— Зачем ты нас сюда привела?

— Ты все еще в чем-то подозреваешь меня? — спросила та грустно.

Лорана заколебалась… Взгляд ее вновь обратился к исполинской, коронованной звездами Драконице. Каменная пасть была разинута в немом крике, в каменных глазах застыла ярость. Каменные крылья были врезаны в склоны горы. Каменная лапа толщиной в сотню валлинов тянулась вперед…

— Ты отослала прочь Око Дракона, а сама привела нас к изваянию Драконицы! — наконец выговорила Лорана, и голос ее дрожал. — Что, по-твоему, я должна думать? Ты называешь это место Усыпальницей Хумы. Но мы-то не знаем, вправду ли он жил или все это только легенда. Как мы убедимся, что место его последнего упокоения — именно здесь? Здесь ли его тело?

— Н-нет, — замялась Сильвара. — Оно исчезло… вместе с…

— С чем?

— С Копьем, которым он поразил Всебесцветную Драконицу. — Сильвара вздохнула и опустила голову. — Войдемте внутрь, — сказала она умоляюще. — Отдохните до рассвета, а утром, клянусь, я все объясню.

— По-моему, не… — начала было Лорана, но Гилтанас перебил:

— Мы пойдем внутрь. А ты, Лорана, ведешь себя, точно избалованный ребенок! Непременно хочешь настоять на своем. Ну скажи на милость, чего бы ради Сильваре заманивать нас навстречу опасности? Да живи здесь дракон, весь Эргот об этом давным-давно прознал бы! Если только этот дракон для начала не уничтожил бы все живое на острове! Я не чувствую здесь никакого зла, только покой, глубокий и древний. И потом, это отменное убежище! Скоро эльфы прослышат о том, что Око благополучно прибыло на Санкрист. Розыски потеряют смысл, и мы сможем уйти отсюда. Ведь так, Сильвара? Разве не поэтому ты привела нас сюда?

— Да, — тихо ответила та. — Именно… именно таков был мой план. Давайте же поторопимся: вход открыт, лишь пока светит серебряная луна.

Гилтанас, держа руку Сильвары в своей, первым двинулся сквозь мерцающий серебристый туман. За ними вприпрыжку устремился Тассельхоф, увешанный сумочками и туго набитыми кошелями. Терос и Флинт последовали чуть медленнее, Лорана же — вовсе неохотно. Ни красноречие Гилтанаса, ни вымученное «да» Сильвары не развеяли ее опасений. Однако идти было больше некуда. А кроме того, следовало сознаться себе, что ей было просто до смерти любопытно.

Они шли к Изваянию по мокрой траве, которой зарос круто поднимавшийся берег. Неожиданно из тумана донесся придушенный вопль Тассельхофа, убежавшего далеко вперед:

— Ой, мамочки, да тут Рейстлин! Он стал великаном!..

— Спятил, — с мрачным удовлетворением подытожил Флинт. — Я всегда говорил, что этот несносный кендер…

Друзья бегом поспешили вперед и вскоре обнаружили Таса: тот прыгал на месте, указывая рукой. Пытаясь отдышаться, они пригляделись и…

— Реорксова борода! — ахнул Флинт. — И впрямь Рейстлин!

Над клубящимся туманом на добрых девять футов возвышался каменный колосс, до мелочей повторявший облик молодого волшебника. Резец неведомого скульптора схватил даже горькую, язвительную усмешку, даже зрачки в форме песочных часов.

— А вот и Карамон! — крикнул Тас.

Действительно, в нескольких футах от первой виднелась другая статуя — статуя Рейстлинова брата-воителя.

— И Танис… — охваченная страхом, прошептала Лорана. — Что за злые чары создали?..

— В этих чарах нет зла, — сказала Сильвара. — Только вы сами могли принести сюда зло, но в этом случае статуи походили бы на ваших злейших врагов, и страх перед ними не пропустил бы вас дальше этого места. Но вы видите своих друзей, а значит, можете пройти невозбранно.

— Вообще-то я не то чтобы числю Рейстлина своим другом… — пробормотал Флинт.

— И я, — сказала Лорана. Ее била дрожь, когда она проходила мимо изваяния мага. Черный обсидиан его одежд холодно блестел в лунных лучах, и Лорана невольно припомнила кошмар Сильванести. Ее затрясло еще больше, когда она вступила в круг каменных статуй, каждая из которых была удивительно, почти пугающе похожа на кого-либо из ее друзей. Внутри каменного кольца стоял маленький храм.

