Гномы уже собрались приступить к разборке многочисленных и самых разных комплектов доспехов, но Гаспар услышал, как урчит его голодный желудок, и решил поискать какой-нибудь еды. Вчера он уже тщательно – и тщетно – обшарил большую часть пещеры, пока Скарн, у которого аппетит был ничуть не хуже, использовал для скорейшего передвижения ковер-самолет. Впрочем, нейдар тут же ударился головой в потолок и несколько часов пролежал без сознания. Хоть Гаспар за это время и не обнаружил ничего съедобного, но, воспользовавшись случаем, набил карманы рубинами, бриллиантами и жемчугом. Звяканье кольчуги заглушало шелест трущихся друг о друга драгоценных камней. Может, ему и не удастся выбраться из пещеры живым, но мечты доставляли некоторое удовольствие.

Одна расщелина вела из каменного зала в другое, еще более обширное помещение, где обычно спала драконица и было собрано еще немало сокровищ. А дальше виднелась щель между скалами, вероятно, выход наружу – Гаспар чуял дувший оттуда ветерок. Едва различимая с такого расстояния дальняя расщелина была достаточно широкой для драконицы, а значит, в нее мог бы пролезть даже самый толстый хайлар. В подземелье всегда было темно, и когда бы Гаспар ни осмелился сделать шаг к выходу, тотчас из темноты появлялась драконица и приказывала ему вернуться к работе.

Вот и сейчас она маячила в своем хранилище, не давая ему и Скарну забыть об их плачевном положении. Гаспар уже ощутил, как его сковывает приступ драконобоязни. Он немного привык к этому и даже несколько раз замечал, что его руки почти не трясутся. А вот Скарн, как с некоторым удовлетворением отмечал хайлар, всякий раз дрожал с ног до головы.

– Как продвигается работа? – спросила красная.

– Прекрасно, – ответил Гаспар. – Вот только…

– Только – что?

– Мы проголодались и хотим пить, мы не сможем долго продолжать работу, если ты не будешь приносить достаточно еды каждый день. Мы не выживем без пищи.

Драконица раздраженно заворчала, но кивнула:

– Сегодня вечером принесу вам несколько коз.

– Спасибо, и…

Красная злобно прищурилась.

– Я удивляюсь, что ты так молода, то есть молода по драконьим меркам. Ты, мне кажется, как этот нейдар по сравнению со мной. Как же могла такая юная драконица собрать все эти… сокровища?

Из ноздрей красной повалил дым. Она открыла пасть, и Гаспар на секунду решил, что сейчас вспыхнет пламя и драконица отправится на поиски других счетоводов.

– Рано или поздно драконы тоже умирают, – ответила та. – Когда становятся очень и очень старыми.

«Неудивительно, что здесь так много сокровищ, – подумал Гаспар. – Наверняка их собирали не одну сотню лет. Она просто заняла место своей родственницы, когда та умерла».

Вот еще одна причина не выпускать их живыми. Даже если они проведут в пещере много лет и закончат перепись, она ни за что не позволит им разгласить местонахождение своего логова и рассказать о хранящихся здесь богатствах.

– Сожжены и растоптаны, – тихонько пробормотал он.

– Вернемся к инвентаризации, – внезапно потребовала красная. – Покажите мне ваши списки.

Она и раньше не раз требовала показать листы пергамента, и их растущее количество каждый раз доставляло драконице немалое удовольствие. Гаспар бросил взгляд на нейдара – тот побледнел и покрылся испариной, а коленки громко стучали одна о другую.

– П-пожалуйста, Гаспар, сделай это сам, – взмолился Скарн. – П-прошу тебя.

Хайлар недовольно заворчал, но побрел между грудами вещей за листами пергамента. Он аккуратно разложил их на зеркале и приблизился к драконице. На этот раз Гаспар даже осмелился взглянуть ей в глаза и ощутил, что меньше, чем обычно, страдает от приступа драконобоязни.

– Вот наши списки, – произнес он. В горле тут же пересохло.

Красная протянула когтистую лапу и стала осторожно переворачивать листы.

Пока не дошла до последней страницы.

Она взглянула в зеркало, которое Гаспар использовал вместо подноса. Там уже было несколько отражений – кентавра, мага и трех вооруженных воинов.

