Палин проводил глазами уходившего кендера.

— Вы должны поговорить с ним, Золотая Луна, — тихо обратился он к женщине. — Нужно убедить его вернуться.

— Вернуться к смерти? Как я могу убедить в этом Таса? Как вообще можно просить об этом кого-либо?

— Понимаю. — Палин вздохнул и потер внезапно заболевшие виски. — Поверьте мне, Госпожа Первая Наставница, я был бы счастлив, если бы видел другое решение. Все, что я знаю, — это то, что он должен был умереть, а раз он жив, в мире все идет не так, как положено.

— Но вы сами признаете, что не уверены в зависимости судьбы мира от судьбы Тассельхофа.

— Вы не понимаете, госпожа Первая Наставница, — устало произнес Палин.

— Да, это так. Я не понимаю этого. И тем не менее вы продолжаете настаивать на том, чтобы я поговорила с Тасом? — резко перебила она его. — Какой совет я могу дать, если не понимаю сути дела? Решение зависит только от него самого. Я не стану вмешиваться.

Золотая Луна прижала ладонь к щеке. Пальцы ее ощутили прикосновение к гладкой прохладной коже, но щека не чувствовала прикосновения пальцев. С таким же успехом она могла приложить руку к восковой фигуре.

Банкет наконец окончился. Золотая Луна поднялась с места, остальные тоже почтительно встали. Один из прислужников, жизнерадостный юноша, провозгласил здравицу в ее честь, остальные подхватили. И вот уже все собравшиеся аплодировали ей стоя и скандировали хвалебные лозунги.

Эти громкие возгласы просто напугали Золотую Луну. «Шум может привлечь внимание к нам», — испуганно заметалось в ее мыслях. Но в следующее мгновение она уже удивлялась себе. Что за странное чувство, будто они находятся в осаде, будто за этим домом пристально следят чьи-то враждебные глаза и Зло ищет их! Но вот это чувство рассеялось, хотя приветствия продолжали действовать ей на нервы. Она подняла руку, чтобы прекратить их.

— Благодарю вас, мои добрые друзья. Дорогие мои, — Золотая Луна облизала внезапно пересохшие губы, — я... я прошу вашей поддержки. Прошу вас помогать мне добротой ваших сердец и вашими здравыми мыслями. Я чувствую, что буду нуждаться в вас.

Люди озадаченно переглянулись. Не таких слов они ожидали от Золотой Луны сегодня. Они хотели узнать, в чем причина произошедшего с ней великолепного чуда. Хотели услышать о том, что и с ними может произойти такое же. Но Золотая Луна жестом отпустила собравшихся, и они стали покидать Большой Зал, возвращаясь к своей работе или занятиям, то и дело оглядываясь на нее и переговариваясь вполголоса.

— Прошу прощения, что беспокою вас, госпожа Первая Наставница. — Леди Камилла подошла к Золотой Луне, стараясь не поднимать глаз и не разглядывать ее лица. — Пациенты в нашем госпитале скучают без вас. Я подумала, что если вы не очень устали, то, может быть, согласитесь навестить их.

— Разумеется, — с готовностью согласилась Золотая Луна, довольная тем, что может принести пользу. Она забудется в своей работе. Она совершенно не чувствовала усталости — если это новое тело вообще способно было ее ощущать.

— Палин, вы не составите нам компанию? — спросила она мага.

— Ради чего? Ваши целители мне ничем не смогут помочь, — раздраженно ответил тот. — Они уже пытались.

— Вы разговариваете с Первой Наставницей, не забывайтесь, — тоном упрека заметила леди Камилла.

— Извините меня, госпожа Первая Наставница. — Палин отвесил поклон. — Пожалуйста, простите мою грубость. Я очень устал и не спал уже много ночей. Попробую отыскать кендера и лягу отдыхать. Желаю вам доброй ночи.

Он еще раз поклонился и зашагал прочь.

— Палин! — негромко окликнула его Золотая Луна, но он либо не услышал ее, либо сделал вид, что не слышит.

Женщины вместе направились в госпиталь, располагавшийся в саду близ Цитадели Света. Ночь была неожиданно прохладной для этого времени года. Золотая Луна подняла глаза к звездам и к той новой луне, к которой она так и не смогла привыкнуть, на бледный свет которой всегда смотрела с недоумением и неприязнью. Но сегодня звезды показались ей далекими и мелкими, в первый раз она заглянула в то, что находилось за ними, в обширную пустую тьму, которая их окружала.