Простое квадратное здание стояло на восьмиугольном ступенчатом цоколе. Здесь тоже все было высечено из обсидиана; и ступени, и черное здание влажно блестели, окутанные вечным туманом. Казалось, будто его построили только вчера. Время не выкрошило и не истерло каменную резьбу. А изображала она Рыцарей, поражавших Копьями гигантских чудовищ. Предсмертные вопли рвались из каменных пастей драконов, пронзенных длинными, тонкими жалами…

— Сюда, в этот храм, когда-то внесли тело Хумы, — ведя спутников вверх по ступеням, тихо проговорила Сильвара.

Прикосновение ее руки беззвучно распахнуло бронзовые двери. Друзья все еще колебались, не спеша покидать ступени, окружавшие храм. Гилтанас, однако, был прав: никакого зла здесь действительно не ощущалось. Лорана отлично помнила гробницы Королевской Стражи в подземельях Сла-Мори и тот ужас, что излучали неупокоенные воители, вечно охранявшие покой своего короля — Кит-Канана. А здесь, в этом храме, царила лишь грусть и чувство утраты, смягченное памятью о великой победе. О битве, в которой страшной ценой был куплен вечный покой и сладостный отдых…

И Лорана ощутила, как словно бы уменьшился груз забот и тревог, отягощавших ее сердце. Подернулись дымкой горести и потери, а на смену им явились воспоминания о победах. Один за другим вступили спутники в Усыпальницу, и бронзовые двери бесшумно сомкнулись у них за спиной. Стало темно. Потом вновь вспыхнул свет: Сильвара держала в руке факел, явно вынутый из скобы на стене. Лорана мимолетно удивилась тому, как быстро удалось Сильваре разжечь его. Но эта мелочь вмиг позабылась. Лорана потрясенно озиралась вокруг…

Усыпальница была пуста — если не считать погребальных носилок, вырезанных опять-таки из обсидиана и помещенных в самом центре храма. Изваяния рыцарей держали их на плечах, но тело, которому полагалось бы покоиться на носилках, отсутствовало. В изножье лежал древний щит, а рядом со щитом — меч, очень похожий на тот, что принадлежал Стурму. Спутники созерцали реликвии, не произнося ни слова: нарушать торжественную и скорбную тишину этого места казалось им святотатством. И, уж конечно, никто не притронулся к щиту и мечу, даже Тассельхоф.

— Как бы я хотела, чтобы Стурм был здесь, — наконец прошептала Лорана. В глазах у нее стояли слезы. — Наверное, это в самом деле гробница Хумы… И все-таки…

В ее душе росло необъяснимое беспокойство. Нет, не страх. Скорее, то же самое чувство, которое владело ею при входе в долину: боязнь опоздать…

Сильвара зажгла еще несколько факелов по стенам. Спутники обошли вокруг погребальных носилок, с любопытством разглядывая Усыпальницу. Она была не особенно велика. Носилки стояли посередине, а вдоль стен тянулись каменные скамьи — по-видимому, для паломников, приходивших отдать дань уважения и скорби. В дальнем конце виднелся небольшой каменный алтарь. На поверхности его были вырезаны символы рыцарских Орденов — Корона, Роза и Зимородок. На алтаре все еще благоухали высохшие розовые лепестки и травы, возложенные чьими-то руками много столетий назад…

А под алтарем виднелась железная плита, несколько утопленная в каменный пол. Лорана остановилась над этой плитой, и к ней подошел Терос.

— Как ты думаешь, что там? — спросила она. — Колодец?

— Давай посмотрим, — проворчал кузнец. Нагнувшись, он взялся серебряной рукой за кольцо и потянул. Плита не спешила поддаваться. Терос взялся обеими руками и потянул снова. Застонав, плита приподнялась и отъехала в сторону со скрипом и скрежетом, от которого у всех заныли зубы.

— Что вы наделали!.. — Сильвара, скорбно созерцавшая могилу, стремительно повернулась к ним.

Терос вскинул глаза, изумленный ее пронзительным криком. Лорана непроизвольно отшатнулась от темной дыры, открывшейся в полу. Оба смотрели на Сильвару.

— Не приближайтесь к ней! — дрожащим голосом предостерегла она. — Не приближайтесь! Это опасно!..

— Откуда ты знаешь? — оправившись от неожиданности, спросила Лорана. — Сюда сотни лет никто не входил… Или входил?