Мгновением позже среди них появилось отражение красной драконицы. Гаспар, едва удержавшись, чтобы не взглянуть на блестящую поверхность, быстро перевернул зеркало.

– Ее больше нет! – раздался в пещере его громкий раскатистый голос. – Она пропала, и теперь все это наше!

Скарн озадаченно оглядывался по сторонам в поисках внезапно исчезнувшей драконицы, и Гаспар наскоро объяснил ему, как он обманул красную, подсунув ей магическое зеркало.

Молодой нейдар радостно обнял хайлара, а потом бросился набивать драгоценностями карманы, мешки и сумки. Когда гномы закончили, они едва могли передвигаться. Сгибаясь под тяжестью сокровищ – а ведь это, в сущности, была всего лишь малая часть богатств, – пленники выбрались из пещеры и отыскали тропу. Всю ночь и раннее утро они молча брели среди гор. После очередного поворота тропа показалась им знакомой. Гномы поняли, что именно здесь много недель назад они шли на торжество в честь Реоркса Кузнеца.

– Слава Реорксу, – выговорил Скарн.

На большее у него не хватило сил, настолько тяжелыми оказались обретенные сокровища. Гаспар кивнул:

– Мы отыщем укромное местечко и спрячем все это за пределами города. Потом пойдем туда, почистимся и поедим вволю. – Он сделал паузу, чтобы немного отдышаться, и хитро улыбнулся: – А потом вернемся в пещеру и наберем еще.

– А потом еще и еще, – подхватил Скарн.

Они настолько увлеклись своими мечтами, что не заметили быстро приближающейся к тропе тени, не увидели дракона до тех пор, пока он не подхватил обоих когтистыми лапами. Сумки и мешки выпали на землю, а нейдар и хайлар взмыли в воздух.

– Гномы! – торжествующе воскликнул Сумрак. – Я обзавелся собственными гномами для пересчета сокровищ! Только двое, и на той самой тропе, где красная кузина советовала их подбирать. – Черный дракон взмахнул крыльями и повернул к далекому болоту. – Гномы сосчитают мои сокровища!

В Устричном шел дождь из фортепьяно.

Первое упало вскоре после рассвета и рассыпало все восемьдесят восемь своих клавиш, угодив в самый большой из городских фонтанов. Второе отскочило от крыши давно покинутого Дворца Правосудия и соскользнуло с каменного фасада водопадом осколков слоновой кости. Третье, летевшее под острым углом, издало стаккато мелодичных нот на камнях Рыночного Проезда и остановилось перед одной из многочисленных статуй Лорда Тоэда.

Эджер Нанс оторвался от утренней трапезы – выдержанные в пиве колбаски, тосты с маслом и несколько ломтиков приправленного специями картофеля – при первых же звуках упавшего на город инструмента. Из окна своей квартиры, находившейся на втором этаже, он увидел, что произошло, и от неожиданно охватившего его мрачного предчувствия, не имевшего никакого отношения к качеству еды, совершенно лишился аппетита. Гномы-механики, как он понял, немного поторопились.

На город падали не только фортепьяно, хотя первый залп состоял исключительно из этих инструментов. Позже на улицы обрушились другие тяжелые предметы: ткацкий станок, несколько лебедок, печатный пресс. Громоздкие снаряды сопровождали крепкие деревянные бочонки, стальные цилиндры и особо прочные ящики. Все это при падении на булыжные мостовые громыхало и вступало в демоническую пляску.

К тому моменту, когда ткацкий станок с водяным колесом приземлился под окнами, Нанс достал из-под кровати свой заплечный мешок. Когда печатный станок звонко рассыпал по мостовой металлические литеры, он уже сложил свои немудреные пожитки и, насвистывая полюбившийся мотив, спускался по узкой лесенке. У выхода Эджер немного помедлил, ожидая, пока обстрел немного утихнет. Во время наступившей паузы он решил сосчитать до десяти. Добравшись до пяти, Нанс услышал невообразимый звон сразу всех струн арфы, которая грохнулась на заброшенный склад. Эджер начал отсчет сначала. После цифры десять, не заметив более ничего опасного, он набрал в грудь воздуха и распахнул дверь.