— Но она окружает и нас, — неожиданно произнесла она вслух.

— Прошу извинить, госпожа Первая Наставница, вы что-то сказали?

В свое время, когда Золотая Луна приняла решение возвести Цитадель Света на острове Шэлси, леди Камилла была решительно против. Будучи Соламнийским Рыцарем, она хранила верность прежним, хоть и ушедшим, Богам и с недоверием отнеслась к новой, неведомой силе сердца. Но постепенно, наблюдая за неутомимыми стараниями Золотой Луны нести добро в мир, она научилась ценить их. Леди Камилла стала восхищаться и любить ее и готова была сделать для нее что угодно. И действительно, она отдала много сил и средств поискам пропавшего ребенка Золотой Луны. Это дитя, которое Золотая Луна очень любила, бесследно исчезло три года назад, и о нем боялись даже упоминать, чтобы не вызвать взрыв горя у Первой Наставницы.

Золотая Луна часто вспоминала о дочери, особенно во время своих одиноких прогулок по берегу моря.

— Это не так важно, — ответила она леди Камилле. — Это вам следует простить меня. Знаю, я сегодня плохой собеседник.

— Ну что вы, госпожа. Даже ваше молчание говорит мне так много.

И они молча продолжали свой путь к госпиталю.

Расположенный в одном из хрустальных зданий Цитадели Света, госпиталь представлял собой череду палат, в которых рядами шли кровати для больных. Приятный и полезный аромат лечебных трав и сладкая музыка наполняли воздух, способствуя исцелению больных. Между пациентами госпиталя сновали целители, которые, используя знания, полученные от Золотой Луны, и силу своих сердец, пытались облегчить страдания своих подопечных.

С тех пор как она вылечила умиравшего Джаспера Кузнеца, Золотой Луне удалось совершить много чудесных исцелений, так, во всяком случае, считали люди. Она излечивала безнадежно больных, потерявших всякую надежду. Прикосновением ладоней она заставляла сращиваться сломанные кости. Она возвращала жизнь парализованным конечностям и зрение слепым. Чудеса исцеления, явленные ею теперь, были не менее впечатляющими, чем те, которые она совершила, будучи жрицей Богини Мишакаль. Но саму Золотую Луну они радовали уже не так, как это было прежде, когда она творила добро с помощью дара Богов. Около года назад она заметила, что ее целительная сила стала иссякать. Сперва она думала, что причиной этому ее немолодой возраст. Но оказалось, и другие целители заметили угасание своих способностей.

— Как будто между мной и пациентом кто-то натягивает невидимый занавес, — жаловалась одна из ее молодых коллег. — Я пытаюсь отдернуть его, но появляется новый, и так все время. Я больше не чувствую той доверительной связи с пациентом, которая возникала прежде.

От тружеников Цитадели, которые работали по всему Ансалону, поступали сведения о том, что все они испытывают такой же страшный упадок сил. Некоторые стали обвинять в этом драконов. Другие — Неракских Рыцарей. Но затем дошли слухи о том, что и жрецы Тьмы так же теряют свои силы, как и соламнийцы.

Золотая Луна спросила у своего советника, серебряного дракона Мирроара, охранявшего Цитадель, думает ли он, что ответственность за это несчастье лежит на Малис.

— Нет, госпожа Первая Наставница, — ответил тот. В своем человеческом облике он был красивым молодым человеком с серебристыми волосами, но в его глазах она сейчас видела боль и страдание. Глаза дракона выражали мудрость столетий. — Я и сам чувствую, как меня покидают магические силы. По слухам, и среди наших врагов-драконов происходит то же самое.

— Тогда в этом угасании есть и хорошая сторона, — заметила Золотая Луна.

— Не думаю, — грустно возразил Мирроар. — Когда тиран чувствует, что его хватка слабеет, он не выпускает жертву из своих лап, а сжимает ее еще крепче.

Золотая Луна чуть помедлила на пороге палаты. На кроватях лежали больные, некоторые из них спали, другие разговаривали между собой, третьи читали. Атмосфера была мирной и спокойной. Почти лишенные своих магических способностей, целители вернулись к растительным снадобьям, которые практиковались во времена, предшествовавшие Катаклизму. И теперь запах шалфея и розовых лепестков, ромашки и мяты наполнял воздух. Доносились едва слышные звуки музыки. Золотая Луна почувствовала, как в этой умиротворенной обители ее сердечная тоска понемногу проходит. Возможно, здесь и сама целительница получит исцеление.