— Ни одному смертному созданию не дано сравняться со мною силой.

— О да, — согласился Вексенн, — разумеется.

Ему оставалось лишь надеяться, что эльфийский лорд прав. В противном случае дело обернется для него двадцатью пятью годами каторжных работ на островах Гуано.

— У меня есть план, так что слушайте внимательно.

— Да, но как насчет Портеуса? Он только усмехается, но так и не вымолил ни слова с тех пор, как вы его… э…

— Воодушевил?

— Да, именно.

— Мне подумалось, что ему лучше не слышать ваш печальный рассказ о неудаче на поле боя. Его можно пробудить в любой момент. Хотите — сделаю это сейчас?

— Нет, не стоит. Пусть посидит так еще немножко.

У Вексенна голова шла кругом. Сальва Ганн вновь покосился на Глэйвса. Тот вовсе не спал, глаза его были открыты, но совершенно пусты.

Лапсор вернулся к изложению своего плана:

— Эта ведьма очень привязана к одной молодой женщине. Часто посещает ее, и вообще… Ведьма находится под охраной, а эта особа — нет. Мы похитим ее и доставим сюда. Мне, так или иначе, нужна для опытов молодая, но уже рожавшая самка человеческого вида. Похищение будет совершено так, чтобы остался след, который приведет ведьму сюда. А уж как только она появится, мы ее уничтожим.

— Но почему вы считаете, что она появится?

— Из-за этой молодой женщины. Скорее всего, она ей не только друг, но и любовница. Эти старые ведьмы частенько заводят себе молоденьких любовниц, вы разве не знали?

Вексенн старался об этом не думать.

— Нет, не знал, но такое вполне возможно.

— Так или иначе, подруга она или любовница, эта молодая женщина значит для колдуньи очень много. Но при этом ее никто не охраняет, она свободно разгуливает по улицам одна. Такой глупостью нельзя не воспользоваться.

Лорд Лапсор одарил собеседников леденящей улыбкой.

Восточнее Посилы, в лесу, стоял лагерем Сто девятый марнерийский драконий. В котлах походной кухни булькала каша, а драконопасы доставали акх из неприкосновенного запаса. Запас этот был прискорбно мал, но измученным драконам требовался отдых, а на голодный желудок они бы просто не заснули.

Как ни странно, виверны не донимали мальчишек жалобами. Они понимали, что во время такого похода — когда долгий марш сменяется скоротечной битвой, а сразу после битвы вновь следует марш — доброй еды ждать не приходится.

Они уже укладывались спать, когда услышали цокот копыт. При свете факелов мимо проследовало подкрепление: три сотни талионских кавалеристов. Следом за ними на дороге появился обоз из дюжины фургонов. Скрипели тележные оси, возницы щелкали кнутами. Звуки эти внушали надежду на то, что поутру можно будет получить что-нибудь получше постной овсянки.

Подъехал Урмин. Командор хотел лично поблагодарить эскадрон за проявленную доблесть.

— Мы одержали победу в первую очередь благодаря вам. Ваше мужество и искусство позволили отразить кавалерийскую атаку. Прославленный Сто девятый заслужил еще одну боевую звезду.

Драконы дружно клацнули челюстями. По их мнению, Урмин проявил себя наилучшим образом. Он пошел на риск, но рисковал не наобум. За его действиями стоял точный расчет. Лишь благодаря ночному броску через лес им удалось неожиданно обрушиться на врага и разгромить его.

— Хотел бы я сказать что-то другое, но, боюсь, сегодня вечером пива не будет.

Драконы малость приуныли. По правде сказать, они ни на что подобное и не рассчитывали, но были огорчены, услышать подтверждение наихудших своих подозрений.

— Но обещаю, что при первой же возможности мы с вами посидим вокруг костра и споем не одну песню, пуская по кругу самый крепкий эль, какой я смогу раздобыть.

Это звучало гораздо лучше. Сонные драконы оживились и одобрительно заурчали. Довольный собой, Урмин отдал несколько распоряжений командиру эскадрона и ускакал. Кузо лучился от гордости. Драконы заснули, а дракониры расселись вокруг костров и принялись чинить снаряжение. Всякий раз после долгого марша кожаные ремни путались, перетирались и лопались.

Релкин усердно трудился над джобогином, грудной ремень которого не в первый раз дал слабину. Маленький Джак занимался подбородочным ремнем шлема Альсебры. Свейн, отчаянно бранясь, пытался соединить два куска лопнувшей полосы кожи, а Мануэль — распутать крепления наручей Пурпурно-Зеленого. Дикий дракон так и не надел наручи нового образца, поскольку стальные цепочки, заменившие кожаные ремешки, натирали шкуру.

Ребята болтали кто о чем, пока молодой Хонт не затронул тему, волновавшую его уже не первый день.

— Хотел бы я знать, почему мы деремся с этими аубинасскими парнями.

Остальные драконопасы удивленно вскинули глаза. Разве не ясно?

— В чем тут проблема? — проворчал Ракама.

— Может, у этого малого ум из башки вышибло? — предположил Свейи.

— Нет, в самом деле, не унимался Хонт. — Я, конечно, всего лишь сирота и вырос в горах, в захолустье, но объясните мне, за что мы сражаемся. Там валяются сотни убитых — почему мы их убиваем? Разве человеческие жизни ничего не стоят?

— Ну, малыш, — заявил Свейн, никогда не упускавший возможности высказаться по любому поводу. — Эти ребята первыми затеяли драку. Ты часом не забыл, что они сделали. Напали на Пятый полк, здорово его потрепали и перебили кучу народу. Затем они захватили Посилу и вторглись в Лукул. Что же нам надо было — сидеть сложа руки?

— Аубинасцы думают, будто они лучше всех прочих, потому как выращивают больше всех зерна, — заметил маленький Джак.

— Вся эта заваруха как раз из-за зерна и началась, — поддержал его Мануэль. — Зерновые магнаты, вот кто мутит воду. Если Аубинас сделается независимым, они смогут попридержать часть урожая и взвинтить цены. Поэтому Империя для них — словно кость в горле.

— Но коли это все затеяли зерновые магнаты, — не унимался Хонт, — чего ради простые парни кладут за них головы? Мы сегодня уложили целую прорву аубинасцев, но я сомневаюсь, чтобы среди них было много зерновых магнатов.

— Солдатам платят, — сказал Энди.

— Не может быть, чтобы платили им всем. Их слишком много. И вообще, они что, очень богаты, эти зерновые магнаты?

— Богаты то богаты, но не настолько, чтобы платить всем и каждому, — пояснил Мануэль. — Они действуют хитрее. Пускают в ход свои денежки, чтобы взбудоражить людей. Каждую мелкую обиду или несправедливость всячески раздувают и используют в соответствии с тем, что стоит у них на повестке дня.