— Я подозреваю, — заговорила Менолли, то и дело замолкая, чтобы провести очередную линию, — что у тебя... да держи же ты его как следует!., единственный дракон... на всем Перне... которого... они... держи крепче... не опасаются. Ведь Рут'... в конце концов... не жует огненный камень.

Джексом вздохнул, сообразив, что внезапно подскочившая популярность Рут'а может окончательно расстроить их личные планы. Придется, видно, уходить в другое время — если файры не будут знать, в каком времени скрылся Рут', они не смогут последовать за ним. Тут Джексом вспомнил, зачем, собственно, он сюда явился.

— А ведь я прилетел к вам сегодня утром, чтобы получить запись Вансоровых уравнений...

— Да, — Менолли улыбнулась ему поверх крыла извивающегося синего файра, — а кажется, будто это было столько Оборотов назад... Сейчас, только покрасим Дядюшку белой краской, и я сразу же отдам тебе всю пачку. У меня есть еще кое-какие небесные карты для зимнего периода, можешь взять — за то, что ты нам помогал.

В комнату стрелой влетел синий файр и, увидев Джексома, радостно зачирикал.

«Это синий нашего толстяка», — подсказал со двора Рут'.

— У меня всего один синий, и мы его только что пометили...

Или я ошибаюсь? — растерянно спросила Менолли, оглядывая остальных файров.

— Это синий Бранда. Мне пора домой, в Руат. Давно пора вернуться.

— Только будь осторожен, а то встретишься с самим собой, — рассмеялась Менолли. — На этот раз ты выполнял поручение государственной важности.

Усмехнувшись в ответ, Джексом ловко поймал рулон карт, который девушка бросила ему. Откуда ей знать, что у него на уме? Или Менолли догадывалась об их с Рут'ом занятиях? Ладно. Слишком уж он серьезно относится к ее словам — а все потому, что совесть нечиста.

— Ты подтвердишь мое алиби, если Лайтол будет спрашивать?

— Всегда готова, Джексом.

Возвратившись в Руат, Джексом в очередной раз пересказал все новости; его история вызвала у домочадцев не меньше восторга, изумления, гнева и облегчения, чем у арфистов и обитателей Форт-холда. Джексом поймал себя на том, что невольно использует те же обороты, что и Менолли. «Интересно, — подумал он, — скоро ли мы услышим от нее балладу о сегодняшних событиях?»

В заключение он велел всем, кто держит файров, пометить их цветами Руата: красные квадраты на коричневом поле в черно-белом обрамлении. Юный лорд сам проследил, чтобы все было надлежащим образом организовано, и вдруг заметил, что Лайтол все еще сидит в своем тяжелом кресле, пощипывая одной рукой нижнюю губу и устремив глаза в невидимую точку на каменном полу.

— Лайтол!

Управляющий с трудом очнулся от своих раздумий и, нахмурившись, посмотрел на Джексома. Потом вздохнул.

— Я всегда боялся, что раздор с Древними может закончиться войной драконов.

— Но ведь до этого не дошло, Лайтол, — как можно спокойнее и убедительнее проговорил Джексом.

Опекун пристально посмотрел ему в глаза.

— Едва не дошло, дружок. Все висело на волоске. А ведь мы оба — и ты, и я — стольким обязаны Бендену. Может быть, мне стоит отправиться туда?

— Там остался Файндер.

Лайтол кивнул, и Джексом подумал: уж не решил ли управляющий, что он теперь не нужен? Его опекун провел рукой по глазам и опустил голову. Джексом обеспокоенно спросил:

— Лайтол, тебе нехорошо? Может быть, кружку вина?

— Нет, со мной все в порядке, дружок, — Лайтол быстро поднялся. — Наверное, во всей этой суматохе ты забыл, зачем отправился в цех арфистов?

С облегчением убедившись, что Лайтол снова стал прежним, Джексом беспечно заявил, что привез не только уравнения Вансора, но еще и карты, над которыми можно поработать. И до самого ужина горько сожалел об этом — Лайтол тут же засадил его объяснять Бранду и ему самому, как рассчитывать время Падения Нитей.

