В то самое время, когда Кесептон скакал на юг, в расположении Сто девятого проходило оживленное совещание. Влок, Альсебра и Пурпурно-Зеленый вместе с Мануэлем, Джаком и Свейном обсуждали высказанное диким драконом предложение отправиться вслед за Хвостоломом и помочь ему, что бы он там ни собирался сделать. У Базила возникла проблема — в этом сомнений не было. Так почему бы Сто девятому не попробовать разрешить ее, покуда она не выросла в еще худшую. Хвостолом такой дракон, что никогда не знаешь, во что он еще влипнет.

Пурпурно-Зеленый имел не слишком отчетливое представление об армейской дисциплине но Альсебра и особенно Влок, воспитанные в драконьих домах и всю жизнь служившие в легионах, глубоко чтили уставы и уложения. Сама мысль о пренебрежении впитавшейся в кровь дисциплиной с трудом укладывалась в их головах.

— Пурпурно-Зеленый прав, когда говорит, что враг — это зло, — прогромыхал Влок. — Но ведь если мы уйдем, позиции будут ослаблены.

— У них здесь останется Сто пятьдесят пятый.

— Эта дракониха думает, что здесь сражение уже закончилось, — вдруг сказала Альсебра. — Враг там.

А что это за враг?

— Тот же самый, с которым мы имели дело при Куоше. Какой-то злой эльф. Я чувствую его и чувствую, что его необходимо уничтожить.

Влок и прочие уставились на Альсебру.

— Драконье чутье?

— Глубокое чувство. Такое же, как когда высоко на небе видны красные звезды.

— Этот дракон решил, — заявил Пурпурно-Зеленый, — мы идем. Найдем Хвостолома, а врага убьем.

Мануэль, разумеется, высказался против, Свейн был за, а Джак колебался. Он уже не раз влипал во всякого рода неприятности, и на новые его не тянуло. С другой стороны, Релкин был его другом, а Хвостолом представлял собой живую легенду. Пурпурно-Зеленый неколебимо стоял на своем:

— Мы пойдем на юг, как капитан Кесептон. Хвостолом пошел на юг.

Этот путь ведет в Неллин, — заметил Мануэль. — В самое сердце страны мятежников.

— Если идти, то чем скорее, тем лучше. Они уже на много опередили нас.

Когда Альсебра произнесла эти слова, Джак уже понял, что все решил. Раз Релкин нуждается в помощи, он, Джак, будет рядом с ним.

— Надо помочь, хотя за это мы угодим под трибунал.

Джак был совершенно прав, и все это прекрасно знали. Свейн, разумеется, решил идти. Альсебра судя по всему — тоже. Глубоко обеспокоенный Влок покачал головой:

— Нехорошо уходить. Нарушение устава.

Альсебра непроизвольно обхватила лоб когтистыми руками. Но Хвостолом нуждался в помощи, а потому решение было предопределено. У Пурпурно-Зеленого уже имелся план, который он немедленно изложил:

— Мы вместе заступим в первую стражу. Тогда и уйдем.

— Но тогда не останется караула.

— Оставим на часах Курфа.

Альсебра аж зашипела:

— У этого малого нет и половины мозгов.

— Верно, — согласился Пурпурно-Зеленый — но ему мозгов и не нужно. Если кто нападет, Курф просто поднимет тревогу.

— Уже была одна ночная атака. Мы едва ее отбили.

— Но теперь здесь и без нас будет почти столько же драконов, сколько было перед сражением.

— Нельзя так поступать, — сказал Мануэль все еще колебавшийся.

Пурпурно фыркнул

— Мальчишка вечно говорит «нельзя». Сейчас он не прав. Послушай лучше этого дракона, которому доводилось летать в небесах и охотиться в северных горах.

Мануэль прекрасно знал Пурпурно-Зеленого, но стоял на своем:

— Нас отдадут под трибунал, и все это кончится военной тюрьмой.

— Не посмеют. Мы боевой Сто девятый.

— Как же, не посмеют… — Мануэль воздел руки. Похоже, его карьеру ждало печальное завершение, но выхода не было. Драконопас застонал и махнул рукой. — Что бы эти двое ни затеяли, это сулит неприятности. Большие не приятности. С ними всегда так.

— Весьма вероятно, — согласилась Альсебра.