Учить других — лучший способ усвоить кое-что самому. Джексом убедился в этом поздним вечером, когда, склонившись над грубой картой Южного материка, которую ему удалось достать, стал составлять кое-какие уравнения для себя. Слишком часто на Перне что-то случалось, чтобы можно было с легкой душой отправиться в какое-нибудь наугад выбранное время. И раз уж он решил путешествовать во времени, лучше перенестись по крайней мере на двенадцать Оборотов назад, когда на Южном еще никого не было. Он знал, где искать залежи огненного камня, так что с этим никаких затруднений не возникнет. Звезды уже начали меркнуть, когда Джексом наконец убедился, что найдет дорогу в то время, в котором хочет очутиться.

Перед самым рассветом Джексома разбудили всхлипывания Рут'а. Выбравшись из-под шерстяного одеяла, он босиком зашлепал по холодному каменному полу в драконий вейр. Передние лапы Рут'а подергивались, крылья трепетали — белому дракону снились тревожные сны. Вокруг копошились ящерицы, на многих цветов Руата не было и в помине. Джексом прогнал непрошеных гостей, и Рут', вздохнув, уснул глубоко и безмятежно.

День в Руате начался с того, что во все мастерские и малые холды были разосланы файры с наказом: пометить надлежащим образом всех огненных ящериц и строго-настрого предупредить каждую, как они должны вести себя в Вейрах. Вскоре один за другим стали появляться окрестные холдеры, желавшие внести ясность в сумбурные сведения, полученные от маленьких гонцов. У Лайтола, Бранда и Джексома эти объяснения заняли целый день. Завтра ожидалось Падение Нитей, и началось оно точно в тот момент, который вычислил Лайтол. Это доставило управляющему немалое удовлетворение и к тому же успокоило даже самых недоверчивых холдеров.

Джексом — на этот раз без особого недовольства — занял свое место в строю огнеметчиков, но ни одной Нити не удалось ускользнуть от драконов Форт-Вейра. Юноша утешал себя мыслью, что во время следующего Падения он, быть может, тоже будет летать над землей — верхом на огнедышащем Рут'е.

На третий день после похищения яйца Рут' проголодался и захотел поохотиться. Но файры, предвкушавшие обильную трапезу, слетелись со всех сторон такой тучей, что он прикончил только одну птицу и съел ее сам до последней косточки.

«Не буду убивать для них», — заявил дракон так сердито, что Джексом даже испугался — уж не захотелось ли Рут'у испепелить их!

— Что на тебя нашло? Ведь раньше они тебе нравились! — ласково поглаживая белого, спросил Джексом, когда они встретились на зеленом пригорке.

«Они помнят, как я сделал такое, чего я сам не помню. Я этого не делал!» — глаза Рут'а вращались, сверкая алыми искрами.

— И что же они помнят?

«Я этого не делал, — неожиданно в мысли Рут'а прозвучал оттенок боязливой неуверенности. — Я точно знаю, что не делал. Я просто не мог такое сделать. Ведь я дракон. Я — Рут'! Рут' из Бендена!» — с отчаянием выпалил он.

— Но что же они такое запомнили, а, Рут'? Ты должен мне сказать.

Рут' понурил голову и отвернулся, как будто желая спрятаться. Когда он снова взглянул на Джексома, глаза его были печальны.

«Разве стал бы я брать яйцо Рамот'ы? Я знаю, что не брал его. Ведь я все это время был на озере вместе с тобой. Я это помню. И ты помнишь. Они тоже знают, где я был. Но почему-то решили, что яйцо Рамот'ы взял я».

Чтобы удержаться на ногах, Джексому пришлось уцепиться за шею дракона. Потом он сделал несколько очень глубоких вдохов.

— Покажи мне картины, которые они тебе передали.

Рут' повиновался. По мере того как он мало-помалу приходил в себя, образы становились все четче и яснее.

«Вот что они запомнили», — сказал он наконец и глубоко, с облегчением вздохнул.

Джексом попытался осмыслить увиденное, потом, после минутного размышления, произнес:

— Файры могут помнить только то, что видели. А ты знаешь, когда именно они видели, что ты берешь яйцо Рамот'ы?