— Но они наши друзья, не так ли? И нам не остается ничего другого, как идти им на выручку, — заключил Мануэль.

В тот вечер, после ужина, три дракона заступили в первую стражу. Их посты находились в пятидесяти футах перед позицией главных сил. Костры потухли, из лагеря доносился разноголосый храп. В сгустившемся мраке виверны были не видимы. Джак свистнул, и они осторожно заскользили на юг. Огромные драконы спустились в овраг, выбрались на противоположную сторону и скрылись в лесу. Они умели двигаться почти бесшумно, а оружие, чтобы не звякало, предусмотрительно обмотали тряпьем. Их исчезновения никто не заметил.

Оно было обнаружено лишь несколько часов спустя, когда Кузо, вздумав проверить караул, не обнаружил на позиции никого, кроме Курфа. Тот сочинял какую-то мелодию и был всецело поглощен этим занятием. Он знать не знал, что драконы ушли.

Кузо чуть не впал в бешенство, однако совладал с собой. Равно как и с почти непреодолимым желанием надрать Курфу уши. Вместо взбучки мальчишка был отправлен со свежим донесением к генералу Трегору.

Крыша Оленьего Чертога представляла собой особый мир. Боковые скаты покрывала черепица, но плоскую середину устилали медные пластины, изрядно тронутые зеленой патиной. Лагдален и Эйлса на ходу обозревали ландшафт, создаваемый множеством дымоходов и труб. Им требовалось укрыться и отыскать путь наружу.

— Как мы отсюда выберемся? — первым делом спросила Эйлса.

— Найдем путь вниз, который не будет охраняться. А когда стемнеет — выскользнем.

— Значит, придется прятаться до темноты.

— Полагаю, что так.

— Но они знают, что мы поднялись наверх. Поиск начнется с крыши, это уж точно.

— Стало быть, у нас мало времени.

Они, пригибаясь торопливо пробежали по гребню крыши, мимо шести пар дымовых труб, и оказались на площадке между четырьмя цистернами для воды. От этих емкостей отходили водоводы, спускавшиеся в воздушную шахту. Каждая из цистерн имела двадцать футов в длину и шесть в ширину, И от каждой тянулись угловые трубы, скрывающиеся в люках. Лагдален направилась к ближайшему и заглянула внутрь. Но тут донеслись мужские голоса, заставившие ее вскинуть голову. Эйлса приподнялась на цыпочки.

— Туда! — шепнула Лагдален, указывал на пространство между цистернами.

Женщины скрючились в тени огромных резервуаров и навострили уши. Голоса доносились отовсюду — рассыпавшись по крыше, люди перекликались друг с другом. Послышались шаги. Они становились все громче, а потом из-за угла вышел мужчина в кавалерийских сапогах и черной униформе.

В тот же миг Лагдален поднялась и треснула его колотушкой по лбу, да так, что он обмяк и, как куль с овсом, повалился на руки Эйлсы. Они уложили его возле цистерны и затаились на полминуты, которые показались вечностью. Никто не появился — остальные солдаты искали в других местах. Беглянки забрали у оглушенного наемника короткий меч падмасского образца, а из-за голенища извлекли длинный кинжал, вдоль лезвия которого змеился желоб для стока яда. Лагдален поежилась. И даже обрадовалась обнаружив что полость в рукоятке пуста.

Вернувшись к шахте, они исследовали люк. Он был не более шести футов в поперечнике, вдоль стен шахты сбегали вниз и исчезали в темноте медные трубы. Провал был совершенно темным — видимо, он не имел окон и не проходил сквозь освещенные помещения.

— В шахту должен быть доступ, — сказала Лагдален. — Ведь трубы необходимо поддерживать в порядке.

Там наверняка есть дверь или люк — может быть, в самом низу.

— Вниз! — заявила Эйлса, перекидывая ногу через край. Лагдален кивнула: выбирать не приходилось. Она перебралась через край и стала спускаться.

Поначалу карабкаться было не так уж трудно, ибо в шахте имелись скобы, но чем ниже они спускались, тем более липкими и скользкими становились трубы, спертым и сырым — воздух и непроглядней — тьма.

К счастью, скобы и консоли, поддерживавшие сочленения труб, располагались на равном расстоянии, так что, приноровившись, можно было находить опору для рук и ног даже на ощупь. Эйлса, привыкшая лазить по скалам, двигалась впереди.